— Оформляй новенького, — обратился рыцарь к писарю. Тот поднял прищуренные глаза, испорченные писаниной при тусклом свете, закрыл тетрадь и достал из-под стола амбарную книгу. Он долго ее листал, пока не нашел нужное место, затем обмакнул перо в чернила и, постоянно внимательно всматриваясь в Андрея, стал что-то записывать в книгу. По окончании процедуры он позвонил в колокольчик, стоящий у него на столе, и из задней комнаты вышли два человека — щуплый юноша, одетый похожим образом, что и писарь, но попроще, и широкоплечий амбал в тоге из шкуры крупного зверя.
— Пятнадцатая камера, — сообщил писарь своему помощнику, тот кивнул и пошел на выход. Амбал уже знакомым методом недвусмысленно намекнул Андрею двигаться следом. Они вышли из полуздания администрации и повернули к широкому проходу слева. Следом за ними вышел рыцарь в сопровождении Гекаты и ключника. Они пошли прямо, по пути, который их привел сюда. Старик остался внутри. Их небольшая компания разделилась.
— Кормление и посещение туалета два раза в день, — помощник объяснял распорядок дня пока они шли. — Помывка — раз в месяц. Работать будешь в ночную смену. Спать — днем. За попытку побега — 50 плетей. Если выживешь, то продолжишь работу. За отлынивание от работы — 10 плетей. За нападение на илота — 5 плетей. За нападение на Высших — забивание камнями. Заболеешь — лечение 10 плетей. До твоей смены осталось немного времени. Готовься поработать на благо свободных людей. — Они остановились перед клеткой, чуть просторнее той, в которой Андрей до этого сидел. В ней даже была такая роскошь, как каменная кровать. Открыв дверь клетки, писарь пропустил пленника внутрь и оставил его взаперти.
Андрей лежал на каменной кровати, недоумевая, зачем она такая нужна. Ощущения не отличались от лежания на каменном полу. Он даже специально это проверил. Зловония здесь усилились. Слева, справа и сзади от него были точно такие же камеры. В одной из них спал еще один пленник. Все остальное растворялось во тьме. Отсветы факелов еще освещали дальний конец коридора, но больше здесь решительно ничего не было. По храпу можно было предположить, что кроме него и его соседа недалеко находились еще пленники. Они спали, отдыхая после изнурительного труда, который вскоре должен возобновиться. Андрей решил последовать их примеру.
— Подъем! — Истошный крик вырывал из объятий сна. Люди вставали и подходили к открывающимся по очереди дверям своих клеток. В коридоре стояло несколько илотов и наблюдало выполнение приказов. Андрей вышел в дверь и к нему сразу подошел один из охранников. Он заменил на нем кандалы, которые были легче и надевались только на ноги, оставляя руки свободными. Выстроив пленников в ряд, илоты повели их в едальную (так они ее называли), уже знакомую Андрею по рядам столов и скамей в большой пещере. Получив свою порцию похлебки, он сел за один из столов. Еда была прозрачной и не давала ощущения сытости, как будто была изготовлена из одного только топора. Андрей попробовал завязать разговор со своими соседями по еде, но они нервно реагировали, отчаянно мотая головой и отказываясь разговаривать. После быстрого перекуса их повели в туалет — длинную узкую пещеру, полную смрада, даже по меркам камер. Посередине пещеры в полу находилась функциональная щель, которую пленники использовали по команде. После этого заняться физическим трудом на более менее чистом воздухе было счастьем. Добравшись до места своей работы, Андрей понял, что это были за звуки, которые он слышал по пути сюда. Ему выдали кирку, и он, вместе с остальными заключенными, принялся долбить ею твердую породу. С непривычки руки болели. Особенно доставалось ладоням, которые очень быстро стали покрываться мозолями. Чтобы как-то защитить руки, он оторвал кусок ткани от рубахи и намотал его на руки. За работой приглядывало несколько илотов с хлыстами, прохаживаясь вдоль забоя. Чтобы сэкономить свои силы, Андрей выгадывал, когда рядом не было охранника, и отдыхал, но один раз зазевался и получил удар хлыстом по спине. Острой молнией боль прорезала его сверху вниз, смешавшись с ноющими ребрами. Даже один удар приносил серьезные страдания, что же было с теми бедолагами, что получали пятьдесят ударов?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Без солнечного света, освещаемые лишь коптящими факелами, люди вгрызались в пещеру, добывая для себя ресурсы. Они нападали на пещеру, долбили, уничтожали ее, но она от этого становилась только больше. Больше и беззащитнее. Когда люди выдолбят всю пещеру, она станет большой, как весь мир, но тут же исчезнет, растворившись в нем. Пока до этого было далеко и люди, подгоняемые другими людьми, лишь неглубоко проникали в суть пещеры. Они атаковали стены пещеры, а она, хоть и защищала их, тоже не оставалась в долгу. Каменная пыль, затхлый воздух и отсутствие витаминов света усложняли и укорачивали и без того непростую жизнь рабов и их надсмотрщиков. Мимо Андрея проволокли человека неопределенного возраста, не подающего признаков жизни. Ему могло быть как шестьдесят, так и двадцать лет. Никто, кроме Андрея не обратил на это внимания. Такие события были привычными для всех, кто тут находился больше нескольких дней. Человек очень выносливое животное, и только оно знает, как измотать человека до смерти, и только оно делает это с нескрываемым удовольствием, и только оно может прекратить бессмысленный круговорот страданий. Потекли неразличимые друг от друга дни. Андрей долбил стену киркой, не зная, что и зачем он делает. Тупой изматывающий труд странно действовал на психику. Это очень сильно отличалось от его предыдущей работы, той, что была в прошлой жизни. День за днем однообразное повторение одних и тех же действий высасывало жажду жизни и свободы. Он все еще пытался разговорить своих соседей в едальне и в камерах, но никто не отвечал ему взаимностью, и он продолжал делать эти попытки все реже и реже. Даже единственный верный собеседник — внутренний голос — почти не посещал его, общее настроение уныния рушило привычки и меняло характер в пассивную сторону. Его уже не впечатляли переносимые волоком трупы коллег, закончившихся на работе, и он ловил себя на мысли, что скоро так же проволокут и его. Но самое страшное, что он ожидал этого не с ужасом. И даже не безразлично. Нет. Он ожидал этот день со слабой надеждой. Надеждой на окончание бессмысленного существования. В конце концов, он задумался, что процедура не была бы таким уж плохим выходом. По крайней мере, все закончилось бы быстро. Бывает участь страшнее смерти. А пока оставалось только долбить камень и ждать конца, долбить и ждать.
В один из бесконечных дней (хотя в пещере чувство времени притуплялось, а день был неотличим от ночи) в соседнюю камеру поселили нового постояльца. Его состояние не внушало оптимизма. Когда-то он был здоров и силен. Стальные мышцы, управляющие огромным скелетом, поблекли и иссохли. Он лежал на животе, и на спине были видны следы плети, навсегда изуродовавшей некогда здоровую кожу. Он получил столько ударов, что другой на его месте уже умер, но природная выносливость дала ему жизнь, продлив страдания еще на неопределенное время. Он лежал, стоически перенося боль и не издавая звуков. Первое время его даже не гоняли на работу — даже эти дикари понимали, что ему надо восстановиться после перенесенных пыток. Когда он оправился, то стал работать наравне со всеми, тенью следую из камер в шахту и обратно.
— Эй. Эй! Парень! — негромкий голос разбудил Андрея от дневного сна. Было так непривычно, что кто-то с ним все-таки заговорил, что он не сразу поверил в реальность происходящего. — Эй! Проснись! — к нему обращался сосед с изуродованной спиной. — Я слышал, как ты разговаривал во сне. Ты говорил про Гарград.
— Я разговариваю во сне? — это было сюрпризом для Андрея. Но еще большим сюрпризом стал сам разговор. — Почему ты заговорил со мной? Я столько раз пытался наладить контакт с другими людьми, но никто не отзывался.
— Скажи сначала, что тебя связывает с городом?
— Я сбежал оттуда много дней тому назад.
