— Нам нужно снова втянуть Уэйда в гущу событий, — сказала Лоре Эстер. — Я уверена, что вам обоим невесело в этом мрачном старом доме.
— И в конце концов, — вставил Адам, — нам должно быть весело.
Эстер состроила ему рожицу, не смутившись.
— Мы не забываем про войну, знаете ли. Мы планируем это специально для некоторых офицеров, которые сейчас в отпуске, и для некоего экс-узника войны по имени Адам. Жаль, что Эдгара не будет тоже, Серина, дорогая.
— Мне тоже, — ответила Серина, и Лора виновато подумала, что была так озабочена своими делами, что даже не спросила про Эдгара. Как Серина должна скучать по нему, и как мужественно она это скрывает!
Прежде чем Лора собралась домой, планы санного бала были утверждены и улучшены Сериной, а из Лоры вытянули согласие убедить Уэйда поехать.
Вечером, заведя разговор о бале, она обнаружила, что убедить его не так уж трудно. На рождественском балу он снова вкусил общественной жизни, которой раньше отдавал много времени, и этот предстоящий бал обещал на несколько часов освободить их от мрачной атмосферы дома.
Уэйд провел тяжелый день на побегушках у матери, и Лора прочла в его глазах уныние. Чувство нежности, пробужденное рассказом Серины, сохранилось, и она дотронулась до его левой руки, лежавшей на диване между ними. Она взяла ее в свои руки и провела пальцем по следам старого шрама с тыльной стороны.
— Серина рассказала мне, как это случилось, — тихо сказала она. — Она описала весь тот день.
— Серина — сплетница. — Уэйд убрал было руку, но Лора удержала ее.
— Это не были сплетни. Я хочу знать о тебе все. Я хочу знать, что происходило, когда ты был молод. Ты вел себя, как смелый мальчик, когда прошел по забору.
— Я нисколько не был смелым. Морган была права — на заборе я показал себя трусом.
— Но ты залез на него, — настаивала Лора. — Ты пошел вперед, несмотря на то, что боялся, — это и есть настоящая храбрость.
— О мужчине судят по его достижениям, а не по неудачам, — сказал Уэйд. — Но это вещи, о которых я больше не хочу ни думать, ни рассуждать.
Она чувствовала, что он отдаляется от нее, но у нее было так мало возможностей поговорить с ним наедине, что она решила не отступать.
— Тебя все любят, Уэйд. Джемми так хочет любить тебя. Ему это необходимо. Но ты всех держишь на расстоянии. Ты так поступаешь, потому что никогда не соответствовал модели, которую выбрала для тебя твоя мать?
— Я всегда разочаровывал ее, если ты это имеешь в виду.
В его голосе звучало предостережение, которое смутило бы ее, если бы она не так сильно желала достичь цели. Но сейчас была возможность перейти к вопросу, который поставила перед ней Морган.
— Твоя мать — это не весь мир. Есть другие, кто верит в твои способности, кто нуждается в твоей помощи.
Он наблюдал за ней все еще настороженно.
— Что ты темнишь, Лора?
— У меня плохо получается, да? Очень хорошо. Я скажу тебе прямо. Две недели назад миссис Ченнинг пригласила меня к себе в дом на чашку чая.
Она почувствовала, как он напрягся.
— Ты отклонила приглашение, я надеюсь?
— Нет. Я его приняла. Я не видела причины для отказа. Я не хочу вести старую вражду. Дело, о котором миссис Ченнинг хотела поговорить со мной, больше и важнее любой мелкой вражды.
Он нетерпеливо поднялся, добавил дров в камин.
— Не хватит ли на сегодня, Лора? Тебе обязательно нужна нелепая дружба с этой женщиной, которая всегда раздражала и мучила меня?
— Это вряд ли можно считать дружбой, — сказала Лора _ я полагаю, ты так же, как и я, заинтересован в любом плане, который мог бы привести к прекращению этой ужасной войны.
— А какое отношение к таким планам имеет Морган Ченнинг? — спросил он через плечо, нетерпеливо взбивая огонь. — С чего ей вообще заботиться?
— Я не уверена, что знаю. Возможно, ей нравится ощущение власти, которое она получает, вмешиваясь в политику. Может быть, она влюблена в Мюррея Норвуда и интересуется этим ради него. Я не знаю. Вполне возможно даже, что у нее есть собственность на Юге, которая обесценится или вовсе пропадет, если война будет продолжаться. Это возможно?
Уэйд поставил на место экран камина и вытер руки носовым платком.
— Это кажется вполне вероятным. Николас оставил ей значительные владения на Юге и, насколько я знаю Морган, она на все отважится, чтобы удержать свое богатство. Но может ли такой эгоистичный мотив служить причиной нашего доверия к ней?
— Разве ты не понимаешь, Уэйд? — серьезно склонилась к нему Лора. — Неважно, эгоистичны ли ее мотивы. У этого мистера Норвуда есть какие-то планы. Миссис Ченнинг говорит, что даже губернатор Сеймор одобряет их и будет их неофициально поддерживать.
— А я при чем?
— Ты нужен мистеру Норвуду. Ему нужны мужчины, которые пользуются любовью и влиянием на острове. Есть Многое, в чем ты можешь помочь.
— Я пользуюсь влиянием? — Он недоверчиво рассмеялся.
— Ты просто должен поговорить с ним. Дай Морган знать, когда ты сможешь встретиться с ним в ее доме.
В тишине комнаты до них донесся настойчивый звон серебряного колокольчика.
— Мне надо посмотреть, что ей надо, — устало сказал Уэйд. — Элли уже, вероятно, легла спать.
Лора быстро взяла его за руку.
— Сначала скажи мне, Уэйд: ты встретишься с мистером Норвудом? Возможно, во всем этом ничего нет, но если ты просто поговоришь с ним…
— При Морган и в ее доме? — спросил Уэйд. — Разумеется, нет. Я не хочу иметь никакого отношения к этому делу я ни к кому из них.
И он ушел на призыв колокольчика матери. Лора откинулась на диван и грела ноги перед огнем. По крайней мере, она сделала первую попытку. После разговора с Сериной она была уверена, что надо сделать что-то, чтобы расшевелить Уэйда. Его надо выманить из этого дома, при возможности занять делом, которое он считал бы важным и стоящим.
Ей пришло в голову, что можно предпринять еще один шаг в связи с санным балом. Завтра она попросит об этом Серину.
Ее мысли опять вернулись к визиту к Серине и к слухам, что Вирджиния покончила с собой. Было ли в этом нечто большее, чем стало известно миру от Уэйда и его матери? Верит ли в это сам Уэйд? Если верит, то насколько глубже, чем она подозревала, должны быть его страдания.
XVII
Февраль оказался мягким и снежным, и ко времени назначенного санного бала дороги были покрыты плотным слоем снега. Весь остров искрился под солнцем или сиял блестящей чистотой под луной. Голые ветви деревьев хрупким рисунком выделялись на фоне белизны, дополняя зимнюю красоту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});