Барсуков.
– А что тут, собственно происходит? – спросил Яша, ничего не понимая, и стесняясь за маму Марину, что она так некрасиво выставляет себя.
Тут Барсук посмотрел на Яшу как-то совсем по-особенному тепло и сказал:
– Ничего, сынок. Всё в порядке. Просто я твой отец.
Друг-кристалл подпрыгнул на груди, потому что сердце подпрыгнуло и куда-то помчалось. Яша и Барсук смотрели друг на друга. В Яшиной голове двигалась кинолента с момента первой встречи с Барсуком, а мозг пытался искать логику или объяснения, но язык сам сказал:
– Мы что тогда, случайно встретились в метро?
– Нет. Я искал тебя и нашёл, – отвечал Барсук тихо, глядя как раненный пёс.
Вмешалась Марина.
– Ладно, ты всё равно узнаешь, – сказала она и села, двинув стул под себя. – Мы учились вместе… Но мы разные, понимаешь? Его голова кишела какими-то кошмарными фантазиями. Мне это надоело, очень надоело, и мы расстались.
– Вот и хорошо, что меня не в капусте нашли, – пошутил Яша, но никто не улыбнулся. Он поймал быстрый взгляд Барсука, брошенный на маму, – там была горечь. Марина глядела гайками.
– Надо сказать, – произнёс Барсук.
Чувствовалось, что мама Марина переживала внутри действие мясорубки.
– Ладно, – выдохнула она. – Это я прогнала его… Потом обнаружила, что беременна.
– И ты ничего не сказала мне, – сказал ей Барсук, нажимая на слова.
– Он ничего не узнал, никто ничего не узнал… Ты родился, и всё.
– Я узнал о твоём существовании, когда тебе исполнилось пятнадцать лет, случайно, встретил сокурсника, – Барсук смотрел на Яшу, которого словно парализовало. – Подсчитал сроки. Стал искать Марину. Нашёл не сразу.
Мама Марина закрыла лицо руками. Но по её выпрямленной спине было ясно, что в сочувствии она сейчас не нуждается, и набросилась бы на первого, кто приблизится.
– Яша, ты уже большой мальчик, ты всё понимаешь! Я вдруг увидела заросшего щетиной человека…
– … я был в костюме, – вставил Барсук.
– … который был уже давно, ещё тогда странным, почти безумным, чокнутым… – нервно говорила мама Марина, – и вот теперь он стоял передо мною и требовал увидеть тебя.
– Ну и что? – Яшин голос чуть повысился, а Марина шире раскрыла глаза.
– Откуда я знаю, что он за человек?!
– Но он – мой отец! – почти крикнул Яша. А Марина в ответ набросилась на Барсука:
– Как ты только момент улучил, непонятно, с ним охрана всё время!
– А он, слава Богу, иногда в метро ездит. Без амбалов, – спокойно ответил Барсук.
– Я только прошу, пожалуйста, – вдруг мама Марина почти завыла, и лицо её перекосилось, – не надо опять про Бога, я тебя умоляю! Не морочь ему голову богами, пожалуйста…
– Ну, ладно, я потом зайду, – встал Барсук, потому что сцена стала тяжёлой. – Я буду в парке, рядом, потом ещё зайду, да?
И он, грустновато улыбаясь, подмигнул Яше, но тот успел ухватить его за рукав и потянул к себе. Они обнялись. Яша почувствовал, как волосы на его голове приятно встали дыбом. Мама Марина нашла в себе мудрость молчать в эту минуту.
– Давай, – сказал Яша, отпуская Барсука, и они оба были счастливы, – папаша…
– Я сейчас приду, – сказал Барсук, отходя к двери спиной.
– Стой! – сказал Яша, – я же не знаю, как тебя зовут.
– Отчество своё ты знаешь, – ехидновато вмешалась Марина.
– Александрович… – автоматом произнёс Яша.
– Меня зовут Сергей. Увидимся, – уходя, сказал счастливый Барсук, а мама Марина закатила глаза.
– Где Савва? – был первый вопрос после ухода Барсука. «Хотя… Видеть старшего брата таким, в больнице…» – мелькнула мысль.
– Он остался в Женеве со своим отцом.
– А почему он сам мне не признался? – вопрос был задан про Барсука и Марина поняла.
– Не знаю, этот человек…– она осеклась и поправилась, – Твой отец для меня всегда был личностью тёмной, мне совершенно непонятной и чужой.
– Мам… – внутри Яши двигались большие неясные волны, – но ты же могла мне рассказать…
– Зачем? Чтобы ты мучился, где он? Я потом уже и вправду не знала, где его искать. Ну и не хотела.
– Мам… ты просто не успела его полюбить, да?
– Полюбить?! – У Марины поднялась чёлка. – За что? Его невозможно любить…
Она осеклась, встретив Яшин взгляд.
– А я-то люблю, – сказал он без укора, просто. – Как его можно не любить? Или я чего-то не знаю?
– Не знаешь! Ты не знаешь! – Мама Марина схватилась за спасательный круг и погребла к берегу. – Ты себе не представляешь, чем у него забита голова была… и сейчас, кажется, ещё хуже.
– Хватит скрывать, – твёрдо сказал Яша, – ты должна мне сказать.
Марина секунду соображала что-то, а потом опять поплыла торпедой сквозь волны:
– Да ужас! У него в голове какие-то другие миры, измерения, состояния сознания, магия, алхимия и вот, ещё хуже – божественное предназначение человека. В смысле, что каждый – тоже бог, представляешь, чушь какая?!
Яша молчал. «Сказать ей, что это может оказаться правдой? Ей не поможет. Она не скоро захочет стать самой собой». Он потянулся было обнять её, но она словно не замечала этого движения.
– Мам, я устал. Дай поспать, – сказал он и потянул на себя одеяло. – Ты ещё придёшь?
– Да… я… конечно. Я уже купила билет… обратно. Ладно, потом.
– Мам, хватит. Всё хорошо, пока, – бормотал Яша, потому что внезапный сон наваливался на него. «Переменила отчество, обратный билет уже купила. А в подарок – инвалидный трон? Нормально…»
Сол стоял во весь свой высокий рост в голубом воздухе Библиотеки и говорил студентам, рассевшимся по синим креслицам:
– Итак, теперь для вас есть два мира. Ваше «дневное» сознание на данный момент знает два мира: Доска и Пятый. Когда-то, люди древних цивилизаций обладали эфирными телами и приближались к переходу в более плотное состояние в мир Доски, как вы его знаете. А теперь накопленный за миллионы лет опыт сознания на Доске переходит и переносит жизнь и основной фокус сознания человеческого общества в следующий мир – пятимерный, опять эфирный, потому что всё движется по спирали, это вам известно. То есть как бы по кругу, циклично, но каждый раз на новой ступени. Тела опять готовятся стать более лёгкими, лишёнными множества отягчающих плотных условностей, и постепенно будут двигаться вновь к эфирному состоянию, но обновлённому новым опытом. Кстати, за последнее время протон вашего мира сильно уменьшился…
– Ух ты… – воскликнул Михайло, – так это значит, что и правда, мы уже более прозрачными становимся?
– Простите, а отягчающие условности это?.. – задал общий вопрос Антон.
– Пищевой тракт, к примеру, упростится постепенно, – пояснил с игривой усмешкой учитель. – Будете меньше суетиться по поводу запасов, покупок, и кулинарии, меньше тратить на это энергии жизни. Сознание-то поднимется над такими нуждами, а тело догонит.
Неожиданно зал Библиотеки огласили аплодисменты. Сол радостно оглядел своих питомцев и продолжал:
– Но это – в будущем. Дальше. Процесс переходов или скачков в более высокое сознание происходит на всех планетах в своё время и является естественным. Но обычно это происходит через смерть, а
