подумала о Боре Бабочкине, убедившись в его способности разговаривать людей и сохранять со всеми хорошие отношения. Почти как она сама…
Условились встретиться прямо в музее.
Дуся поздоровалась с сибирским шаманом, как со старым знакомым, и снова прошла в отдел кадров.
Бледная девушка взглянула на нее удивленно:
– Я уже все вам показала…
– Девушка, милая, поищите, может, у вас есть еще что-то связанное с этим Фасолиным! Может, вы знаете, с кем он общался…
Девушка пожала плечами:
– Я здесь работаю только второй год.
Тут девушка оживилась:
– А вы, простите, к кому?
На пороге стоял Борис, и на лице его была широкая улыбка Чеширского Кота.
– Я знаю, кто нам нужен! – сказал он Дусе. – Нам нужно поговорить с Аделью Викторовной. Она вообще-то оформитель, но она же и штатный фотограф. Так что если у кого и есть фотографии – так это у нее. Она ведь еще работает?
– Работает, – ответила девушка, – как же без нее. Вас проводить?
– Мы сами дорогу найдем! – Бабочкин взял Дусю под руку и вышел, оставив девушке в качестве утешения свою улыбку, как это умел делать Чеширский Кот.
Они прошли в соседний кабинет.
На первый взгляд, там никого не было, но когда Боря позвал: «Адель Викторовна», из-за большого компьютера выглянула маленькая худенькая женщина неопределенного возраста, с собранными в тощий пучок бесцветными волосами, очень похожая на испуганную мышку, и тихим, тонким голоском проговорила:
– Слушаю вас. О, Боречка, как же давно тебя не видела!
– Адель Викторовна, вот эта девушка из полиции. Она хочет просмотреть фотографии. Ей нужно найти одного человека, который работал у нас несколько лет назад.
Адель Викторовна смущенно засопела и спросила Дусю, что конкретно ее интересует.
Дуся ответила, что ищет хоть какую-нибудь фотографию Михаила Фасолина, человека, который регулярно посещал музей по работе несколько лет назад.
– Точный период можете сказать?
Дуся назвала время, проконсультировавшись с Бабочкиным.
Адель Викторовна открыла большой файл с фотографиями и стала просматривать их, комментируя по ходу дела:
– Я фотографировала на всех официальных мероприятиях – на открытии выставок, на посещениях известных персон… поскольку ваш Фасолев…
– Фасолин! – поправила ее Дуся.
– Поскольку ваш Фасолин – не штатный сотрудник музея, он мог попасть на фотографию чисто случайно…
В архиве у Адели Викторовны царил абсолютный порядок. Каждая фотография сопровождалась подробным разборчивым комментарием – датой, названием мероприятия и списком всех сотрудников, которые на нее попали.
– А как же иначе, – ответила Адель на Дусин комплимент, – это же документ, фиксация важных событий в жизни музея!
Единственным недостатком этого архива были его слишком большие размеры. В нем были многие сотни фотографий.
– Мне многие говорят, что нужно удалить большую часть фотографий, – смущенно призналась Адель Викторовна по прошествии получаса, – а я никак не могу решиться… вдруг они кому-то понадобятся? Вот как вам, например…
Дуся устроилась рядом с Аделью, и они просматривали снимки один за другим.
Прошло уже больше часа, Дуся уже перестала различать лица на фотографиях, они слились в одно расплывчатое, неузнаваемое лицо, а Адель Викторовна листала и листала файлы.
И вдруг она остановилась:
– Вот оно!
Перед ними была фотография одного из залов, посвященных доколумбовой культуре Центральной Америки. Видимо, в зале открывали какую-то выставку – на первом плане стоял директор музея, за ним – ведущие сотрудники, чуть в стороне – представители прессы. На заднем плане теснились рядовые сотрудники музея.
Внизу был список людей, попавших на фотографию. И в самом конце этого списка Дуся прочитала:
«Второй слева в третьем ряду – научный сотрудник Института истории театра и музыки М. Р. Фасолин».
– Вот он! – Адель Викторовна показала кончиком остро заточенного карандаша на человека, который стоял позади всех, да еще и отвернулся от камеры.
– Ну, вроде бы он, только сбоку… – фыркнул Бабочкин.
– Да уж, здесь его рассмотреть невозможно! – вздохнула Дуся. – Спасибо вам, конечно…
– Подождите, это еще не все! У меня в этом файле собраны только самые удачные фотографии, а есть еще брак…
– Если на этой его почти не видно, то там…
– Постойте, в брак я отправляла те снимки, где плохо получился первый план, самые важные персоны. А второстепенные, может, там как раз лучше.
Она открыла другой файл и нашла тот же день, что на первой фотографии. На этом снимке директор музея и правда вышел плохо – он открыл рот в самый неподходящий момент.
Зато как раз Михаил Фасолин здесь получился достаточно хорошо, он не успел отвернуться от камеры и смотрел в нее с выражением явного недовольства.
– Вот это то, что надо! – оживилась Дуся. – Вы можете выделить мне его и увеличить?
Адель Викторовна сделала то, что просила Дуся, и вручила ей несколько отпечатков с лицом Фасолина.
Дуся сердечно поблагодарила Адель Викторовну и направилась к выходу.
– Кстати, – проговорила Адель, провожая гостью, – я вспомнила одну странную историю… после открытия той выставки я оформила стенд, поместила на нем все фотографии, но на второй день одна из фотографий исчезла. Не представляю, кому она понадобилась. Это была как раз та, где оказался заснят ваш Фасолин.
– Интересно, – протянула Дуся. – Но ведь это была не единственная фотография… Ну что скажешь? – спросила она Бабочкина.
– Скажу однозначно, что это Фасолин точно был у нас в агентстве под видом телефонного мастера. – Голос Бори был тверд. – А еще голову мне морочил: «Ошиблись вы, мы никогда не встречались»… Да у меня память как у слона! Раз человека увижу – не забуду!
Дуся и сама обладала такой же хорошей памятью, только при чем тут слон?
Из Этнографического музея Дуся отправилась в Институт истории театра и музыки.
Открыв тяжелую дверь, она вошла в просторный полутемный холл с мраморным полом, откуда поднимался вверх изящный полукруг парадной лестницы с резными перилами черного дерева. Когда-то эта лестница была застелена ковровой дорожкой, от которой теперь остались только медные стержни.
Сверху доносились приглушенные звуки рояля.
Вдруг рояль затих, и вместо него зазвучал какой-то странный экзотический инструмент, отдаленно напоминающий пастушеский рожок. И тут же Дусю окликнул строгий резкий голос:
– Вы куда, гражданка? Вы по какому конкретному делу?
На Дусю пристально смотрела худая подтянутая старушка в черной униформе с нашивкой «Security» на рукаве. Пронзительный взгляд серо-стальных глаз и строгая начальственная интонация изобличали в ней ветерана вневедомственной охраны, чудом уцелевшего здесь еще с советских времен.
Дуся показала охраннице свое служебное удостоверение.
Та сразу сникла и сделалась ниже ростом, вытянулась по стойке смирно и охотно сообщила Дусе, что отдел кадров находится на первом этаже, под лестницей.
