— Я внимательно вас слушаю, — спокойно произнес он с бесстрастным лицом.
— Да оставь ты его, дерьмо ты такое! — с ненавистью рявкнул Винни, устрашающе прижав уши и вцепившись в решетку, будто хотел сломать ее. — Нет больше твоего ядра! Ясно? Разобрали на детали и расплавили в огне. Чего ты еще хочешь?
Лимбургер, как показалось Мадлин, несколько поменялся в лице и осторожно приблизился к камере марсианина.
— Значит, ты утверждаешь, что вы полностью уничтожили ядро? А я вот считаю, что ты мне лжешь, щенок. Его физически нельзя уничтожить до конца. Поэтому довольно заговаривать мне зубы! Выкладывайте, куда вы дели Слезу Родника! Иначе твоя девчонка будет следующей!
— Какую еще слезу? — рассвирепел Винни. — В ядре не было никаких жидкостей, и все твои слезы испарились в огне!
— Ах, так, значит, заговорил, дерзкий грызун? — побелел Лимбургер и развернулся к выродкам. — Вытащите сюда вот эту девчонку и бейте ее до тех пор, пока на ней не останется живого места. Но не до смерти. Выполняйте!
— Нет!!! Не прикасайся к ней!!! — истошно заорал Винни, с жутким грохотом пытаясь разбить свои оковы о прутья решетки.
Мадлин даже не успела вскрикнуть, как в их камеру ворвались сразу несколько выродков и выволокли упирающуюся Чарли на середину зала, захлопнув за собой дверь.
— Не смей, — хриплым голосом выдохнул Тротл. — Они ничего не знают… У них нет кристалла…
Но Лимбургер даже не слушал его. Он кивнул, и один из выродков, поймав уворачивающуюся девушку, схватил ее и, приподняв словно пушинку, со всего размаху швырнул ее об стену лаборатории. Чарли спасло лишь то, что она успела сгруппироваться и, ударившись всем телом, не разбила голову. Пока она оседала на пол, Винни осатанело взвыл и, казалось, совсем обезумел, глядя на лежащую на полу девушку полными ужаса глазами.
Мадлин, больше не раздумывая ни секунды, подскочила к самой решетке и как можно громче крикнула:
— Я знаю, где твоя Слеза Родника!!!
На мгновение воцарилась тишина, и Лимбургер, довольно прищурившись, подошел поближе.
— Выкладывай. Ты же видишь, я не расположен играть в игры. Будешь врать мне, и я продолжу начатое, только уже серьезно.
— Я все знаю про Слезу Родника, — между тем решительно продолжила Мадлин, сама не узнав свой изменившийся, глухой и бесцветный голос, который с трудом, но все же прорывался сквозь пересохшее горло. — Это же самый важный кристалл во всем твоем расщепителе, и без него он лишь пустое место, верно? Я держала его в руках, я знаю, как он греется и светится голубым неземным сиянием. И лишь я знаю, где он находится.
— Так-так, милочка, вот это уже другой разговор. Ты же мне скажешь, куда вы его дели? — вкрадчиво, словно удав, произнес Лимбургер.
— Никто кроме меня этого не знает, можешь у них даже не спрашивать. Это я его спрятала. Но я готова продать тебе эту информацию.
Брови Лимбургера скакнули вверх, настолько неожиданным ему показалось заявление пленницы.
— Продать? — заинтересованно переспросил он. — Я не ослышался? Тебе не кажется, что ты несколько не в том положении, чтобы ставить мне условия?
— Меня, если честно, в данный момент больше волнует моя собственная судьба. А остальные… Делай с ними, что хочешь.
Мадлин всеми силами старалась придать своему дрожащему голосу хоть немного твердости, чтобы произнесенные слова были похожи на правду. Только бы этот мерзавец услышал ее, поверил ей, дал им передышку…
— Да что ты говоришь! — усмехнулся Лимбургер. — А вот при вашем душещипательном прощании с рыжим марсианином мне так не показалось.
— Ты плохо разбираешься в людях, плутаркианец, — покачала головой Мадлин, в душе едва живая от опасной роли, которую на себя столь неожиданно взвалила, пытаясь любыми способами спасти своих друзей. — Перед лицом смерти каждый остается за себя.
— Ну предположим. Так чего же ты хочешь, деточка? — снисходительно спросил Лимбургер.
— Свободы. Без всяких там излучений.
— Свободы, — пробормотал плутаркианец, потирая задумчиво подбородок. — Ты думаешь, я настолько глуп, чтобы поверить в твои сказки и пообещать свободу?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ничуть. Но вот мой план. Я рассказываю тебе, где я спрятала кристалл, ты посылаешь туда своих наемников. Как только они приедут на место, я укажу точные координаты. Ты получишь свой камень и отпустишь меня.
— И все? — с подозрением переспросил Лимбургер.
— Нет, — твердо покачала головой Мадлин. — Пока я буду здесь, мне бы не очень хотелось смотреть на все твои издевательства. Знаешь ли, я весьма впечатлительна. Еще сознание потеряю, не вспомню, куда кристалл задевала… Поэтому останови пока свои пытки. Отпустишь меня и продолжай.
Лимбургер удивленно почесал затылок и кашлянул.
— Довольно экстравагантная просьба. А с чего ты вообще взяла, что я тебе поверю? Может, ты обманываешь меня, как и твои нерадивые дружки? Я потрачу время, а кристалла там не окажется.
— Проверить это легко. И времени займет не так уж много. А цена, по-моему, не велика. Чуть-чуть повременить с расправой и отпустить меня, зато получить самый важный кристалл, без которого весь твой план по завоеванию Земли ничего не стоит. Решать тебе, я все сказала.
И Мадлин, прикрыв глаза, в ожидании затаила дыхание. Если Лимбургер не согласится, не останется никаких шансов оттянуть их смерть и дождаться хотя бы соединения реальностей, не говоря уже о спасении как таковом. Она лихорадочно прокручивала в голове произнесенные ею слова и пыталась понять, достаточно ли была убедительна и правдоподобна, не упустила ли чего.
Лимбургер несколько мгновений молчал, а потом неспешно произнес:
— Ладно, милочка, я соглашусь на твою сделку. Если ты мне соврала, я убью тебя самым жестоким образом. Если нет, то получу кристалл, а тебя отпущу. По большому счету, ты мне не так сильно напакостила, как эти грызуны, чтобы я тратил на тебя свое время. Доктор Карбункул, остановите пока ваши приготовления. Займемся пленниками чуть позже. Итак, — и он подошел к камере девушек, — я тебя слушаю.
Мадлин собралась с духом и ответила:
— Кристалл находится недалеко от поселка Мерифилд, ближе к мичиганскому пляжу.
Это был единственный населенный пункт, который она знала в окрестностях Чикаго хоть как-то. Ей очень не хотелось упоминать в этой обстановке название ставшего столь дорогим для нее места, но выхода у нее не оставалось.
— Мерифилд? — расширил между тем глаза Лимбургер. — Но это же в часе езды отсюда!
Мадлин как можно более равнодушно пожала плечами.
— Ничем не могу помочь. Я спрятала его именно там.
Лимбургер побагровел, но потом все же подал знак выродкам, чтобы те отправлялись в указанный поселок за кристаллом. Еще один кивок головы, и с трудом пришедшая в себя Чарли была перенесена обратно в камеру.
— А он? — указала Мадлин взглядом на Тротла, которого почему-то никто не собирался освобождать от его мучений.
Лимбургер медленно подошел к самой решетке и, кровожадно улыбнувшись, внезапно протянул свою полную руку между прутьями и схватил не успевшую от неожиданности увернуться Мадлин прямо за горло. Его пухлые пальцы словно щупальца вцепились в девушку, не давая ей ни вздохнуть, ни произнести хотя бы слово. Из ее груди лишь вырвался слабый хрип, сопровождаемый тихим ругательством Тротла.
— А он останется под этой лампой как залог твоей честности. А то слишком уж много условий с твоей стороны! И горе вам всем, если ты мне соврала!
Наконец, его пальцы разжались, и Мадлин с едва слышным вскриком вдохнула кислород и попятилась прочь от этого отвратительного и безжалостного существа. Лимбургер отвернулся и прошел вглубь лаборатории, где устроился в удобном кресле и погрузился в изучение какой-то информации на компьютере.
Мадлин с щемящей тоской посмотрела на Тротла, которому снова ничем не смогла помочь. Ведь он все еще сидел там, залитый уничтожающим палящим светом, от которого его слипшаяся горячая шерсть серебрилась, а сжатые веки болезненно дрожали. Он дышал тяжело и хрипло, сдавленный ремнями, и каждый вдох давался ему с трудом. Даже не имея никакой возможности шевелиться, он методично перебирал пальцами связанных рук, словно пытался отвлечь себя хотя бы этими бессмысленными повторяющимися движениями от давно забытого кошмара. Организм отчаянно боролся с невыносимым жаром лампы, и пока в нем еще сохранялась спасительная влага, можно было хоть чем-то защититься от губительного света, проникающего до самого мозга и заставляющего сознание разрываться на тысячу осколков, каждый из которых наполнялся огнем и болью. Но на лице постепенно высыхали последние слезные дорожки, вытекавшие все медленнее из горящих глаз. Еще чуть-чуть, и снова будет как тогда. Только теперь потерять оставалось не так уж и много.
