Лес был метрах в пятидесяти. Дон активировал трофейный «ключ от неба» и мы некоторое время наблюдали обстановку и прислушивались. Наконец, по команде нашего предводителя мы двинулись к лесу.
Сентябрь еще щадил листву деревьев и, хотя зелень листвы уже менялась на золото, деревья еще хранили в своих кронах пышные шапки листвы, что служило достаточным прикрытием как от оптических, так и от тепловых приборов висевших над нами спутников. Подумалось: зеленый — стой, желтый — внимание, красный… Это волна напалма, которая сожжет тебя, если листьев не будет совсем. «Правила дорожного движения по лесу. Наши дни».
…По лесу идти было легко. Собственно говоря, это был не лес а парк: ухоженный и облагороженный пешеходными и велосипедными дорожками, а так же разного рода фонарями-скамейками, но уже через несколько сотен метров начиналась кольцевая дорога. А за ней уже лес был самый настоящий. Здесь не распиливали упавшие деревья, не сгребали и не вывозили опавшую листву, не посыпали гравием тропы. Но, прежде чем попасть в него, пришлось пересечь МКАД. Те еще были ощущения! Похоже все, кто пытался вырваться из города, руководствовались не инстинктом самосохранения, а въевшимися в кровь рефлексами искать спасения на даче. Поэтому, вместо того, чтобы бежать из обреченного города без оглядки по ближайшим доступным трассам, пытались добраться по «кольцу» до именно того шоссе, где находились их заветные шесть соток. В результате пробка получилась рекордная. Даже не могу представить, что чувствовали обреченные люди когда по намертво вставшему потоку машин принялись «отрабатывать» ракеты и лазеры. Ржаво-железная каша искореженного металла, запах гниющей плоти, каркающее воронье над головой и шныряющие крысы под ногами…
Мы уже вошли в лес и минут пятнадцать шли по нему, натыкаясь на трупы — искалеченные, сожженные люди пытались из последних сил отползти от стены огня. Петьку вырвало. Валера схватил его на плечи и бежал минут десять, пока от гари не осталось никаких намеков. И после этого ребенка рвало еще минут пять. Я сам бы не удержался, если б не щедро политая одеколоном маска на лице. Спасибо прошлой волне коронавируса — у меня всегда была с собой упаковка масок.
Отдышавшись, я подошел к Петьке и протер ему лицо тампоном, смоченным одеколоном. Мальчишка благодарно взглянул на меня и попросил воды. Правда после первых же глотков его снова вытошнило. Ну вот зачем мы его таскаем с собой? Пристроили бы к какой-нибудь семье. Ребенок же…
— Простите меня, дядька Макс, я стараюсь быть сильным, я никогда не думал… Я даже представить себе не мог, что так может быть…
— Сиди-дыши. И не смей себя винить. Ты молодец! Но мотай на ус: ты видел, что я маску надел и одеколоном набрызгал?
— Да, но я не подумал зачем. Я думал, что я и так пробегу, а потом как все сразу увидел — и запах этот… Не подумал я.
— Думать надо чаще. Тогда это не будет таким уж мучительным процессом. Соберись! Пять километров осталось до точки. А там мы можем встретить… Кого?
— Гадов! — Твердо ответил Петька и крепко ухватил свой «Кипарис».
Если вы думаете, что логово диверсантов — это яма в земле, выложенная бревнами, с выходом через дыру в потолке, заткнутую маленькой елочкой, то вы ничего не смыслите в жизни диверсантов. Шиберман уверенно провел нас сквозь лес к небольшому дачному поселку, расположенному всего в пяти километрах от МКАД. Не дощатые сарайчики на шести сотках, а добротные кирпичные и блочные коттеджи на солидных участках общей стоимостью от двадцати миллионов допогибельных рублей. У ворот коттеджного поселка валялись трупы с простреленными головами. Я высказал предположение, что это дело рук групп зачистки, пострелявших всех кто попался на глаза и сваливших мертвецов у ворот — для устрашения и отпугивания всех тех, кто попытается искать убежища в единственном уцелевшем поселке в округе. Опасаясь возможных мин, не стали проходить в ворота, а перелезли через забор. Но за забором Шиберман все равно достал свою удочку, а Дон собрал металлоискатель.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Медленно и печально мы двинулись вглубь поселка, постепенно приближаясь к нужному нам участку. Двухэтажный дом с большими окнами, облицованный дагестанским камнем, был по-современному красив. Мы с Валерой остались на дальней дистанции и держали на прицеле окна дома с двух секторов. Петька прикрывал тыл (главным образом, чтоб не пальнул нам в спину). Дон с Шибером, покрутились вокруг, поднялись на крыльцо. Дон склонился к скважине. Минута — дверь распахнулась и вновь захлопнулась, успев проглотить пару светозвуковых гранат. Тех самых, трофейных М84, которые пытался «слямзить» Петька. Дважды бумкнуло, треснуло и вывалилось ближайшее к двери оконное стекло — две фигуры стремительно метнулись в распахнутую дверь.
…Мы сидели за столом в просторной гостиной и блаженствовали, сняв каски и «броники», положив автоматы на столешницу. Ещё до кучи ослабили ремни и шнуровку берцев. Ляпота!
Валера благоразумно занял «фишку» на втором этаже, из окон которого был прекрасный обзор на все четыре стороны. Хам рассчитывал, что пока он стоит на фишке, ему приготовят еду и он, сменившись, станет ее потреблять.
— Может быть, это не тот дом? — Спросил Петька.
— Тот. Вон, на полу пачки от 223го. Это патрон для М-4, М-16 и САР-15 Кольт коммандо, — ответил Шибер, не вылезая из холодильника (чтобы открыть холодильник пришлось в начале отсоединить от дверцы гранату). — К тому ж постелей и кружек ровно восемь. Сколько и было диверсантов — четыре боевые двойки.
— А где ж тогда «всячина»?
— Всячина?
— Ну барахло ихнее, которое мы в качестве трофеев себе хотели забрать?
— Пока не могу понять. Весь дом обыскали. А ты, Петя, не сиди без дела. Тебе надо организм тренировками изматывать. Готовить себя к будущим свершениям! Вон, мусор сожги да пол подмети… Только мусор жги в печке, а не под открытым небом.
Петька щелкнул каблуками и принялся заметать веником пустые патронные пачки, объедки и обрывки газет. Собрав кучу мусора, он сноровисто перекидал ее в пакет и забросил в камин. Я бросил ему коробок. Петька ловко поймал и, наклонившись, чиркнул спичкой — заплясали языки пламени и густой дым пополз в комнату.
— Вьюшку открой, чучело! — Я подскочил к буржуйской «буржуйке» и дернул рычаг заслонки.
Камин вздрогнул и отъехал в сторону, открывая лаз в подвал.
— Ура, — закричал Шиберман. — Склад!
Залив огонь в фальшивом камине водой, я осторожно спустился в подвал. Осветил фонарем просторное помещение заставленное стеллажами с добром: всячина! Пожалуй, лучше слова не подобрать.
— Спускайтесь. Мин, вроде, нет.
— Уважаемый, в разговоре о минах слово «вроде» применять не стоит.
— Мне говорили за вашу дотошность, Шиберман! Но я не специалист и проверяю наличие мин собственной пяткой.
— И это очень жаль.
Шиберман скатился вниз и самолично осмотрел лестницу и пол. Потом уставился на всячину.
— Я не знаю как, но мы все отсюда унесем.
Интонация с которой Шиберман произнес слово «все» не оставляла сомнения, что он не оставит здесь даже гвоздя.
— Пока ничего не трогайте, я осмотрю стеллажи. Опасаюсь сюрпризов…
— Хорошо, — сказал Петька и потащил к себе ближайшую коробку.
За что тут же получил подзатыльник и был направлен наверх менять Хама.
Осмотрев стеллажи и убедившись в отсутствии минирования, Шиберман, на всякий случай потыкав с максимально возможной дистанции своей удочкой в коробки, немного успокоился.
— Гляди, какие шикарные пушки, — Шиберман вытащил из картонной коробки штурмовую винтовку. — Зиг зауэр 556. Под патрон 7,62х39. Образца 1943 года. Ты гляди, сколько приблуд они на нее наворотили! Тут и глушители, и «сабсоники»[6]… Мы все это обязательно заберем. А вот гляди какая штучка… С виду простой значок-жетон в виде российского флага, а на самом деле датчик радиации. Полосы на флаге из специального вещества, которое начинает светиться, если вы попали в зону с повышенным фоном.
