видели только часть ее лица, выглядывающую в щель двери, закрытой на цепочку.
По словам коллег, Анна-Мэй днем раньше подхватила ротавирус, вызывающий диарею и рвоту. Но Джо сразу же заметил на ее лице остатки вчерашнего макияжа. Темно-красная помада стерлась, основа под макияж размазалась, а одна из накладных ресниц отклеилась и едва держалась.
Детективы представились, и Анна-Мэй сняла цепочку с двери. По ее наряду — облегающие черные джинсы, топ с широким воротом, открывавшим одно плечо, и туфли на каблуках — было понятно, что она только недавно вернулась домой. Девушка провела их в крошечную, неприбранную квартиру-студию.
— Мы хотели бы задать вам несколько вопросов относительно вчерашнего вечера и ночи, — начал Джо. — У вас по расписанию была ночная смена, верно?
— Да. — Она кивнула.
— Ваши коллеги сказали нам, что вы сообщили, будто заболели ротавирусом и не сможете выйти на работу. Похоже, вы выздоровели весьма быстро.
— Что странно, — добавила Бекка, — потому что когда я подхватила ротавирус, то проболела несколько дней, а не несколько часов. И разве он не ходит только зимой?
— В течение всего года, — ответила Анна-Мэй, сложив руки на груди. — Но у меня оказалось просто расстройство желудка.
— Разве вы, как медсестра, не можете сразу отличить? — спросила Бекка.
— Послушайте, что это за допрос? Почему больница посылает полицейских, чтобы проверить меня? Я состою в профсоюзе и знаю свои права!
Бекка переглянулась с Джо, потом снова перевела взгляд на Анну-Мэй.
— Полагаю, сегодня вы не общались ни с кем со своей работы?
— Нет, у меня батарея в телефоне села. А что?
— Зои Эллис, ваша коллега, которую вы попросили выйти вместо вас в ночную смену, была найдена мертвой.
У Анны-Мэй отвисла челюсть.
— Как… что случилось? — выдавила она.
— Убита на работе в одной из старых кладовых, которую ваши коллеги используют, чтобы немного поспать.
Анна-Мэй замотала головой, схватила телефон, стоящий на зарядке, и включила его, не в силах принять то, что сказали ей детективы. Когда телефон включился, он начал непрерывно пищать, оповещая о поступлении целого потока сообщений и пропущенных голосовых вызовов. Джо и Бекка дали медсестре несколько минут на то, чтобы прочитать сообщения и осмыслить жуткую новость. Из ее глаз покатились слезы.
— Я не виновата, — всхлипнула она. — Все так делают, не только я. И никто не отказался бы от таких денег.
— Каких денег? — спросил Джо.
— Несколько дней назад сюда приходил какой-то мужчина и попросил меня вчера вечером позвонить и сказать, что я больна. Он сказал, что если я поменяюсь сменами с Зои, он даст мне пять тысяч наличными — только я не должна задавать вопросы.
— Ну конечно, — невозмутимо сказала Бекка.
— Да, честное слово! Сначала я подумала, что это сумасшедший, но потом он показал мне деньги — в пакете. И настаивал на том, что я должна поменяться именно с Зои.
— Почему?
— Не знаю.
— А вы спрашивали?
— Он велел не задавать вопросы.
— Это не показалось вам странным?
— Конечно, показалось, — ответила Анна-Мэй, вытирая глаза кончиками пальцев. — Я собиралась сказать ей… но посмотрите на эту квартиру. С жалованьем медсестры в Лондоне не особо разгуляешься. Тратишь все, что получаешь, на аренду и оплату счетов. Пять тысяч фунтов совсем не лишние. Поэтому я сказала «да».
Джо и Бекка окинули взглядом тесную квартирку и заметили на полу кучу фирменных пакетов. Надписи «Коко де Мер», «Виктория Бекхэм» и «Барберри»[30] выделялись среди других.
— Где были вы, когда вашу подругу убивали прошедшей ночью? — прямо спросила Бекка.
— Гуляла по барам в Шордиче вместе с подругами, — робко призналась Анна-Мэй.
— Значит, есть люди, которые могут это подтвердить?
Медсестра кивнула.
— Я всю ночь была в одной и той же компании.
— Расскажите нам побольше о том человеке с деньгами, — сказал Джо. — Как он выглядел?
— Не знаю, обыкновенно. Я не особо его рассматривала.
Бекка закатила глаза.
— У вас на пороге появляется человек с пятью тысячами наличными, и вы даже не рассмотрели его как следует? Поверить не могу.
— Он был высокий, довольно симпатичный, от тридцати до сорока…
— Какого цвета у него волосы?
— Русые или светло-каштановые, кажется. Трудно сказать; он был в бейсболке, надвинутой на самые глаза. Но щетина выглядела как у русого.
— На бейсболке была надпись?
— Что-то на иностранном, может быть, на французском, я этого языка не знаю… И еще у него точно был шрам на мочке уха. Похоже на разрыв.
Джо помолчал, потом пролистал свой блокнот и повернулся к Бекке.
— Официантка в кафе напротив того места, где похитили парамедика, сказала, что у мужчины, который сидел у окна и смотрел, была порвана мочка уха. Совпадение?
— Парамедика? — неожиданно спросила Анна-Мэй, сложив два и два. Лицо ее побледнело. — Зои убил тот маньяк, о котором все говорят?
— Следствие еще ведется, — холодно ответила Бекка, и они с Джо повернулись, чтобы уходить.
— Что я такого сделала? — спросила Анна-Мэй и посмотрела на них, ища подтверждения своей невиновности. Хотя оба детектива видели ее искреннее раскаяние, никто из них не сказал ни слова в утешение.
— Нам нужно будет взять на анализ остатки тех денег, которые он вам дал, — сказала Бекка. — У меня в багажнике пакеты для улик.
— Я уже их потратила, — пробормотала Анна-Мэй.
Бекка покачала головой.
— Сегодня мы пришлем кого-нибудь за вами, чтобы привезти в участок и снять показания по полной форме. Еще вам нужно будет побеседовать со специалистом по составлению фотороботов. И я надеюсь, что всякий раз, когда вы будете вешать на плечо эту сумочку от «Малберри» или надевать вот те «лабутены», будете вспоминать, чьей жизнью они оплачены.
Идя прочь по коридору, они слышали, как девушка горько рыдает у себя в квартире.
— Тупая коза, — пробормотала Бекка.
— Не слишком ли грубо? — спросил Джо.
— Может быть, но мне плевать. Она продала свою подругу — ради
