того тёмные одиночные кельи монахов-отшельников. Ставрос и Сапфо прошли пешком десять километров, прежде чем достигли монастыря Симонопетры, громадного каменного строения в византийском стиле, свисавшего с крутого обрыва скалы. Его многочисленные окошки, словно гнезда ласточек, черными глазницами взирали на Эгейский залив. Розовый закат, опоясывающий святой полуостров, словно батистовой лентой, разделял собой две глубоких синевы: небо и море.
Священники, монахи, надзиратели, дьяки и певчие, запертые в толстых стенах, молились, глядя в нарисованные глаза Богородицы и Христа. Лик Господа, с поднятыми вверх тремя пальцами, под куполом храма грозно нависал над прихожанами, всем своим видом напоминая им о грядущем Страшном суде. Сапфо считала минуты, когда наконец выберется наружу, чтобы вдохнуть свежего вечернего воздуха, почувствовать на своём лице солёные капли волн, бьющихся об острые камни, увидеть первую звезду с прекрасным именем Афродита, которую римляне называли не менее прекрасно – Венерой.
Наконец вечерняя литургия закончилась, и молчаливые черные фигуры двинулись к выходу. Сапфо натянула кепку пониже на лоб, ссутулилась и, не размыкая на груди рук, последовала за ними во двор. Ставрос был так сосредоточен на молитве, что продолжал мычать псалмы, по привычке не раздвигая бровей на переносице. Нежные женские пальцы, едва коснувшись его ладони, словно ударили током, вернув в реальность.
– Не вздумай… – процедил Ставрос сквозь зубы и одёрнул руку.
Сапфо улыбнулась кончиками губ под наклеенными тонкими, редкими усиками. Глаза Ставроса тоже едва заметно улыбнулись, лицо немного смягчилось.
В келье, куда их поместили, было немноголюдно. С десяток жёстких топчанов вместо кроватей, из которых было застелено только четыре, совсем не манили прилечь даже самого уставшего путника. «Братья» Венетисы были необщительны и молчаливы – ими владела скорбь по ушедшему из жизни отцу. Монахи никому не навязывали своё общество и лишь изредка тенями проплывали мимо паломников, приветствуя их кивком.
Ставрос не спускал с Сапфо глаз. Он очень боялся, что какой-нибудь внимательный монах разглядит в ней женщину и доложит наставнику монастыря, что было невероятно опасно и могло повлечь суровое наказание, вплоть до нескольких лет лишения свободы. Но самым страшным для христианина являлась кара самой Богородицы. Немало женщин за полуторатысячелетнюю историю тайком посетили Афон, и почти все они закончили жизнь в страшных муках. Монашеское целомудрие было прочно защищено не только законом, но и зорким глазом Божьей Матери.
Глава 27.
Под землей
Сапфо дождалась, пока настанет полная тишина, нарушаемая лишь прерывистым храпом Ставроса, и тихонько встала с кровати. Завернув на своём топчане одеяло таким образом, как будто там лежит спящий человек, она прошла по коридору и потянула на себя старую деревянную дверь. Прохладный, насыщенный кислородом воздух резко ворвался в лёгкие. Сапфо тенью прошмыгнула вдоль фасада монастыря, свернула за угол, перебежками добралась до колодца и скрылась в ночной темноте.
В лесу было тихо. Ни хруста веток, ни шуршания листьев, ни уханья совы. Девушка сняла кроссовки и ступила босой ногой на влажную траву. Лунный свет, пробивавшийся сквозь густую листву деревьев, едва освещал маленькую фигурку среди мощных стволов. Здесь она была в безопасности. Это был её храм. Сапфо развела руки, раскрыла ладони звёздному небу и принялась воспевать хозяйку лесов Богиню Артемиду орфическим гимном36:
–
Зевса могучего многоимённая, грозная дева,
о Титанида с вакхическим пылом, царица охоты,
меткая лучница, чтимая всеми в горячих молитвах.
Факел священный держащая в длани, богиня Диктинна,
ты, родовых не познав содроганий, приходишь на помощь
женщинам смертным, приветствуя крики рождённых младенцев,
весть о тебе, распускающей пояс, доносится всюду…
Закончив, она сделала паузу, чтобы перевести дух, а потом тихо добавила:
– О великая Артемида! Смотри, я уже почти в твоих рощах! Я здесь, чтобы разыскать твой храм и преклонить пред тобой колени! Ты – покровительница матерей, не познавшая мужской любви и сохранившая целомудрие! Я клянусь тебе в вере и вечном стремлении быть достойной твоей божественности! Я стану тебе верной нимфой, я отрекусь от мужчин, поскольку, как и ты, я не познала настоящей любви!
Сапфо взывала к Богине, всматриваясь сквозь гигантские кроны, словно пытаясь разглядеть божественные очертания. Она представила, как лунная Богиня, как ещё называли Артемиду, во лбу которой сиял полумесяц, летит по небу с натянутой тетивой лука. Внезапный звон колокола разорвал тишину. Сапфо вздрогнула от неожиданности и глянула на часы. Было четыре утра. Утренняя служба? Так рано? Девушка в панике оглянулась. Ей стоило изучить режим монахов, прежде чем выходить из кельи. Прерывисто дыша, не надевая кроссовок, Сапфо, как полевая мышка, побежала назад, стараясь двигаться вплотную к стенам монастыря. У колодца она заметила чёрную фигуру. Сердце забилось как бешеное, грозя своим стуком выдать хозяйку с потрохами. Девушка почти слилась со стеной. Она стала быстро размышлять: если монах её заметит, то можно сказать, что она искала туалет или что ей не спалось, и она вышла подышать свежим воздухом. В темноте её лица всё равно не разглядеть, а собранные в хвост длинные волосы здесь только приветствовались. Немного успокоившись, Сапфо продолжила путь в сторону своей комнаты. Вместе с новым звоном колокола она резко дёрнула за кольцо двери и тут же уткнулась носом в широкую грудь Ставроса.
– Где ты была?! – хриплым басом прорычал он.
– В туалете, – не задумываясь ответила девушка.
– Почему босиком?
– Ноги натёрла.
– В следующий раз пойдём вместе, я не хочу, чтобы ты шлялась одна по территории.
– Вместе в туалет? – усмехнулась Сапфо. – У монахов так принято?
– Молчи и делай, как я говорю! – Он чуть повысил голос, брови образовали сплошную линию, перерезав лоб по вертикали.
– Как скажешь, котик, – мурлыкнула девушка, убедившись, что они в келье одни. – Пойдём на молебен?
– Да, – коротко бросил он и прошёл мимо неё.
Сапфо натянула кроссовки на босу ногу и поспешила за Ставросом.
В шесть утра все отправились на завтрак. Стараясь, как можно меньше привлекать к себе внимание, пара села на край длинного монастырского стола. Им были предложены чай, сыр, оливки, мёд и хлеб. Все было выращено и приготовлено руками самих монахов и, несмотря на скромность, было невероятно аппетитным, ароматным и вкусным. После завтрака, перекрестившись, все молча стали выходить из-за стола.
Поблагодарив священника за приём, Ставрос и Сапфо взяли рюкзаки и продолжили свой путь.
– Я слышала, что гостей должен сопровождать один из постояльцев, – заметила Сапфо, взглядом показывая на группу из паломников со стоящим впереди монахом.
– Я с шести лет посещаю Агион Орос и знаю все тропинки не хуже местных. Не бойся, не заблудимся.
– А я и не боюсь. Со мной ведь ты и Богородица, – еле поспевая за ним, заявила девушка.
– Вот и хорошо, – как будто усмехнувшись, сказал Ставрос и резко свернул в лес. – Сюда, так короче, – коротко скомандовал он, крепко схватив Сапфо за руку.
Тропинка стала сужаться, пока не исчезла совсем. Они прошли по смятой уже кем-то траве ещё несколько минут и вышли на поляну, усыпанную крохотными сиреневыми цветочками. Вид был восхитительным. Но не успела Сапфо повосторгаться красотой, как её рот грубо закрыла рука Ставроса. Он повалил девушку на полевые цветы, набросившись на неё, как голодный тигр на только что настигнутую антилопу. Сапфо не сопротивлялась, это было бы глупо и бесполезно. Сила Ставроса была в этот
