– У нее это выходит как-то само собой. Она говорит: все равно что играть в рулетку.
– Это просто смешно! – вырвалось одновременно у Лин и Максин.
– Вы что, все вместе с ней в ванне сидели? – спросила Лин, потому что появился Майкл, еще более мокрый, чем Фрэнк. Даже с волос у него капало.
– Она в нас всем подряд кидалась! – пояснил он. – Ничего страшного, зато хорошо повеселилась. Правда, два раза пришлось прослушать, как она мне читает «Спокойной ночи, мишка».
Не так давно Мэдди решила взять на себя чтение книжек перед сном. Она перелистывала страницы, великолепно подражая интонациям родителей, и время от времени испытующе поглядывала на них, чтобы удостовериться, что папа с мамой в полном восторге.
– Это ты об акциях Джеммы? – спросил Майкл. – Из ее рассказов я понял, что интуиция ее не подводит, потому что она внимательно читает финансовые разделы в газетах.
Лин с родителями недоверчиво уставились на него.
– Джемма только притворяется легкомысленной, – сказал Майкл. Он увидел торт, прижал руки к бокам, растопырил пальцы и, переваливаясь с боку на бок, заговорил пискляво: – О, сейчас съем!
– Что это с ним? – удивилась Максин.
– Телепузика изображает, – ответила Лин.
Фрэнк, который не видел ни одной передачи о телепузиках, но никогда не упускал возможности подурачиться, тоже затопал вокруг торта, а Максин весело захихикала.
Глядя на них, Лин почесывала руку и думала о том, что родители, наверное, все это время притворялись, что ненавидят друг друга.
– Я, похоже, настоящая сволочь, – призналась Лин Майклу чуть позже, когда родители уже ушли. – Никак не могу поверить в то, что родители действительно счастливы, и от души пожалеть Кэт.
– Ты сволочь, но очень милая, – ответил Майкл, сделал пальцами козу, как рэпер, и, потряхивая руками в такт, продекламировал: – Сво-лочь ты моя!
Лин улыбнулась в ответ и вдруг вспомнила, как Кэт с Дэном отплясывали на сорокалетии Майкла. Оба чуть не до упаду смеялись, подражая движениям рэпа, но, честно говоря, получалось у них совсем неплохо и очень ритмично.
– А ведь мне и правда очень жаль Кэт, – сказала она и взяла у Майкла пачку порошка для посудомойки, чтобы он не насыпал его больше, чем нужно. – Иногда прямо плакать хочется.
– Так, мне кажется, я запутался в нити разговора.
Дело Кэт слушалось в суде как раз в тот день, когда жалость Лин начала идти на убыль.
Фрэнк, Максин, бабушка, Лин и Джемма пришли поддержать Кэт. Лин остро чувствовала неуместно праздничную атмосферу.
Кэт могла тогда разбиться насмерть. Она могла кого-нибудь убить. Ведь сколько людей гибло от пьяных водителей!
Особенно весело было Фрэнку. Он болтался по всему залу, обнимал Кэт, шутил, что организует побег, когда ее посадят.
– Сумел отпроситься с работы, пап? – спросила Лин. – Очень хорошо.
Хорошо, что и говорить… Его не было, когда Лин получала университетский диплом и когда крестили Мэдди, но вот вызов Кэт в суд из-за езды по пьяни – да, это было огромное событие!
– Многовато сегодня зрителей, – сказал адвокат Кэт, увидев, как у здания суда она пожимает всем руки.
– Такой приятный день для нас всех! – сияя улыбкой, ответила бабушка.
– Гвен, ее сейчас наказывать будут, а не награждать, – сказала Максин.
– Максин, я из ума пока не выжила! – Бабушка ткнула в свою разноцветную майку волонтера Олимпиады в Сиднее. – Вот поэтому я в ней и пришла. Пусть судья знает, что семье Кэт не все равно, что с ней происходит! – Она хитро взглянула на адвоката Кэт и добавила: – Здорово придумано, да?
Адвокат растерянно захлопал глазами и ответил:
– Д-да, конечно.
И как будто в доказательство ее правоты случайный прохожий, увидев эту, видимо, знакомую ему майку, крикнул: «А тебе идет, красавица!» – и в знак одобрения поднял вверх большой палец. Бабушка благодарно улыбнулась и, точно королева, помахала ему рукой.
По правде сказать, бабушкино волонтерство продолжалось от силы минут пять – до того, как она оступилась и сильно вывихнула ногу. Следующие две недели она с большим интересом следила за всем происходившим по телевизору. Ко времени торжественного парада волонтеров с ногой было уже все в порядке. Она шла под дождем цветных бумажек, высоко подняв голову, по-королевски раскланиваясь с радостной толпой.
– Кэт на самом деле хорошая девушка, – говорила бабушка адвокату. – Правда, выпить иногда любит – этого не отнять.
Джемма посмотрела на Лин и, как обычно, от души расхохоталась.
– Ее сестры просто ужасно за нее переживают! – вкрадчиво проговорила бабушка, наклоняясь к самому уху адвоката.
Джемма издала какой-то сдавленный звук.
Кэт ничего не сказала. На ней были солнцезащитные очки; лицо у нее было бледное, злое и без следа раскаяния.
Семейство Кеттл тесно уселось в первых рядах. Лин подумала, что надо бы их предупредить, чтобы не хлопали. Фрэнк с Максин держались за руки, как подростки, пришедшие в кино. Бабушка громко жаловалась, что сидеть неудобно. Джемма, сидевшая рядом с Лин, вертелась, как егоза, разглядывая остальных зрителей.
– Ты чего? – спросила Лин.
– Смотрю, нет ли каких злоумышленников.
– А с Чарли что?
– Да давно уже все.
– Из-за Кэт?
– Из-за Кэт, конечно.
– Печально…
Джемма резко обернулась:
– Ведь ты же сама сказала, что мне нужно порвать с ним. В тот самый день, когда Дэн забрал вещи…
– Если это были тупиковые отношения.
– По-моему, это они и были, – пренебрежительно откликнулась Джемма.
Лин вынула свой ежедневник и стала перелистывать его страницы. Джемма смотрела на него и почесывала нос.
– Что такое?
– Ничего.
Лин вздохнула:
– Это не претенциозно. Это практично.
– Да мне плевать.
Семейство Кеттл переслушало шесть скучнейших дел, и, когда дошла очередь до Кэт, все уже давно ерзали на своих местах и перешептывались.
У судьи тоже был скучающий и деловой вид. Сильно нахмурившись, она листала страницы с записями о нарушениях Кэт.
– За пять лет – пятнадцать превышений скорости, – как бы между прочим заметила она.
Максин многозначительно кашлянула. Джемма тронула Лин за локоть, и обе они наклонили головы, как будто брали на себя вину Кэт.
Лицо судьи оставалось все таким же безучастным, когда адвокат представил доказательства, что взвинченное состояние Кэт объяснялось недавним выкидышем и распадом брака.
– Клиент сожалеет о своих поступках. Они стали результатом неожиданного и очень сильного стресса.
– У кого его нет? – раздраженно заметила судья, но приговорила Кэт всего к полугоду лишения прав и штрафу в размере тысячи долларов.
– Я о таком приговоре не мог и мечтать, – заметил потом адвокат.
– Полгода пролетит – и не заметишь! – согласился Фрэнк. – Лин с Джеммой подбросят, когда нужно будет.
Лин стиснула зубы:
– Ну, можно еще сделать вид, что прав никто не лишался, и ездить себе, как раньше.
Все обернулись и посмотрели на нее.
– Какая глупость, Лин!
– Это, пожалуй, будет неправильно, – без тени усмешки заметил адвокат. – Так рисковать ни к чему.
Лин недовольно вздохнула, подавляя ребяческое желание наябедничать: «А спросите ее еще, как она на фургоне тут разъезжала!» – и выдавила из себя:
– Я пошутила.
Кэт потянула ее за рукав, и они пошли к своим машинам.
– Фургон я вернула в мастерскую. Так что нечего ханжить.
Лин почувствовала, как забилось ее сердце от презрительного тона Кэт. Это было все равно что повернуть ручку на газовой плите. «Это моя биологическая борьба или ответ», – напомнила она себе. Дыши! Только Кэт могла так взбесить ее. Как будто все эти тридцать лет они только и делали, что ссорились, ссорились без конца. В любой момент спор мог вспыхнуть просто так, без всякого повода, и обе, впадая в необъяснимую, ничем не сдерживаемую ярость, принимались безжалостно оскорблять друг друга.
– Знаешь хоть, как трудно мне было сюда выбраться? – яростно спросила Лин.
– Ты приехала, потому что позлорадствовать захотелось, а теперь досадно стало – ведь никто к этому не отнесся серьезно!
От жестокой несправедливости первого обвинения и частичной правды второго Лин захотелось швырнуть своим портфелем прямо в лицо сестре.
– А я-то сегодня собиралась взять всю вину на себя! Я-то хотела тебя вытащить!
Кэт не слушала ее.
– Я не идиотка! Ты что же, думаешь, я не понимала, что могла кого-нибудь убить? Я и сама знаю! И думаю об этом днем и ночью!
– Вот и прекрасно, – чуть ли не с отвращением сказала Лин. – Потому что это правда.
И вдруг Лин ощутила, как вся ее ярость куда-то испарилась, и ею овладела слабость раскаяния.
– Ну ладно… Хорошо… Может, побегаем в выходные? По всему Куги, до самого Бонди?
