Бобровский нахмурился, потер виски:
– Ой, Татьяна, забыл совсем… Заработался… Пошли учиться… майне либен лерерин!
И вот уже снова заулыбалась Таня:
– Ой, так вы же неплохо говорите! И произношение…
* * *
После содержательной экскурсии на объект состоялся корпоративный обед с инвесторами, где итальянцы оттаяли настолько, что стали частично понимать реплики главного инженера. Сергей отошел чуть дальше, чтобы шум в помещении не был слышен в трубке. Он довольно давно увидел неотвеченный вызов жены, но перезвонить получилось только сейчас:
– Верочка, это я. Прости, не слышал звонка.
В это время вся компания дружно рассмеялась. Вера в трубке услышала среди мужских голосов звонкий женский смех, но решила не спрашивать Сергея ни о чем. Сергей почувствовал, что Верочка не знает, как воспринимать всеобщее ликование, идущее фоном к их разговору:
– Вера, обстановка не для разговоров, я тебя совсем не слышу. Перезвоню позже, хорошо?
Вера молча отключилась. Да, что-то в Сережиных планах пошло не так с самого утра, как он и предчувствовал. Отсюда эта торопливость, какая-то раздраженная вежливость. Вера, конечно, расстроилась…
* * *
Вера сидела за столом, просматривала истории болезни, делая пометки на календаре. Вошла бледная, усталая Наташа, упала на диван:
– Верочка, у нас еще вода есть? Холодненькой минералки! Я из горячего цеха.
Вера поднялась, открыла дверцу холодильника:
– Смотри-ка, действительно есть. Неожиданно как-то, среди зимы…
Наташа махнула рукой:
– Да это я сама покупала недавно, как почувствовала, что сегодня в родильном флешмоб случится.
Вера спокойно заметила:
– Там ежедневно флешмоб. В одном месте в одно время собираются люди и одновременно рожают.
Наташа, отпив из налитого Верой стакана добрую половину, отдышалась и сказала:
– Нет, не флешмоб, а аншлаг: четыре девочки и четыре парня, все столы заняты.
Вера удивленно пожала плечами:
– Ну и что? Обычная статистика.
Наташа даже поперхнулась остатками воды:
– Обычная?! Восемь новорожденных в течение часа? С промежутком в семь с половиной минут? Акушерки временами громче рожениц кричали… Там, как на конвейере, работали: потуги – схватки – младенец, и так восемь раз подряд! И что интересно: мальчик – девочка, мальчик – девочка. В такой вот строгой последовательности.
Вера, наконец, рассмеялась:
– Молодцы какие! Прямо олимпийская команда по синхронным родам!
Наташа встала, потянулась:
– Вот-вот. Бобровский примчался на помощь. И меня… мобилизовали. – Наташа хмыкнула на Верину шутку: – Ну да! Олимпийцы. Бобровский там на всякий случай остался. Вдруг еще кто-нибудь подтянется, для ровного счета.
– Ну, если Бобровский там, я спокойна.
– Когда уже я буду спокойна? Когда я успокоюсь, а, Вер? – Наташа вздохнула тяжелее, чем от усталости.
Вера посмотрела на нее искоса:
– Ну что, так и будешь вздыхать?
Наташа развела руками:
– А что еще остается?
А Вера раздумчиво сказала:
– Может, взять инициативу в свои руки?
* * *
…Вера и Сергей любили гулять по набережной в парке Горького.
Поздней осенью Вера начинала сильно переживать за уток, плавающих по городскому водоему, почти целиком замерзающему зимой, поэтому они часто, во все выходные, когда могли погулять вместе, запасались белым хлебом и шли в парк. Достав из объемной сумочки булку, они с Сергеем принимались кормить привыкших к угощениям водоплавающих. Недалеко бегали маленькие, лет пяти-шести, мальчик и девочка. Девчонка бойкая, крикливая, а мальчишка стеснительный и небыстрый. Девочка, заметив, что взрослые стали бросать в воду батон, бросила беготню с братом и стала наблюдать за Верой. Ее хватило минут на пять. После этого она подошла к Вере и решительно попросила:
– Тетенька, дайте мне булочку.
Вера сначала не расслышала просьбы ребенка:
– Что ты сказала, маленькая, что?
– Булочку хочу, пожалуйста! – громче повторила девочка.
Вера присела перед девочкой и достала из сумки глазированный сырок:
– Ешь, маленькая, ешь!
Однако девочка отрицательно помотала головой:
– Птичек кормить булочкой будем с Сережкой! А у чужих брать ничего нельзя. Мама говорит!
Вера протянула девочке булку. Та убежала, а Вера по-прежнему сидела на корточках, скрывая слезы.
– Ну, что ты, Вера, в самом деле! – Сергей помог жене подняться. – Все же в порядке: ребенок сыт, любит птиц, не сирота. Пойдем. Называется, с природой пообщались…
Дети докармливали птицам Верину булку, а по аллее к ним торопилась их молодая мама, в обеих руках неся по большому батону. Сергей обнял Веру за плечи, стал баюкать, нежно приговаривая:
– Все у нас с тобой будет. Обязательно. И вот такие разбойники – будут. Ты мне веришь?… И вместе с ними придем кормить этих нахальных уток, и скажем им: вот, дети, это историческое место…
И вдруг расхохотался. Теперь уже Вере захотелось его успокоить. Но не понадобилось – Сергей отсмеялся и сказал:
– Стареем, что ли, Вера Михайловна? Забыла, как ты мне ровно на этом месте сама предложение сделала, а? Помнишь: «Женись на мне, Сережа, а то меня в Белыничи распределят, и я там за тракториста выйду». А я тебе застенчиво так отвечаю: «Да, я согласен…» Оно уже историческое, это место! По-моему, и утки те же…
* * *
Вера улыбнулась своим воспоминаниям… Наташа, заметив мягкую улыбку Веры, сказала:
– Да… Ты права. Самой надо шевелиться. От Бобровского не дождешься. Это он с пациентками оперативный, – решительно оправила на талии халатик, полезла в сумочку за помадой. – Вот сейчас пойду и приглашу его на ужин!
На этих ее словах Бобровский и вошел в ординаторскую. Наташа не успела накрасить губы, но Вера, увидев настроение Бобровского, стала серьезной:
– Что случилось?
Бобровский устало сел на диван и закрыл лицо руками. Молчал пару секунд. Вздохнул:
– Еще в операционной… Ребенка спасти не удалось. Хороший, доношенный мальчишка. Если бы отец и мать не решили рожать дома, в ванне, все было бы нормально… И даже… Слишком поздно папаша вызвал «скорую». Самое обидное, что при всем этом присутствовала профессиональная акушерка.
У Веры Михайловны перехватило горло. Она взялась за него двумя руками, пытаясь проглотить комок…
– В результате ребенок умер, а ответственность за это никто не понесет. – Бобровский отнял ладони от лица. – Вот такие провалы у нас в законах.
* * *
Василиса, аккуратно очищая яблоко, завела в пятой палате новый разговор:
– Я по телевизору видела, что сейчас новая мода пошла – реборнов покупать.
Лиза кивнула:
– Да, я тоже в интернете видела. Реклама, в блогах обсуждают…
Всезнайка Лиля, обо всем имеющая мнение, на этот раз проявила неосведомленность:
– Что это – реборн?
Василиса пояснила:
– Кукла такая силиконовая – ребенок в натуральную величину, точная копия. Весит, как живой. И все подробности, как ты захочешь: ну, чтобы на тебя похож.
Лиля вздрогнула даже, а потом спросила:
– Подожди, а зачем это?
Лиза решила объяснить Лиле, что это такое, уже зная, что Василиса часто придает своим рассказам некоторую «желтизну». У Василисы была страсть к разным страшилкам, скандалам и сплетням. У Лизы – нет:
– Таких куколок себе покупают женщины, которые по какой-то причине не могут или не хотят рожать, а матерью себя почувствовать хотят. Вот заглянет кто-то в коляску, а младенец – на маму похож…
Лиля вдруг осенила себя крестным знамением:
– Спаси и сохрани.
Василиса, покивав согласно, все же задала риторический вопрос:
– И кто же, интересно, такую игрушку придумал?
Лиза пожала плечами:
– Спрос порождает предложение. Нашелся кто-то умный. И предприимчивый. Что-то в этом есть такое… Не знаю как сказать…
Василиса очень прозаически перебила ее:
– Они очень дорогие, эти реборны. Не всем по средствам. В общем, это забава только для состоятельных женщин.
Но Лиля суеверно повторила:
– Спаси и сохрани от такого… богатства.
А Лиза обняла животик:
– Да вот оно, богатство, девочки. Самое настоящее сокровище…
В палату вошла Вера Михайловна, сказала всем «Добрый вечер» и обратилась к Рите:
– Вы хотели в другую палату перевестись. Место одно освободилось в одиннадцатой. Переночуете, а утром… Или, если хотите, Елена Прокофьевна сейчас вам поможет перейти.
Вера Михайловна посмотрела на Риту испытующе.
Та сидела на кровати со своей вечной книжкой, какое-то мгновение раздумывая. Потом сказала:
– Да, Вера Михайловна, я сейчас перейду. Пойду, соберусь.
Вера кивнула и вышла, сказав только:
– Елену Прокофьевну я сейчас пришлю.
