– Значит, вы друзья. Ну, пойдемте, раз никому из вас не хватило мозгов войти самому. – Он закинул рюкзак со своими вещами за плечо и пошел в клуб. Ник и Ара переглянулись.
– Пойдем, – сказал Корби. Они пошли за Комаром. Тот остановился перед охранником.
– Это группа. Вот ударник, – он ткнул в Ника, – видишь, руки жилистые какие. А это басист, – он ткнул в Ару, – ему почти ничего делать не надо. Гитарист и фронтмен, – Комар показал на Корби, – просто звезда.
Корби видел, что Ник не может скрыть скептического выражения.
– А где их инструменты?
– Да ты че, мужик? Сюда без инструментов ходят. Я же без гитары.
– Раньше ходил с гитарой.
– А теперь без гитары. И они без инструментов.
– Ну и как они докажут, что они группа?
– Послушай, ты же меня знаешь.
– Тебя знаю. А их – нет.
– Да они классные музыканты. Отлично играют. Лучше меня.
Громила сонными глазками изучал Корби и его друзей.
– Классные, значит. А почему сразу не сказали, что группа?
– Ну мы же все равно не в зал пойдем, – устало сказал Корби. – Деньги надо платить за вход на концерт, а мы туда пойдем, в комнаты.
Охранник причмокнул губами.
– Ладно. Зайду проверю, как вы там играете. Если не играть пришли, никогда больше сюда не вернетесь. И ты тоже. – Он ткнул пальцем в грудь Комара. Комар поднял руки, как будто на него навели не палец, а дуло пистолета.
– Ладно, ладно, будем играть. – Он повернулся к Корби и остальным. – Ведь будем играть?
Ара нерешительно кивнул.
– Вот и зашибись. – Комар отстранил руку охранника и вошел в клуб. Они последовали за ним.
– Классные музыканты, – повторил Ник. – И как мы будем играть?
– Да он забудет, – отмахнулся Комар. – В зал мы действительно не пойдем, а что мы там делаем, ему плевать.
Музыка зазвучала громче, потом они свернули в боковой коридор, и она снова начала отдаляться. Горели тусклые лампы, вдоль стен извивались нарисованные руки и лица. И Корби охватило странное предчувствие.
Глава 25
УПУЩЕННОЕ ЗВЕНО
В помещениях клуба было жарко, витали запахи табака, электричества, старой мебели. В полутьме расходящихся коридоров фосфорически мерцали зеленым и голубым призрачные лица; их искаженные черты охватывали рамы нарисованных окон, за которыми открывался вид на фантастический черно-желтый город с дождливыми ночными улицами, полными темных пешеходов в плащах и шляпах. Поверх безумных рисунков кто-то повесил фотографии в рамках: дети и подростки из школы современной музыки.
– Странное место, – сказал Ник.
– Рыжей бы здесь понравилось, – заметил Ара. – Да и всем «Зеленым Созданиям», наверное.
– Кто это? – поинтересовался Комар.
– Местная группа из нашего района.
– Значит, вы в теме?
– Рыжая, их ударник – моя девушка.
– А ты? – Комар глянул на Ника.
– Слушаю металл, – лаконично сообщил Ник.
– Слушает металл, – с выражением повторил Комар. Ник пристальным и одновременно рассеянным взглядом скользил по настенным граффити. Корби подумал, что с ним что-то не в порядке, но спросить не успел.
– Сюда. – Комар толкнул одну из дверей, и они оказались в маленьком зале – стены и потолок закрыты металлическими сетками, из-под которых торчит дранка звукоизоляции, по углам серые кубы колонок. На составленных вместе стульях светился огоньками запутавшийся в проводах микшерный пульт. В центре помещения на коленях стоял огромный парень с чуть ли не полуметровым зеленым хайром над головой и возился, выстраивая гирлянду из гитарных педалей. В кресле рядом с пультом сидел мальчишка с дредами. Он помахал вошедшим рукой, и Комар подошел к нему.
– Это кто? – спросил мальчишка.
– Они не будут арендовать инструменты. Мы просто посидим, хорошо?
– Лады. Добро. Чувствуйте себя как дома.
Комар вывел Корби и его друзей обратно в коридор. Они пошли назад, потом повернули в какую-то другую сторону.
– А он кто? – поинтересовался Корби.
– Этого чела зовут Главный. Он как бы никто, но об аренде инструментов договариваются с ним. – Комар провел их в пустую комнату. На столе у стены горела настольная лампа, в круг ее света попадала мятая ученическая тетрадь, обрывок гитарной струны, пачка сигарет и пустая бутылка из-под пива. Дальше начинался полумрак, в котором угадывались очертания ударной установки.
– Вот здесь я и музицирую. На этих двух крошках. – Комар показал в угол, справа от входа в комнату. Там на подставках стояли две гитары. Ник присел на корточки рядом с ними, его лицо скрывала полутьма. – За барабанами пиво. Можете брать.
– Хорошо. – Корби запрокинул голову и посмотрел вверх. Высокий потолок, под ним какие-то трубы.
– А можно посидеть за установкой? – спросил Ара.
– Да, вперед. Она все равно говенная, так что ею здесь почти никто не пользуется. – Комар плюхнулся в большое раздолбанное кресло, открыл рюкзак Ары и начал придирчиво изучать свою одежду. Корби медленно двинулся вдоль стены, затянутой драпом, под которым угадывалась та же металлическая сетка, что и в зале с Главным. Ник прижал, а потом отпустил струны гитары; та еле слышно тренькнула. Корби охватило странное чувство, что он уже был здесь, чувствовал эту душную смесь запахов, видел этот свет, эти стены с рисунками, эти инструменты. У него начала слабо болеть голова. Он подумал, что это от духоты и усталости, но больше всего от того, что он не знает, что делать дальше. Он осторожно глянул на друзей. Ара сидел за ударной установкой, но не барабанил. Лицо Ника тонуло в полумраке, только блестели глаза. Он внимательно рассматривал гитары. Одна была красная с треугольной декой, другая – черная с обтекаемой декой, изгибающейся у основания грифа двумя вершинами-полумесяцами. Под струны на гриф кто-то наклеил вырезанные из бумаги желтые осенние листочки.
Корби поймал себя на том, что вместе со слабой головной болью к нему в голову пришел странный туман. «Надо сосредоточиться, – через силу подумал он. – Скоро они спросят меня о том, что мы будем делать дальше. И что я им отвечу?» Из задумчивости его вывел нервный возглас Комара.
– Чья это кровь?
Корби обернулся. На лице Комара застыла брезгливая гримаса. Двумя пальцами он держал окровавленный Анин нож.
– Моя, – ответил Корби.
– Ага. Судя по виду ножа, она вытекла вся, и я говорю с призраком.
– Я порезал только пальцы на руке. – Корби показал Комару тыльную сторону ладони. Через подушечки пальцев шла кривая полоса запекшейся крови. – Естественное следствие ношения ножа в кармане лезвием вверх. Извини, если испачкал твои джинсы.
– Почти не испачкал. Ты как-то отчаянно все делаешь.
– Ты ходил с ножом? – спросил Ара.
– Какое-то время мне казалось, что он может понадобиться.
– Думал, тебя прирежут, как твоего дедушку? – уточнил Комар.
– И это тоже.
– Знаешь, я думал, что ты не приедешь. Я даже был в этом уверен. – Комар нервно покачивал в руке одну из своих кроссовок. – И знаешь что еще?
Корби сел за стол напротив него.
– Нет.
– Мне было довольно спокойно. В смысле, я не парился. Сказал себе, что никогда не увижу свои гребаные вещи и никогда не увижу этого гребаного засранца, и мне стало спокойно. – Комар бросил кроссовку на пол. Звук падения вышел глухим и слабым, потонул в ватной тишине звукопоглощающих стен. – А теперь выходит, что мы все еще друзья, раз ты вернул мне мои шмотки. Ты ходил с окровавленным ножом в моем кармане. И я начинаю париться.
– Ты знаешь обо всем, что случилось, – сказал Корби. – Погиб мой одноклассник. Его убили какие-то люди. А мы трое это видели. Потом убили моего деда. Это главные вещи.
– А Ане утром ты сказал другое. Про похищение, про сумасшедшего психиатра.
Корби стянул с головы кепку, бросил ее на стол; алая прядь высвободилась и упала на лоб.
