– Ник, – прошептал Корби, – ты обязательно должен вспомнить, что ты видел, когда подошел к телу Андрея.
– Разыгрываешь обморочного?
– Разве не видишь, что ему не лучше, чем тебе? – с нескрываемой яростью поинтересовался Комар.
– Это все ложь. Я не верю в случайности. Корби знал, что здесь был Андрей, и специально привел нас сюда.
– Вам обоим нужен врач, – дрожащим голосом сказал Ара. Корби тяжело дышал. Он все еще видел другой мир, видел, как смерть празднует победу над телом, как кости проступают сквозь истлевший белый свитер, видел, как в метре от разложившегося трупа подростки-музыканты укладывают инструменты в чехлы, надевают куртки и разговаривают со своими родителями.
– Ник, – сказал он, – это не я здесь что-то скрываю. Это ты не рассказал нам, что было, когда ты подошел к его телу.
– Ничего не было, – ответил Ник, но побледнел. Теперь все смотрели на него.
– Почему ты не вызвал скорую?
– Он был мертвый.
– Я тебе не верю. Так же, как и ты мне. – Корби тяжело поднялся. Вокруг него в разных направлениях кружились две комнаты: одна – настоящая, другая – поддельная, пропахшая тленом и полная могильных червей. – Комар правильно сказал, что мы должны найти упущенное, – повторил он, чувствуя, как в своем бреду цепляется за островки разумных мыслей. «Я могу это сделать, – подумал он, – я могу расколоть его прямо сейчас».
– Ник, – сказал Ара, – он говорит правду?
– Никто не выживает при таком падении. – Губы Ника предательски задрожали.
– Ты не вызвал ему скорую.
– Некому было вызывать скорую! – закричал Ник. Корби шагнул к нему и взял его лицо в свои руки. Ник попробовал вырваться, но внезапно ослаб. Кафетерия больше не было. Они с Корби стояли в уже почти опустевшем зале, а у их ног лежал жуткий, вздувшийся труп подростка. – Нет! Я не хочу!
– Ты должен. Вспоминай. – Корби стиснул виски Ника между своих ладоней и заставил смотреть на тело.
_____Все вдруг сорвалось со своих мест. Подул ветер, появилось солнце – оно клонилось к горизонту, его предзакатные лучи упали на стену школы, вспыхнули в ее окнах пожаром отражений. Андрей лежал на спине, неподвижный, бледный, его глаза были закрыты, светлые волосы медленно пропитывались кровью. В первое мгновение он казался мертвым, но потом вздрогнул и попытался сделать вдох; грудь содрогнулась от спазма, веки затрепетали. Он открыл глаза и странным, жалобным взглядом посмотрел на Ника. Ник замер и не мог сдвинуться с места. Мобильный вспотел в его руке.
– Нет, нет, нет, – шептал он.
– Смотри, – приказал Корби, чувствуя, как немеют руки.
Серебристые капельки выступили на коже Андрея. Они напоминали ртуть, снег, белую золу. Дрожа, изменяясь, они превращались в новое лицо над лицом Андрея, двигались, пока не сложились в маску. Губы подростка побледнели, глаза застыли. Ник порывисто вздохнул, сунул мобильный обратно в карман и, как сомнамбула, пошел вслед за своими друзьями.
Корби отпустил его. Видение кончилось, они снова были в кафетерии. Обоих трясло. Комар и Ара пристально смотрели на Корби.
– Этого не может быть, – сказал Ник.
Корби устало сел на край столика.
– Ты не можешь говорить, что этого не может быть. Потому что ты не знаешь, что это было.
– А это было?
– Ты видел.
– Ты это тоже видел?
– Да.
– Что ты сейчас со мной сделал?
– Не знаю. Призрак Андрея посоветовал мне использовать видения.
– О чем вы говорите? – спросил Ара.
– У нас общие галлюцинации, – ответил Корби.
– И что вы видите?
– Ничего хорошего, – сказал Ник. – Мне стало легче, но я по-прежнему не знаю, почему я должен тебе верить.
Корби пожал плечами.
– То, что мы попали сюда, не может быть случайностью. Но это устроил не я. – Он посмотрел на Комара. – Давно ты сюда ходишь?
– С полгода.
– Ты знал Андрея?
– Нет, конечно!
– Тебя кто-нибудь просил меня сюда позвать? Заплатил или запугал?
Комар издал стон.
– Все-таки вы обдолбались.
– Слушайте, – вдруг вмешался Ара, – а можно что-нибудь узнать про мальчика с этой фотографии?
– Спроси у Главного. Он всех здесь знает.
Корби взял фотографию и за рамку потянул ее вверх и на себя. Она легко снялась со стены.
– Ты что творишь?
– Потом мы повесим ее обратно. А теперь пойдем к Главному.
_____Они снова шли по полутемным коридорам с фосфоресцирующими лицами. У поворота, где была изображена девушка в манто, Корби замедлил шаги.
– Видел ее? – спросил он Ника.
– А откуда шрам?
– Это кровь из моей порезанной руки. Ранки снова открылись, и я испачкал стену.
– Я видел ее же в другом окне. Там она в банде и в костюме супергероя.
– Может, там и другие? – спросил Ара.
– Мне показалось, что да. Но их на том рисунке не трое, а больше.
– Значит, люди, убившие Андрея, связаны с этим клубом.
– Не туда. Здесь быстрее. – Комар провел их еще незнакомым коридором, и они снова вышли к репетиционному залу. За двустворчатыми дверями гремел панк. Корби толкнул их и вошел в затемненный зал. Он чувствовал: что-то происходит. С ним, с его друзьями, вокруг них. Их взяли в оборот, заставили играть в одну игру – такую, от которой кровь стынет в жилах. И теперь он очень хотел узнать правила. Он хотел понять и перестать бояться.
Глава 27
АНДРЕЙ
Трэшер с гитарой, периодически наступая на педали, танцевал пого, хайр мотался из стороны в сторону. Вокалист напротив наклонялся вперед и кричал в микрофон. От гроулинга у Корби заложило уши.
– Кроу крау! Ракиррра-а-а! Райнра! Роу-у-у!
– В таком шуме мы не сможем поговорить! – прокричал Корби.
– Я позову его. – Комар подошел к Главному. Корби чувствовал, как вздрагивает под ногами пол. Главный чему-то рассмеялся, оторвался от микшерного пульта и показал на выход. Они вернулись обратно в коридор.
– Пошли туда, где еще тише, – предложил Главный. На вид ему было лет четырнадцать – на полголовы ниже Корби, дремучие дреды торчат во все стороны соломенно-желтым валом. Еще до начала разговора он широко улыбнулся и показал зубы. Они зашли в небольшую комнату, где не было рисунков на стенах. Главный с ногами сел на край письменного стола.
– Так в чем проблемка?
Ник показал коллективную фотографию учеников школы современной музыки.
– Скажи, пожалуйста, светловолосого парня с черной гитарой зовут Андрей?
– А зачем тебе?
– Он был нашим одноклассником, – ответил Корби. – Позавчера его убили на наших глазах.
С лица Главного сошла улыбка.
– Они не врут, – сказал Комар. – Я ручаюсь.
– Андрей, – подтвердил Главный. – Кажется, по фамилии Токомин. Он живет, в смысле, жил здесь рядом. Его комната выходит окнами в наш двор.
Они переглянулись. Исчезло последнее сомнение.
– Он занимался с гитарой? – спросил Ара.
– Не просто занимался. Он оформлял клуб. Очень талантливый пацан, только не в музыке. В смысле, был талантливый.
Корби вспомнил девушку в манто.
– Это он рисовал город за окнами?
– Он нарисовал вообще все. Прошлым летом, каждый день, по два-три часа.
У Корби по спине пробежал холодок. Он переглянулся с Ником.
– И из его окна открывается вид на портреты музыкантов-самоубийц?
Мальчишка с дредами кивнул.
– Ему никто не задавал тему. У людей бывают странные увлечения. Но, по-моему, вышло классно.
От оценки Главного Корби едва не пробило на истерический смешок, но удалось сдержаться.
– Он был немного того. Иногда вроде нормальный – разговаривает, шутки понимает. А потом подходишь – так он смотрит сквозь тебя, будто тебя здесь нет. А один раз подошел ко мне и спросил, где выход. Это было уже зимой, когда он ходил брать уроки гитары. Я его спрашиваю: «Ты чего? Ты же здесь каждый поворот знаешь». А он: «Простите?» И вежливый такой, будто обедает с английской королевой.
