Брёвна шипели и не пытались даже гореть, белый дым сливался с туманом. Андрей сел было навстречу дыму, чтобы согреться, но дым оказался едок, с резким запахом гнили, глаза от него щипало. Андрей облокотился на частокол, пыхая мокрой сигаретой и сумрачно разглядывая странное место, которым обернулась территория гимназии.
Роскошный сад канул; террасы и клумбы сменила каменистая земля. В землю вкопаны были частоколы: настоящий лабиринт непонятного назначения, древний и разломанный, стоял в пределах гимназийской ограды. Сама ограда была деревянной, а подпирали ограду редкие, чахлые сосны. Кирпичная коробка с квадратными проёмами окон была, вне сомнений, учебным корпусом, и точно так же выглядели интернаты. На крышах торчали по углам статуи каких-то фантастических зверей — не то грифонов, не то драконов. Статуи соединялись высокими парапетами, в парапетах зияли бойницы. Здание о трёх крыльях, в котором находились квартиры преподов, отсутствовало напрочь, но место для себя придерживало — место было обозначено по периметру фонарными столбами.
За учебным корпусом висело тусклое солнце — неприятно большое, полупрозрачное, с зеленоватым ободком. А под странным светилом разрывала белёсое небо чёрная полоса. Полоса дрожала и шевелилась, словно оттуда неуклюже выбиралась тьма, тяжело ступая, таща за собой канистры, полные вязкой болотной жижи, а набраны канистры были в ямах междумирья, на дне которых…
Андрей сплюнул и отвернулся. Морок ведь, не иначе!
— Жарится? — спросил он, усаживаясь на корточки около Никиты и наливая себе водки. Никита грел в дыму сосиску, насадив её на ветку.
— Воняет, — сказал Никита, понюхав сосиску, и бросил ветку в костёр. — Хватит тебе уже пить. Утро скоро.
— Думаешь? — спросил Андрей и проглотил водку. Водка встала у горла, он залил её пивом. Смертельно хотелось упиться до полной потери ориентации — чтобы стало всё славно и весело. И с песней, перелезая через заборчики, вернуться в интернат, а в интернате сдаться на милость дежурного препода и отрубиться на диванчике в холле. Ежели, то есть, всё это в натуре имеется — преподы, диванчики… Умом-то он понимал, что данная обстановка — просто глюк для непослушных гимназистов, и самые отвязные из таковых по глюку бродят с душой и удовольствием. "Не быть мне отвязным, — с тоской подумал он и налил полную чашечку. — А если не глюк? А если навсегда теперь — вот тут? И ведь предупреждали дурака!.."
— Да не грузись ты, — сказал Никита. — Вот светать начнёт, ну, на самом деле, и всё это наверняка исчезнет. Витька тут каждую ночь гуляет, и ничего.
— То Витька, — со значением сказал Андрей. — А то я. И ты вот из-за меня попадёшь! Но, может, я с ними договорюсь, и не тронут тебя… причём тут ты… Это я им тут мешаю! А вот хвостов вам тачку, суки! — сказал он, адресуясь к небу.
— Кому ты мешаешь?
— Потому что суки в гимназии, — невразумительно ответил Андрей и, обрушившись на задницу, привалился спиной к частоколу. — А вот пусть придут и с нами выпьют! Ты не против?
— Я не против, — сказал Никита, внимательно Андрея оглядывая. Прикидывал, видно, сумеет ли дотащить тело до общаги. Не дрожи, родной, ещё никому господина Карцева волочь не приходилось, он всегда ножками, в любом виде…
Вид, правда, был ещё тот. "Не сказался бы "ёршик", — подумал Андрей, придвигая к себе бутылку и чашечку. — Да и шайтан с ним. Водка без пива — деньги на ветер…"
— Дай пиво, — сказал он Никите. Тут его осенила мысль, и он её озвучил: — Слушай! А ты от меня бы отошёл! Вон, за заборчик! Чего ты будешь пропадать!
— Андрей! — сказал Никита со вздохом. — Да никого тут нету! Не пропадём мы.
— А ты, Никитос, знаешь, что бывает со свидетелями? — спросил Андрей, прищурившись. — Тут барышню бы отмазать!.. Барышня теперь от меня никуда, ты в курсе?
— Я в курсе, — сказал Никита.
— Ни хрена ты, сударь мой, не в курсе, — сказал Андрей. — Я ведь алкоголик! — вспомнил он вдруг и в несколько глотков прикончил бутылку с пивом. — А бабы алкашей не любят! Но мы же ей не скажем?
— Не скажем, — согласился Никита.
Никита был классный парень, настоящий, мля, мужик, а что молод, так тут какая беда — никакой беды! Никита вполне оценил заморочки Андрея со взаимной, но несвоевременной любовью, и что-то ещё он оценил тоже, не то леденящие подробности Великой Битвы В Башне, не то ужасные подозрения по поводу гнусных гимназийских колдунов… Всех, мля, до единого, колдуны, забывшие прикидываться учителями, крались к костру на цыпочках, вооружённые до зубов. Во главе колдунов крался директор, сверкая жёлтым клыком и красным глазом.
Сгубило Андрея не иначе как пиво. Здоровый юношеский организм опьянению не помешал — возможно, за отсутствием у него, юношеского, опыта чрезмерных возлияний. Долго и мучительно вспоминал Андрей впоследствии, что же именно говорил он другу Никите в ту ночь. Легко могло статься, что рассказал всю правду, столь же вероятным было предположение, что врал напропалую. Никто не знает! Расспрашивать же Никиту Андрей не решился — стыдно было. Взрослому-то мужику так перед пацаном опозориться!..
Разговоры выпали из памяти напрочь, но безобразное своё поведение он помнил превосходно. Поведение ни в коей степени взрослому мужику не соответствовало — а вот упившемуся тинэйджеру в самый раз. Провозгласив в какой-то момент беседы сакраментальное "а не прогуляться ли нам!", Андрей немедленно воплотил предложение в действительность. На ногах он держался отлично. Через частоколы скакал лучше кенгуру, трезвый Никита едва за ним успевал. При этом Андрей был довольно разумен — от некоторых вещей Никите удалось его отговорить. Как-то: визита в коттедж преподавателей, спуска в многочисленные старые колодцы и выхода с территории гимназии путём выламывания досок в заборе.
Правда, следовало признать, что ночная вылазка, хоть и выглядела иначе, чем предполагалось, даром не прошла. Боги, спокон веков благоволившие детям и пьяницам, сподобились вылазку оправдать.
Наткнувшись на полуразваленный сарайчик за интернатом девчонок, Андрей счёл необходимым сарайчик посетить. Никита заглянул в приоткрытую дверку первым и, дурного не усмотрев, махнул рукой.
На первый взгляд ничего любопытного внутри действительно не обнаружилось: сваленные кучей в углу мешки да верстак с инструментами, давно не пользованными и местами проржавевшими. В мешках оказалось подгнившее зерно, из зерна с писком выпрыгнули две-три мышки. Сельский, словом, сарайчик с соответствующим содержимым. Но боги указали Андрею на стоявший под верстаком сундучок непрезентабельного вида, и Андрей, сундучком озаботившись, сбил с него висячий замок. Лучше не трогай, сразу сказал маячивший рядом Никита, но не трогать было просто невозможно. В силу законов жанра.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
