как пожар, охватило все тело. Лиза хохотнула, почему-то скопировав Николь, и быстро написала ответ:
Ну так обслужи его!
Потом отбросила телефон и рассмеялась. Пусть все горит огнем! Вся ее жизнь! Не так уж она хороша, чтобы ей дорожить. Лиза поняла, что больше не может сидеть на одном месте. Она вскочила на ноги и пошла в гостиную. Зацепила торшер, тот упал, лампочка лопнула. Лиза посмотрела на торшер с озорным презрением. Как будто это был пьяный товарищ, не выдержавший попойки. Свалившийся в первый же час.
Лиза взяла торшер, сдернула с него абажур и пару раз махнула получившейся палкой, извлекая из воздуха приятный свистяще-гудящий звук. Потом окинула взглядом гостиную и с сожалением отметила невероятный минимализм интерьера. Просто нечего разнести. Разве что светильники, но потом придется ходить по стеклу. Она покрутилась на месте, думая, чем бы еще себя занять. Ей очень понравилось это движение. Она крутанулась еще раз и еще. А потом раскинула руки и закружилась.
Гостиная смазалась, превратившись в калейдоскоп нечетких линий. Особенно красивой оказалась картина, сильно выделявшаяся на фоне сдержанных цветов интерьера. Лиза стала ускоряться. Внутри все еще бурлила ярость, так и не нашедшая выхода. Но если раньше она охватывала все тело, то теперь скопилась возле горла. Лиза запела первую пришедшую в голову песню. Это было что-то детское, абсолютно дурацкое и бессмысленное, зато ритмичное. Она с некоторым удивлением слушала свой голос и ускоряла вращение.
Гостиная мелькала все быстрее, кровь прилила к рукам, и те неприятно покалывало, а ноги уже начинали заплетаться. Вскоре все изменилось. Ритм песенки совпал с вращением тела. Ей удалось уловить хрупкий баланс. Она превратилась в волчок. Голос стал меняться. Из песенки стали пропадать слоги и даже целые слова. Текст утратил смысл, превратившись в набор ритмичных звуков. Это происходило само собой, никаких размышлений не требовалось. Просто отсекалось все лишнее.
Детская песенка превратилась в мантру, а сама Лиза в дервиша, исполняющего танец. Она как будто бы видела себя со стороны и одновременно чувствовала все, что происходит с телом. И первая же мысль о том, что это невозможно, выбила ее из равновесия. Песня прервалась. Вестибулярный аппарат такого не простил. Перед глазами все кружилось, Лизу повело в сторону, и она наткнулась на диван. Повезло, подумала Лиза, а могла бы и в панорамное окно выйти.
Ее тошнило. Но добраться до туалета она бы не смогла. Лиза стала глубоко дышать, стараясь заглушить ощущение свежим воздухом, но это не очень помогало. Да к черту, подумала она. И намеренно перестала избегать тошноты. В каком-то смысле поступила наоборот. Сфокусировала все свое внимание на том, как именно она это чувствует. Где находится тошнота, как ощущается.
Лизе в одно мгновение представилась Миллер. Оказывается, она видела ее задолго до встречи на приеме. Она встретила девушку на работе. Тогда она была с едва ли не самым первым своим клиентом. Лизу буквально тошнило от вида этого мужчины. Она улучила момент, чтобы спрятаться от него и перевести дух. Чуть ли не вбежала в туалет и распахнула ближайшую кабинку. Там-то она и встретила Миллер. Ту рвало. Причем как-то… неестественно, что ли? Лизу эта картина почему-то завораживала, она стояла и смотрела. Миллер обернулась на секунду и зло послала ее ко всем чертям. Вот такая первая встреча, мысленно усмехнулась Лиза.
Тошнота, как ни странно, уже прошла. Она села на диване и бессмысленно уставилась на город. Все рушится. На этот раз окончательно. Бесповоротно. Рановато она послала шефа. Контора как раз таки могла оказать необходимое содействие. Может, извиниться? Или сказать, что не туда написала, перепутала номер? Нет, в такое не поверят. Сказать честно, что она была в расстроенных чувствах? Может, поймут? Лиза покачала головой. Нет, к черту все это!
Зазвонил телефон. Что это, если не рука Провидения?
– Алло.
– Мисс Ру… – Том, кажется, настолько удивился тому, что она взяла трубку, что тут же растерялся.
– Да. Извините, это очень нагло с моей стороны, но мне нужна помощь! – тут же выпалила Лиза.
– Хм…
– Пожалуйста! – Она уловила ноющие, но милые интонации собственного голоса.
– Какого рода помощь? – обреченно вздохнул Том.
– Вы ведь наверняка в курсе, где находится Саймон? Вы же можете с ним как-нибудь связаться? Отправить к нему юристов и…
– П-подождите, мисс Ру! Подождите! Почему бы вам просто не обратиться к адвокату и…
– Мне почему-то кажется, что через вас все это будет намного быстрее и эффективнее! И… ну, вы первый, кто пришел мне в голову. Вы позвонили в очень удачный момент.
– Успокойтесь. Вы хотите вытащить из тюрьмы Саймона Кокса? – Голос журналиста звучал спокойно и даже убаюкивающе…
– Да!
– Сейчас посмотрим, что можно сделать. Дело в том, что…
15
Лиза не поняла, что ее разбудило. Просто вдруг осознала себя бодрствующей. Более того, она не ощущала плавного перехода от сна к яви. Сон вроде бы и не отступал, мозг не осознавал новую реальность. Лиза не стала открывать глаза.
Какое-то чувство не давало ей этого сделать. Лиза сосредоточилась на этом чувстве. Смятение? Сомнение? Растерянность? Она не понимала, что с ней происходит, мозг вяз в мыслях, терялся в догадках и не находил ориентиров. Нужно было восстановить сетку координат реальности. Это казалось очень важным. Но Лиза поступила наоборот: оставила паникующий мозг в покое и обратилась к чувствам. Ей показалось, что она смотрит в темный колодец, точно зная, что кто-то смотрит на нее в ответ.
Мозг задергался, увязнув в паутине мыслей. Нет никакой необходимости испытывать страх, не нужно бояться, все нормально, просто открой глаза, ты себя накручиваешь! Но Лиза только пристальнее вглядывалась в колодец. Причин нет, но страх есть. Она нырнула в бездну. Мир потерял цвета, звуки, запахи. Лизу обволакивала непроницаемо-черная вода. И где-то в ней был тот, кто смотрел на Лизу из колодца. Задержав дыхание, она всматривалась в бесконечную черную толщу. Она не знала, где верх и где низ, не знала, где спасительный воздух, не знала, как найти опору. Все, что она могла, – это отдаться бездне.
Лиза вдохнула черную воду – и ничего не произошло. Легкие не обожгло, не было спазмов, более того – удушье отступило. Лиза сделала несколько глубоких вдохов и коснулась ногой илистого дна. В этот же миг пришло жуткое понимание. В этой бездне нет чудовища. Она одна. Никто не смотрел на нее из колодца, это было всего лишь отражение ее собственных глаз. Нет никакого чудовища, есть одиночество. Лиза оттолкнулась от дна.
