лицу, ощутив теплые капли, стекающие из ноздрей. Вытер их, размазав по верхней губе, и в этот момент она снова прошла мимо него. Он увидел, как она что-то уронила, и когда присела на корточки, чтобы поднять это, он понял, что сейчас его заметят.
Пора было показаться, и он сместился так, чтобы его тень угрожающе упала на нее.
Глава 37
У Бекки не было времени на то, чтобы достать из сумочки устройство персональной сигнализации. Поэтому она инстинктивно сжала кулак, чтобы ударить нападающего в пах — так сильно, как только сможет, — а потом бежать.
Однако когда их глаза встретились, она замерла, оглядывая исхудавшее тело и ввалившиеся щеки. За пять лет, прошедшие с тех пор, как они в последний раз встречались лицом к лицу, он заметно постарел. Линия роста волос отступила к макушке, а глаза, некогда такие искрящиеся, стали тусклыми. Перед ней был измученный человек.
— Папа! — воскликнула Бекка, выпрямляясь. Сердце ее колотилось, когда она пыталась вернуть себе самообладание. — Ты напугал меня как черт знает кто! Что ты здесь делаешь?
— Мне нужно было поговорить с тобой.
— Господи, а ты не мог просто позвонить, вместо того чтобы вот так ко мне подкрадываться?
— Ты сменила номер и не ответила ни на одно из писем твоей тети.
— Я думала, ты живешь в Сандерленде.
— Я и жил там. И сейчас живу. Приехал на поезде, чтобы повидать тебя.
— Значит, ты не вернул водительские права?
— Нет, — неохотно ответил отец. — Может, пойдем куда-нибудь, выпьем кофе и поговорим?
— Я на работе.
— Знаю.
— Откуда ты знаешь?
— Следил за тобой.
— И как долго?
— Неделю или около того.
Бекка закатила глаза.
— А я-то думала, что у меня паранойя…
— Извини. Прошу только уделить мне минут пятнадцать, не больше. А потом оставлю тебя в покое, если ты этого хочешь.
Бекка обдумала его предложение, потом кивнула в знак вынужденного согласия.
— Вон там дальше по улице есть «Старбакс», — сказала она, указывая туда.
Жаркое солнце было не в силах растопить то холодное неприятие, которое Бекка испытывала к нему. Они дошли до кафе в неловком молчании, заказали чай и сели за угловой столик, подальше от других посетителей. Первые несколько минут отец рассуждал о своем путешествии, об отеле, где остановился, и о своей новой жизни в Сандерленде. Бекка упорно не смотрела на него.
— Как мама? — спросил он.
— В порядке.
— Вышла на пенсию? И как ей, нравится?
— Вышла, но поскольку тебя уволили за пьяное вождение, а не проводили на пенсию с почетом, у нее не было другого выбора, кроме как вернуться на работу.
— Она часто говорит обо мне?
— Да нет, нечасто. Как и я, впрочем.
В глубине души Бекка хотела причинить ему боль, потому что его поведение так навредило их семье. Однако он словно не замечал ее неприязни. Вместо этого кивнул — как будто заранее отрепетировал их разговор и ожидал услышать именно такие ответы.
— А ты не хочешь спросить насчет твоей внучки? — поинтересовалась Бекка. — Или мы так и будем делать вид, что ее не существует?
— Это нечестно. Я никогда от нее не отрекался.
— Но ты и не принял ее.
— Ты же знаешь, как тяжело мне было смотреть на нее и видеть… его.
— Думаешь, кому-то из нас было легко? Так вот, пап, я тебе скажу — не было! Но ты даже попытаться не удосужился. Все, что тебя заботило, — где взять следующую бутылку виски.
— Признаю, тогда все было именно так, но теперь уже нет. Я изменился.
— Перестань врать самому себе. — Бекка покачала головой. — У тебя изо рта и от одежды пахнет выпивкой.
— Я пропустил пару стаканчиков по пути сюда, чтобы успокоить нервы, вот и все.
— Прошло пять лет, и даже спустя столько времени ты по-прежнему не можешь быть честным… Просто трезвым ты не можешь принять все то, что в тебя швыряет жизнь.
— А ты меня винишь за это? — зарычал он. — Я горевал по своей дочери, а тебе и твоей матери, судя по всему, не было так больно, как мне. Вы были слишком заняты этим младенцем. А когда мне нужна была ваша помощь, вы повернулись ко мне спиной.
Бекка ударила по столу кулаком. Чайные кружки подпрыгнули, и другие посетители повернули головы, чтобы посмотреть, что там за шум.
— Даже. Не. Смей, — процедила она. — Сколько раз я предлагала вместе с тобой сходить к «Анонимным алкоголикам»? Мы забронировали для тебя палату в реабилитационной клинике, но ты, вместо того чтобы лечь туда, испарился на несколько дней. Мы были вместе с тобой на слушании твоего дела перед тем, как ты потерял работу, мы делали все возможное, пытаясь тебе помочь, но этого никогда не было достаточно.
Бекка по-прежнему отчетливо помнила, как отец стоял в прихожей их дома, только что выйдя из очередного запоя, — когда Хелен велела ему убираться из их жизни. Одежда его была испачкана рвотой, мочой и грязью, он едва стоял на ногах, прислонившись к стене. Бекка вызвала на помощь одного из отцовских коллег, друга их семьи Брайана Томпсона, и тот в конце концов убедил отца уйти. В этот момент она потеряла некогда обожаемого папу навсегда.
— Когда я больше всего был нужен твоей сестре, я не смог спасти ее, — продолжил он сейчас, и в его потускневших глазах стояли слезы. — Это я виноват, что она умерла.
— Нет, не ты, — возразила Бекка. — Никто из нас не смог бы спасти Эмму. Она была взрослой женщиной, которая сама приняла решение остаться с Торпом, а к тому времени как она собралась уйти, было уже слишком поздно. Но не мы виноваты в ее смерти, а он. Ты виноват в том, как вел себя после этого. Это ты повернулся к нам спиной, а не наоборот.
Отец и дочь помолчали, собираясь с мыслями.
