Но и будучи на фургоне Андрей замечал многое. Видел он, как Никита, пользуясь тем, что внимания на него почти не обращают и наливают не глядя, потихоньку удобрял ценным продуктом травку. Видел, что Клаус посматривает на Саньку, а Бельский — на луну, безмятежно висящую над полянкой. С луной ничего любопытного не происходило, а вот Санька, выронив чашку, свёл один к одному пальцы и начал бормотать что-то невразумительное.
— Минуту молчания, господа! — сказал Клаус, кивая на Саньку. — У парня заработало!
Андрей резонно возмутился, но Витька выставил перед носом палец и замотал головой:
— Ша! Вот птички прилетят, и продолжим.
— Какие, в … птички? — удивился Андрей, но тут около ямки с костерком шумно приземлилась крошечная, с кулак, сова, за ней ещё и ещё одна. Андрей дёрнулся, но Витька ткнул его локтем в бок:
— Тш-ш…
Совы прибывали: добрый десяток пушистых комочков расселся вокруг ямки, кося на гимназистов жёлтым глазом, а Санька развёл пальцы, выставил ладошки перед собой и нараспев спросил:
— Совушки-совы, крылышками помашете?
Совы закурлыкали в ответ неслаженным хором.
— Ветерку прибавите? Я вам крошек накрошу, мышек наловлю, горячего налью.
Совы выстроились друг за другом — клювик в хвостик — и вразвалочку побрели вокруг костра, помахивая, действительно, крыльями. И Андрей ощутил струйку тёплого воздуха с явственным деревенским запахом: коровы, молоко, сено… Струйка норовила попасть в рот, и во рту от неё оставался привкус зубной пасты.
— Совушки, пушистые пёрышки, круглые головушки… — приговаривал Санька, наклонившись вперёд и сосредоточенно глядя на идущих гуськом сов. Очень знакомо это было Андрею — и поза его, и взгляд… только лицо другое, но… но, может быть…
— Лёха? — тихо окликнул он. Никакой реакции; но в висках застучало, и он не сводил с Саньки глаз: нет, нет, конечно, но может быть, но вдруг…
Санька тем временем поманил сов к себе, и совы окружили его, задрали головы, словно ожидая чего-то. Санька не стал ожидания обманывать, вытащил откуда-то из-под ног трёхлитровую банку, вылил в неё полбутылки водки и потряс банку. Совы смотрели. Санька достал из банки мышку — кажется, дохлую — и, держа её двумя пальцами за верёвочку хвоста, протянул ближайшей сове. Сова аккуратно взяла угощение и взмыла вверх, а Санька продолжил раздачу. Приправленных водкой мышек хватило на всех (где добыл только!); совы разлетелись в разные стороны, и Санька, поставив банку, улыбнулся примолкшим зрителям:
— Всё. Я пойду.
— Спасибо, Сань, — сказал Бельский. — Проводить?
— Не, — сказал Санька и встал.
Клаус собрал чашки и принялся наливать, но водка больше Андрея не занимала.
— Подожди! — попросил он, вскакивая тоже, и Витька потянул его за штанину вниз:
— Оставьте, сударь. Беспонт…
Андрей сел, а Санька повернулся и ушёл с полянки.
— Прозит, господа! — объявил Клаус и дыхнул себе в ладонь. — Ай, класс!
— Чего — класс? — спросил Андрей.
— Не воняет больше, — пояснил Клаус. — И не будет. А ты думал, мы чего его сюда тащили?
— Вот не выходит у меня так! — с завистью сказал Бельский. — Белка моя, три года ещё маяться!.. Ведь должна заклинашка быть простенькая! А Горленко — смотри как! Реальный самопал!.. Поди ты, попробуй, как он…
— Крутая фишка, — подтвердил Клаус.
— Тут у многих свои фишки, — сказал Никита ошеломлённому Андрею. — Я вот ходить могу незаметно, даже днём меня не увидишь.
— Да ладно! — хмыкнул Витька. — Я тебя сразу почуял.
— Ты!.. — сказал Никита. — Подучусь, и ты не почуешь!
— Да, парни! — сказал Андрей с чувством. Надежда его угасла — действительно, тут же все со способностями!.. — Я тут в натуре орешки грызу!
— Хочешь, пузыри научу пускать? — предложил Клаус. — Гляди!
Он дунул, вытянув губы трубочкой, и полянка заполнилась мыльными пузырями, большими и радужными.
— Да …! Достали вы, сударь, своими пузырями! — раздражённо сказал Витька, отмахиваясь. — Убери!
— Больше ничего не умею, — торжественно сказал Клаус. — Но знаете, господа, экий кайф! на уроке вот так! Переполох жуткий! Но тут, конечно, не прошло. Сразу вычислили, белкины дети. Маги!..
— Прозит, — сказал Витька, и все выпили. — Козлы, а не маги. Могли б и тут учить!
— Вот спасибо! — сказал Клаус. — И так зубрёжки по горло! Нет уж, я потерплю. Серьёзного один хрен не потянем. А с пузырями я и сам тренируюсь…
Луна мигнула, когда Андрей дожёвывал сосиску, и он чуть не подавился. Луна мигнула опять, а по ногам пробежал ветерок — отнюдь не тёплый и не деревенский.
— Вау, — сказал Бельский. — Пора мне, однако.
— …! не успел! — сказал Клаус, глядя в небо. Небо светлело на глазах. — Блукать теперь!..
— Рассвет уже разве? — удивился Андрей
— Рассвет вам… — сказал Витька. — Какой тебе рассвет ночью! О! гоблины вышли! — сказал он, показывая пальцем в деревья. — Чего, Клаус, уступим? Я вроде сыт…
— Может, сами съедим? — спросил Клаус. — Мы по-хорошему, а гоблины раздерут да напугают.
— А чего нас бояться, — сказал Витька и вскочил, и Клаус вскочил тоже, и они ломанулись с полянки в разные стороны — так быстро, что Андрей слова вымолвить не успел. Пламя в костре заметалось, а в не рассеявшейся ещё среди деревьев тьме родился вой — жуткий вой голодного оборотня. "Монстр, — сообразил Андрей, — никакой это был не Бельский, это монстры по мою душу! ах, мать твою!.."
— А-ха, — сладко сказали монстры, и Андрей, рывком поднявшись, загородил собой Никиту. — Ха-а!.. — взвыли в деревьях, и выполз из деревьев огромный мутно-красный шар, а Никита за спиной вдруг засмеялся и закашлялся. Нервы сдали, тоскливо подумал Андрей, шайтан его за мной вынес!..
— Беги отсюда! быстро!! — цыкнул он, не оглядываясь.
— Андрей!
— Беги, я сказал!
— Андрей, да это ребята прикалываются! Ты что, не видишь? Это же Клаусов пузырь!
Шар тут же лопнул, а в деревьях заржали. Андрей без сил опустился на травку и схватился за бутылку. "Щас в рожу дам, — подумал он, глотая прямо из горлышка и глядя на хихикающего Никиту. — Знал бы ты, дурень! Ах, поганцы!.."
— Не прикольно! — сказал он Никите, отрываясь от бутылки. — Достали…
В этот момент стало совсем светло, и Андрей позавидовал поганцам: умеют же!
— Ух ты, — сказал Никита. — А сад-то где?..
— В …, — срифмовал Андрей и откусил от сосиски. — Достали!
— Это уже не они, — сказал Никита. — Смотри! А я, дурак, не верил!
2
Ночь напялила личину дня, и день из неё вышел хмурый. Понизу частокола стоял редкий туман, хватаясь белыми пальцами за доски; на частоколе сидели вороны, взъерошенные и недовольные отвратной погодой. Андрей поднял камешек и бросил в ворон. Попасть не старался, но всё же попал — ворона снялась с места, и вслед за ней медленно разлетелись остальные. Андрей вздохнул и принялся носить к костру полусгнившие брёвна с обваленного колодезного сруба. Брёвна были огромные, скользкие и склизкие; футболка, и без того сырая, быстро превратилась в грязную тряпку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
