— Быстрее тащи меч! — заорал Ультр застывшему неподвижным изваянием в десятке шагов поодаль напарнику. — Очнись! Ну же! Скорее!
Но тот, белый как мел, лишь бессильно шевелил губами. («Он в полном ступоре. Как же его расшевелить? Ещё полминуты — и всё: зверь придёт в себя и тогда нам конец», — мысли проносились в мозгу юного рыцаря с лихорадочной быстротой. — «О, это должно сработать!»).
— Сколько будет дважды два? — проорал оседлавший драконью шею герой самым требовательным голосом, какой мог из себя выдавить в тот момент (а это было непросто, с учетом необходимости непрерывно, в неослабевающем темпе работать дубиной).
— Четыре, — бесцветным голосом ответил граф-математик, но в его глазах не промелькнуло и тени осмысленности.
— Семью восемь? — надрывался Ультр.
— Пятьдесят шесть.
«Катастрофа! Он отвечает автоматически. Надо что-то посложнее. Надо, чтобы он сам продолжил мысль. Авось, мозги заведутся», — сообразил юноша.
— Квадрат гипотенузы равен… равен… — как ни тяжело было Ультру, он скривил такую рожу, как будто снова был учеником, стоящим у доски и мучительно пытающимся вспомнить плохо заученный урок. — …равен сумме квадратов катетов! — закончил за него дипломированный граф и добавил с сердитым упрёком: — Стыдно не помнить! — после чего с удивлением встряхнул головой, как будто впервые увидел развернувшуюся перед ним батальную картину, и уронил: — А что делать-то?
— МЕ-Е-ЕЧ!!! — взревел почти отчаявшийся Ультр.
— А? Да. Сейчас, — граф нагнулся, подхватил выпавший клинок и, выставив его перед собой на вытянутых руках словно ядовитую змею, опрометью кинулся на призыв соратника.
— ДА НЕ МНЕ! РУБИ-И-И! СЮДА, СЮДА РУБИ! — рыцарь качнулся назад, концом дубинки ткнув в то место, где промеж увенчанных остроконечными шипами позвонков зияла глубокая ложбинка.
Надо отдать графу должное: сообразив наконец, что от него требуется, владетельный сеньор исполнил удар мастерски (его учителя фехтования ели свой хлеб не зря!). Широко и мощно замахнувшись, граф опустил остро отточенный тяжёлый клинок строго в указанное место. Сильно и с потягом. Голова, отделённая от туловища, с тупым стуком упала на траву, глаза рептилии страдальчески закатились и потухли, а лишившаяся управления туша, изогнувшись в последней конвульсии, дёрнула шеей так, что оседлавший её Ультр не удержался и, кувыркаясь в воздухе, отлетел далеко в сторону. После чего он всем телом крепко приложился о землю, несколько раз по инерции перевернулся и замер…
— Вот тебе и раз! — прокомментировал Пронырус итоги побоища. — Дрангу крышка. Неожиданно однако. Что собираешься предпринять?
— Возмутительно! Что за драконы нынче пошли? Позволить себя так нехитро обыграть! И бой-то весь минут десять занял, а то и меньше.
— Это всё понятно. Но всё же делать что намереваешься? — в голосе Проныруса звучала нескрываемая ирония. По всей видимости, он был даже рад неожиданному фиаско, постигшему подругу, и не считал нужным свои чувства скрывать.
— Как что? — колдунья посмотрела на своего спутника с хищным прищуром. — Сражаться, конечно! Не всё потеряно! Победителей целых двое и один из них валяется без сознания. Этим надо воспользоваться!
— Как знаешь, но я тебе, пожалуй, больше не помощник. — Пронырус решительно двинулся к лесенке, ведущей с площадки вниз.
— Почему? — удивилась волшебница. — Что случилось? Я же действую в наших общих интересах.
— М-да? Ой ли? Не уверен. Пока ты добилась только того, что от нас ушел снуль. А я его на два замка не променял бы! Смотри — допрыгаешься. Окажешься кругом виноватой. В общем, ты как знаешь, но лично я немедленно улетаю обратно в башню. Как проиграешься «в дым» — возвращайся. Так и быть, дома тебя подожду.
— Да ты предатель! — всплеснула руками Валькюра. — Бросаешь любимую в самую трудную минуту!
— Если любимая помешалась на сокровищах и прочей рухляди, то что с ней поделать? — парировал колдун. — На магический поединок вызывать, что ли?
— А ты попробуй! — волшебница напоминала теперь разъярённую фурию, только без крыльев. — Да куда тебе, неучу ленивому? Я тебя в порошок одним пальцем сотру! Вали отсюда! Трус! Мерзавец! Ничтожество!
— Вот как? — до того терпеливо державший себя в руках Пронырус тоже начал приходить в бешенство. Как-никак, а за несколько месяцев совместного с Валькюрой проживания он немало от неё «набрался» не только знаний, но и черт характера: приобрёл и некоторое количество собственного достоинства. — Значит, говоришь, поединок, да?
— Да неужели! Наш прохиндей-бабник, охотник за старыми юбками, краса и гордость трактирных задворков, звезда антикомариной магии (это всё он!) — решился со мной биться? Ха-ха! Ну, давай! Покажи, на что способен! Вдруг тебе несказанно повезёт и ты останешься хотя бы с одной рукой и ногой, кривым всего на один глаз и глухим только на одно ухо. Тогда сможешь до конца жизни шататься по деревенским кабакам во всей округе и клянчить подаяние, предъявляя подписанное мною свидетельство, что пострадал в личном поединке не с кем-нибудь, а с Валькирикой Великолепной! Устраивают такие условия?
— Пусть так. — Пронырус отвечал с ледяным спокойствием, хотя в глазах его метались ветвистые молнии. — Но у меня есть и встречные предложения.
— Какие же? Ну, говори!
— В случае моей победы ты никогда и нигде, ни при каких условиях не станешь заводить магических интриг без моего согласия! Только вместе будем решать все вопросы. На равных. Не так, как было до сего дня.
— Ха-ха-ха-ха-ха! Охо-хо-хо-хо! — зашлась истерическим смехом эксцентричная дама. — Нет, вы только послушайте его! А-ха-ха! Он всерьёз на что-то надеется! Ну, что же, дорогой мой без пяти минут муженёк. Я согласна. Договор составим немедленно. И я даже дам тебе полчаса, а то и целый час на подготовку, пока разберусь с оставшимися после кончины Дранга проблемами.
— Хватит и двадцати минут, — отрезал Пронырус и повернулся к подруге спиной.
Раскрасневшаяся от гнева, волшебница всё же не стала ввязываться в дальнейшую перебранку, а ринулась на поле недавнего боя, где ошеломлённый Скопидом Соседский (всё ещё пребывавший в образе Экстримуса) пытался привести в чувство бессознательного товарища. Видимых серьёзных повреждений рыцарь не понёс, но до сих пор не очнулся.
— Привет, граф! — окликнула его подлетевшая на метле Валькюра. — Как делишки?
— Ты меня узнала? Как? — удивился Скопидом, в свою очередь опознавший волшебницу, которая пару раз пыталась получить у него подряд на магическую защиту.
— Ты забыл, что я колдунья? — усмехнулась Валькирика. — Впрочем, да! Насколько помню, ты вообще в магию не веришь. Или не верил?
— Приходится поверить, — потупился математик. — Если, конечно, я не сплю.
— Спишь ты или не спишь — дело десятое. А пока у меня к тебе предложение, подкупающее новизной. — Валькюра приземлилась и, элегантно оперевшись одной рукой на метлу, в вольной позе созерцала графа. На её лице играла насмешливая и скептическая улыбка.
— Что конкретно? — независимо от обстоятельств Скопидом оставался деловым человеком.
— Жениться на княжне и тем самым унаследовать трон.
— Никак невозможно! — покачал головой участник недавней битвы. — У меня заключено волшебное соглашение с этим вот молодым человеком. Согласно ему после победы все права на руку Цветослады получает он. Соглашение засвидетельствовано волшебным зверем по имени Большой Снуль, и его расторжение приведёт к тяжким последствиям для виновника.
— Я в курсе, — соврала Валькирика (в душе глубоко уязвлённая очередным коварным поступком любимого снуля). Волшебница извлекла из-под одежд Магический Шар, заглянула в него, сердито пожевала губами, а потом радостным голосом продолжила: — Но соблюдать договор тебе вовсе необязательно.
— Почему? — заинтересовался граф.
— Да потому, что в момент принесения нерушимой клятвы ты был неправоспособен!
— ???
— Неужели непонятно? Ты в тот момент находился в обличье другого человека, то есть был заколдован. По магическим законам заколдованное существо является лишь ограниченно правоспособным. Следовательно, после того как колдовство будет снято, ты не обязан будешь её соблюдать. Ведь получается, клятву произносил не совсем ты. Кстати, это касается и того лица, кому она предназначалась. Он тоже не мог её принять в предусмотренном законом порядке, то есть, как указано в «Волшебном кодексе», находясь «в собственном уме и облике».
— Ну, допустим, — нерешительно кивнул собеседник. — А дальше?
— Что дальше? Ты разочаровываешь меня! Я полагала, что граф Соседский куда сообразительнее. Эта дурочка увлечена Экстримусом. Ты отрубил драконью голову в его образе (кстати, именно ты это сделал, а не он!). Ты явишься к ней прямо таким, попросишь руку и сердце, примешь согласие — и всё! Как сделать, чтобы она полюбила тебя в твоём истинном образе, — моё дело. Примораживающее зелье давно готово и ждёт своего употребления. Я тебя расколдую в момент первого поцелуя. Девушка (перед тем отведавшая зелье) зажмурит глаза, а когда откроет — влюбится в твой обычный облик. Она даже не заметит, что ты изменился. В тот же момент все твои обязательства перед Ультром и Снулем станут полностью недействительны.
