Но еще оставался Пэт. Я понимал: отец любит внука больше всего на свете. Ощущение было такое, что Пэт — единственный настоящий подарок ему от меня.
Отец захотел сесть. Я нажал на маленькую металлическую коробочку, которая управляла его кроватью, и она зажужжала в тишине палаты, пока изголовье поднималось. Он наклонился вперед и держался за меня, а я подкладывал ему под спину подушку, и его небритое лицо терлось о мою щеку.
Привычные запахи «Олд Спайс» и «Олд Холборн» улетучились, их заменили больничные запахи, запахи болезни и лекарств. Здесь не было ни табака, ни лосьона после бритья. Все это осталось позади.
Мне по-прежнему было странно, что ему нужна физическая помощь. Тот неоспоримый факт, что мой отец сильный, играл такую важную роль в моем детстве и юности, что теперь, когда эта сила ушла, мне казалось, что настал конец света, — как будто какой-то неизменный закон природы был бесцеремонно опровергнут.
И я впервые осознал, что я люблю его не за его силу.
Я всегда полагал, что именно из-за своей прочности — прочности старого мира, подтвержденной его медалью и воплощенной в ней, — он и стал моим героем.
Теперь, когда я помогал ему глотнуть воды или сесть на больничной кровати, я понял, что люблю его за то же, за что его любили моя мать и мой сын.
За его мягкость, за сострадание и за смелость, которая не имела никакого отношения к его физической силе.
— Не говори ничего маме, но я думаю, что уже не вернусь домой.
— Ну зачем ты так, папа?
— Я не вернусь. Я это чувствую. И я хотел бы увидеть Пэта.
Он не сказал «в последний раз». Это было необязательно. Кроме того, есть вещи слишком болезненные, чтобы произносить их вслух. Но я понял, что он имеет в виду.
— Если ты не возражаешь, — добавил он. — Если ты считаешь, что его это не слишком сильно расстроит. Ты решай. Ты же его отец.
— Я приведу его с собой в следующий раз. А теперь попытайся немножко поспать, папа.
— Я не устал.
— Просто пусть глаза отдохнут.
* * *
Пэт вышел из школы с темноволосым мальчиком, размахивавшим потертой коробкой для завтраков с изображением Годзиллы на крышке.
— Хочешь посмотреть «Звездные войны» у меня дома? — предложил ему Пэт.
— А телик широкоэкранный или обычный? — спросил мальчик.
— Широкоэкранный.
— Тогда хочу.
— Можно, пап?
Я высматривал в шумной смеющейся орде одно знакомое лицо, которое обязательно будет самым серьезным и спокойным. Я искал маленькую кареглазую девочку с коробкой для бутербродов «Покахонтас». Но ее нигде не было видно.
— Где Пегги? — спросил я.
— Пегги сегодня не пришла, — ответил Пэт. — Можно, Чарли пойдет с нами?
Пегги не пришла? Я посмотрел на Чарли сверху вниз. Он же посмотрел на меня снизу вверх.
— Я не против, — сказал я. — Но нужно сначала договориться с мамой Чарли.
Пэт и Чарли радостно закричали, смеясь и толкая друг друга. Острый угол коробки с Годзиллой больно ударил меня по коленке.
Я уже начал скучать по Пегги.
* * *
Когда в дверь позвонили, я открыл и увидел Салли. Она настороженно глядела на меня сквозь слипшуюся челку.
— Вот уж кого никак не ждал!
— Я пришла извиниться.
Посторонившись, я впустил ее в дом.
Пэт и Чарли, сидя на диване в гостиной, спорили о «Звездных войнах»: Чарли хотел перемотать все любовные сцены и размышления и перейти сразу к сражениям. Пэт, педант, хотел смотреть фильм с начала до конца. Салли заглянула к ним, чтобы поздороваться с Пэтом, и мы с ней прошли в кухню.
— Я подумала, — начала она, — и поняла, что это было очень глупо с моей стороны — пускать сюда друзей Стива.
— Лучше бы ты подумала об этом тогда, прежде чем пускать их.
— Понимаю, — ответила она и виновато уставилась на меня из-за занавески своих волос. — Прости, я просто была… уж не знаю, как это назвать… так счастлива снова его увидеть!
— Ну, это я могу понять, — съязвил я. — У меня просто сердце останавливается всякий раз, когда я вижу Стива.
— Он тебе не нравится, — обиделась Салли. — Ты просто издеваешься надо мной.
— В любом случае, как у вас дела? У тебя со Стивом, я имею в виду.
— Все кончено, — ответила она, и, когда ее глаза наполнились слезами, мне вдруг стало невероятно жаль эту болезненно застенчивую девочку. — Он снова бросил меня. Как только добился того, чего хотел.
— Извини, — сказал я. — Ты права, Стив не мой любимчик. Мне жаль, что он тебе нравится. Сколько тебе сейчас? Пятнадцать?
— Шестнадцать.
— Ты встретишь кого-нибудь другого. Я не собираюсь говорить тебе, что в твоем возрасте еще не знают, что такое любовь, — вряд ли это правда. Но ты обязательно встретишь кого-нибудь другого. Я тебе обещаю.
Все в порядке, — сказала Салли, шмыгнув носом. Я протянул ей кусок бумажного полотенца, и она громко высморкалась в него. — Неважно. Я просто хотела извиниться за ту ночь. И сказать тебе, что, если ты разрешишь мне снова сидеть с Пэтом, такое больше не повторится.
Я с опаской посмотрел на нее, хотя лишние несколько часов помощи мне не повредили бы. Старая, налаженная система неожиданно рухнула: отец лежал в больнице, мама постоянно находилась возле него. А Сид ушла от меня вместе со своей Бианкой. Теперь мне частенько не с кем было оставить Пэта.
— Годится, — кивнул я. — Няня нам всегда нужна.
— Вот и хорошо, — улыбнулась Салли. — А мне нужны деньги.
— Ты все еще живешь с Тленном?
— Да. Но я… как бы это лучше выразиться… в общем, беременна.
— О господи, Салли! Это ребенок Стива?
— У меня больше никого не было.
— И что говорит Стив по поводу того, что он станет папой?
— Он не слишком рад. Он сказал: «Потрахались и достаточно». Остальное как будто его не касается. Короче, он настаивает на том, чтобы я избавилась от ребенка.
— А ты хочешь его сохранить?
Салли на мгновение задумалась. Но всего лишь на мгновение.
— Я думаю, это будет здорово. И правильно. Я всегда хотела иметь что-нибудь такое, что было бы только моим. Чтобы я любила, а меня любили в ответ. А этот ребенок будет любить меня.
— Твой отец знает об этом?
Салли кивнула.
— Вот чем хорошо, когда твой отец так на всю жизнь и остался хиппи, — заметила она. — Он не слишком расстраивается из-за таких вещей. Когда мне было тринадцать и мне долго промывали желудок, он вел себя чудесно. Да и подростковая беременность его не удивляет. Хотя, думаю, он слегка прибалдел, узнав, что я не собираюсь делать аборт.
— Но как ты намереваешься содержать этого ребенка, Салли?
— Работать у тебя няней.
— Этих денег тебе не хватит.
— Как-нибудь справимся, — вздохнула она. И на этот раз я не позавидовал ее юной самоуверенности, а, скорее, пожалел ее. — Мы с моим ребенком.
Салли с ее ребенком…
Они нормально справятся, но только если государство сыграет роль отца, потому что Стив на эту роль никак не подходит. Я не понимал, зачем мне платить налоги. Я мог просто засовывать деньги в коляску Салли, не привлекая к этому третьих лиц.
Боже! Теперь я рассуждаю точно так же, как мой отец.
Ребенок — это не плюшевый мишка, — напомнил я. — Он создан не просто для того, чтобы его тискали и поднимали себе настроение. Как только у тебя появится ребенок, ты перестанешь быть свободной. Я не знаю, как тебе это лучше объяснить. Но ребенок целиком и полностью завладевает твоим сердцем.
— А я именно этого и хочу, — улыбнулась она. — Я мечтаю о том, чтобы кто-нибудь завладел моим сердцем. — Она покачала головой, мягко упрекая меня. — Ты говоришь так, как будто речь идет о чем- нибудь плохом.
* * *
Гленн приехал забрать ее, и когда они уже собирались уезжать, явился Марти договориться о приготовлениях к свадьбе. Я хотел было представить их друг другу, но Гленн и Марти поздоровались как старые друзья. Теперь я вспомнил: они же виделись на моей собственной свадьбе.
Так что я сварил еще кофе, пока они вспоминали хит-парад лучших исполнителей, в котором ког- да-то участвовал Гленн, и славные семидесятые годы, когда Марти каждый четверг с удовольствием смотрел такие хит-парады. Салли глядела на них с самодовольным презрением ранней юности. Только когда Гленн и Салли, наконец, ушли, Марти сообщил мне, что у него появились проблемы со сном.
— Это у всех так, — отмахнулся я. — Перед свадьбой это нормально. Ты много переживаешь, сомневаешься в своих поступках…
— Как раз свадьба меня и не волнует, — ответил он. — Меня волнует шоу. Ты что-нибудь слышал?
— Что именно?
— Какие-нибудь слухи о том, что шоу на следующий год больше не будут финансировать?
— Твое шоу? Ты шутишь. Они в жизни не выкинут «Шоу Марти Манна» из программы!
— Запросто выкинут. Дело в том, что шоу с приглашенными людьми вымирают. — Марти печально покачал головой. — Вот в чем проблема современного мира, Гарри. Людям уже осточертели люди.
