Потом еще тот вечер вторника, когда Дэн смотрит новости, а она чистит зубы. Она слышит, как он громко матерится, а затем кричит: «Иди сюда, скорее!» Она входит в гостиную со щеткой во рту и в первый раз видит, как медленно и неотвратимо вдоль горизонта движется самолет. И почти сразу же башни-близнецы обращаются в пыль.
А сколько еще было личного… Аукцион, на котором они обзавелись своей квартирой. «Продано!» – выкрикнул ведущий, и они вскочили на ноги, потрясая в воздухе кулаками.
Или заплыв с аквалангами, когда оба в первый раз увидели хрупкое таинственное создание – морского дракона. Поездка в Европу… Свадьба… Медовый месяц… Горный поход в Непале…
Несметное количество маленьких событий… Пицца, которую так и не доставили… Настольная игра, в которой они разгромили Лин с Майклом… Первая попытка воспользоваться хлебопечкой – хлеб тогда вышел такой твердый, что они пинали его по полу кухни, как футбольный мяч. Непонятный, вечно под кайфом сосед. Всякий раз, встречая Дэна у мусорных баков, он загадочно говорил: «Сволочь ты, Барни!»
Как же она могла не быть с тем, с кем прожила такой огромный кусок своей жизни?
Всего полгода назад они укатили на выходные в Новый Южный Уэльс, где сняли номер в недорогой гостинице. Все время шел дождь, и они играли в дурацкую игру – скребл на раздевание. От смеха у нее даже заболел живот. Неужели и тогда, в те выходные его терзали смутные сомнения?
Она захлопнула книжку и посмотрела на его половину кровати. Где он теперь? Мирно спит рядом с Анджелой? Занимались ли они любовью? Приспособились ли уже спать вместе? Говорил ли он, что ее волосы щекочут ему нос? Длинные, шикарные черные волосы…
Как же это было больно – просто невыносимо!
Она выбралась из кровати и стала бродить по квартире, зажигая свет в каждой комнате. Потом встала под душ и подставила лицо под струи воды. После включила телевизор и от нечего делать принялась переключать каналы. Чуть позже открыла холодильник и бездумно уставилась на его содержимое. Еще сорок пять минут заняла глажка белья.
К пяти утра она была полностью одета и готова выйти на работу.
Она уселась на диван. Сухие глаза пылали, руки лежали на коленях, спина была совершенно прямая, как будто она искала работу и ее должны были вот-вот пригласить на собеседование.
Дэн, наверное, будет спать у Шона на полу, пока не подыщет себе жилье. Понятно, не каждый вечер. Иногда он будет оставаться у своей девушки.
«Его девушка»… Даже звучит намного сексуальнее и милее, чем «его жена».
Вот уже тринадцать дней Кэт не видела Дэна и не говорила с ним. Тринадцать дней она не знала, что он надевает на работу, чем обедает, кто его достает, над чем он смеется, когда смотрит телевизор. И этих «не знаю» о его жизни будет накапливаться все больше и больше, клин между ними будет вбиваться все глубже и глубже, холодная пустыня будет все шире и шире.
Она решительно поднялась и пошла искать ключи от своего фургона. Ей необходимо было знать, где Дэн провел эту ночь. Если он был у Шона, она как-нибудь переживет этот день. Если же он был у Анджелы… Ну что ж, хотя бы будет знать.
На улице, в движении, было хорошо. Тяжелый автомобиль создавал у нее ощущение крутизны и уверенности в себе. Нигде не было ни души, даже фонари еще горели.
Около дома Шона, в Лейхардте, она долго ездила туда-сюда по узкой улице, с надеждой глядя на каждую припаркованную машину. В конце концов ею овладело тошнотворное спокойствие. Значит, он все-таки у нее… Вот прямо сейчас у нее – в спальне, которую Кэт ни разу не видела.
Уже рассвело, когда она повернула на ту улицу в районе Лейн-Коув, где жила Анджела.
Она вспомнила, как оказалась здесь впервые, горя праведным гневом. Сейчас, задним числом, казалось, что боль тогда просто ошарашила ее – так она была уверена, что их брак незыблем, а любовь Дэна – вечна.
Машина Дэна стояла неподалеку. И стояла она здесь явно не впервые. Чувствовалось, что ее хозяин – завсегдатай этого дома.
Перед машиной Дэна стояла еще одна. Обыкновенный синий «фольксваген». Она вспомнила, как на Рождество Чарли сказал: «У Анджелы утром „фольксваген“ накрылся».
Она взглянула в окно машины – на переднем пассажирском сиденье лежала синяя футболка Дэна с длинными рукавами. Футболка была ей хорошо знакома, и это было больнее, чем все остальное.
– Эндж, футболку мою не видела?
– Синюю? По-моему, ты в машине ее оставил.
Вспоминал ли вообще Дэн о Кэт, когда перебрасывался такими вопросами с Анджелой? Нет, конечно, не вспоминал. Кэт перестала существовать, вернее, существовала, но как нерешенная проблема, как воспоминание, которое нужно побыстрее задвинуть в дальний угол.
Она была бывшей женой. Бывшие жены все горят жаждой мщения, на лицах у них лежат глубокие складки горечи. Ну что ж, прекрасно! Она не будет отклоняться от канона.
В наборе инструментов фургона Сэма оказался и швейцарский армейский нож. Каждый раз, когда она заворачивала за угол, он ерзал туда-сюда по центральной панели. Она взяла нож в руки и раскрыла его. На солнце ярко блеснуло лезвие.
Занималось прелестное пятничное утро. Уже пели цикады, суля жаркий день и выходные, словно специально созданные для только что образовавшихся парочек.
Завтра, в субботу, она проснется одна.
Кэт опустилась на колени рядом с машиной Анджелы и вонзила кончик ножа в черную резину шины.
В голове как будто что-то щелкнуло. Ею овладела слепая ярость.
Она возненавидела Дэна. Она возненавидела Анджелу. Она возненавидела саму себя. Она возненавидела шины за то, что они ей сопротивлялись. Вот так всегда: вечно все у нее наперекосяк! «Черт бы тебя побрал!» – шипела она и кромсала очередную шину изо всех сил, пока не удостоверялась, что она уже ни к чему не годна.
Покончив с шинами на машине Анджелы, она проделала то же самое с машиной Дэна, но теперь действовала спокойно, можно сказать, хладнокровно. Это за ребенка, которого он тоже предал. У ее ребенка не было шансов, и кто-то должен быть в этом виноват!
– Эй!
От этого окрика она подпрыгнула.
Из стеклянных дверей выходили Дэн и Анджела.
Как только Дэн разглядел ее, у него изменилось лицо.
– Кэт?
Она поднялась, и в руке у нее непроизвольно сжался нож. Ее грудь тяжело вздымалась, мокрое от пота лицо горело.
Трудно было придумать что-то более унизительное.
У них на лицах она прочла страх, жалость и легкое отвращение.
А самое плохое – это произошло с ними, они вместе переживали случившееся, а потом будут вместе его обсуждать. Первое их общее событие: «Помнишь, как моя чокнутая бывшая порезала нам шины?»
Кэт не сказала ни слова. Она отвернулась от них, забралась в свою машину и, не оглядываясь, поехала прочь.
Руки, лежавшие на руле, были перепачканы черной жирной грязью.
Что со мной происходит?
Она поехала домой. Нужно было привести себя в порядок. В девять часов совещание.
Джемма появилась в ее офисе четко в обеденный перерыв с таким озадаченным выражением лица, которое всегда бывало у нее, когда она появлялась у сестры на работе, – как будто Джемма вдруг оказалась в совершенно незнакомой стране, а не в самой обыкновенной конторе. Кэт казалось, что именно такое выражение одновременно и чарует, и раздражает.
– Некогда мне обедать.
– Ничего, я не проголодалась. – Джемма оторвалась от чтения записки, которая лежала сверху на пачке входящих. – Вот это да… Как тут все серьезно.
– Еще как серьезно. Мы продаем шоколад.
– Так что, ты перед работой решила порезать несколько шин?
Кэт онемела. Только что закончилось совещание, где она выступила с очень профессиональной презентацией. Та утренняя маньячка с ножом в руке была вовсе не она, а какая-то другая, совсем другая женщина.
– Ты-то откуда знаешь? Хотя да… Глупо не догадаться. Чарли…
– Так значит, это правда! Полегчало?
– Не очень, – ответила Кэт и убрала с ногтя кусочек черной грязи. – Ты что, только за этим и пришла?
– Они подумывают выписать на тебя охранное предписание!
Кэт подняла глаза и почувствовала, что у нее пылает шея.
– Какое еще охранное предписание?
– Самое настоящее! Это же так здорово, Кэт! Как будто они тебя испугались! Но, по-моему, я должна была тебя предупредить. У тебя же на следующей неделе суд. Прокурор, скорее всего, об этом вспомнит. Твой адвокат, конечно, возразит, а судья скажет: «Согласен, присяжные не должны принимать этот факт во внимание!» Присяжные сильно задумаются, а твой адвокат скажет: «Это же просто смешно, ваша честь! Мой клиент…»
– Ой, да заткнись ты! Это не такого сорта дело.
– Знаю. Я просто дурачусь.
– Не смешно.
– Да. Извини… Я просто хотела сказать, чтобы ты… ну, что тебе, наверное, не стоит появляться в их районе.
