И выйти через черный ход…
Внутри отеля Чезаре пробыл меньше минуты. Слоновски разминулся с ним всего на двадцать секунд.
Проследив объект до отеля «Венеция», Грег предложил Пэт сразу же ворваться в номер, вышибить из парня книгу и вернуться в Москву на первой же «суперсобаке». До отправления ближайшего поезда оставалось шесть часов – вполне достаточно, чтобы извлечь из Фалини нужную информацию и скрыться.
«Когда труп найдут, мы будем далеко».
Однако Пэт отклонила предложение и, впервые продемонстрировав власть, приказала Грегу разработать вторжение по всем правилам: аккуратно и незаметно для окружающих.
«Если не подготовимся, можем получить труп до допроса, а не после».
Слоновски чертыхнулся, но спорить не стал.
Оставив девчонку напротив главного входа в «Венецию», Грег связался с Клозе и объяснил, что требуется поддержка опытного машиниста. Разумеется, из числа тех, что работают на Консорциум. Антиквар не стал задавать лишних вопросов, и через пять минут на коммуникатор Слоновски позвонил человек, представившийся Лесорубом. А еще через десять минут машинист уже копошился во внутренней сети «Венеции», и Грег узнал, что Паоло Фалини занимает четыреста сорок третий номер, что он только что вернулся и воспользовался туалетом – система зафиксировала потребление воды. Портье отеля контролировал только главный вход, черная дверь запиралась на электронный замок, вскрыв который легко оказаться на лестнице.
Лесоруб заверил, что видит коридор четвертого этажа и, если Фалини покинет номер, сразу же даст знать, а потому Слоновски спокойно отозвал Пэт с наблюдательного пункта.
– На дверях номеров электронные замки, – сообщил Грег, отвечая на вопрос девушки. – Но Лесоруб взломал систему безопасности, а потому откроет замок даже в том случае, если наш друг его заблокировал. Но для надежности изнутри установлена металлическая цепочка…
– Теперь понятно, – кивнула Пэт и вновь покосилась на мощные кусачки с удлиненными ручками, которые Слоновски нес в левой руке. – Где ты их взял?
– Во внутреннем дворике есть гараж, а в нем небольшая мастерская, – объяснил Грег.
– Хозяин не был против?
– Хозяин ничего не заметил.
– Почему-то я так и думала.
Им везло: ни на лестнице, ни в коридоре Пэт и Грегу никто не повстречался. Можно было подумать, что отель пуст, однако жаркие стоны, долетавшие из-за двери одного из номеров, говорили об обратном. Проходя мимо, Пэт не сдержала улыбку.
И неожиданно подумала, что давно ни с кем не была. Что соскучилась по хорошему сексу. Очень странные мысли для человека, который нащупывает спрятанный в поясной кобуре пистолет и готовится ворваться в номер жертвы.
– Все, пришли. – Слоновски остановился напротив двери. – Лесоруб, мы на месте.
Пэт вытащила «дыродел» и взвела курок.
– Открываю! – отозвался ломщик.
Дверь подалась без скрипа и без щелчка. Приоткрылась, затем пошла дальше, но девушка остановила движение.
– Я ничего не слышу.
– Он может быть в туалете, – прошептал Грег.
– Цепочка не надета.
– Начинаем!
«Две секунды!» Это Слоновски сказал Пэт, когда они поднимались по лестнице. «У тебя будет две секунды, чтобы приставить пистолет к его черепу. В противном случае нас ждет перестрелка».
«Раз!»
Пэт ворвалась в комнату. Быстрый взгляд. Никого.
«Два!»
Рывком распахнула дверь в туалет. Никого.
Остановилась и вопросительно подняла брови:
– Грег?
Огорченный Слоновски огляделся и пробубнил:
– Кажется, нас провели.
* * *
территория: Европейский Исламский Союз
Мюнхен, столица Баварского султаната
«Башня Стражей»
все оставляют следы
Как потом выяснилось, первым о Камилле рассказал Сулейман Такидзе, администратор богемного клуба «Золотой песок». Но допрашивавший его полицейский пропустил сообщение честного грузина мимо ушей. Наказывать оплошавшего подчиненного Хамад не стал: тот работал двадцать часов подряд и едва держался на ногах даже после лошадиной дозы стимуляторов. Полицейский ошибся, но его невнимательность лишь отсрочила неизбежное.
– Вим Дорадо? Конечно, знаю! – Анвар Аль-Харти, владелец известнейшего в Мюнхене ресторана «Школа Шопена», дружелюбно посмотрел на Хамада: – А что он натворил? Убил кого-нибудь?
«И это тоже».
– Господин Дорадо подозревается… – майор поднял вверх указательный палец, – подчеркиваю, пока только подозревается в совершении серьезного преступления.
Аль-Гамби уже понял, что перевертыш, несмотря на замкнутость и нежелание ни с кем откровенничать, умел поддерживать с людьми теплые отношения. Никто из его соседей по «Дому гениев» и других знакомых не сказал о Виме плохого слова. Почти все они уверяли, что «он и мухи не обидит» и что «вы, господин полицейский, скорее всего, ошибаетесь». И поэтому Хамад приказал своим ребятам называть беглого dd исключительно «подозреваемым» и даже высказывать предположения о его невиновности.
– В то же время мы не исключаем, что господин Дорадо сам стал жертвой изощренного преступления и скрывается не от нас, а от бандитов.
Данная фраза должна была дать свидетелю дополнительный стимул для помощи следствию.
– Это ближе к истине, – кивнул ресторатор, ерзая на неудобном пластиковом стуле. – Вим – парень мирный, неконфликтный. На мой взгляд, он даже чересчур мягок…
«Шесть полицейских убито, – рассеянно подумал Хамад. – Интересно, сколько бы трупов мы нашли, не будь Дорадо столь мягок?»
– У Вима не сложилась карьера, но он влюблен в музыку. По-настоящему влюблен. За это его все уважали.
Последние фразы, в той или иной вариации, майору пришлось выслушать в седьмой раз.
«Шайтан вас всех побери! Еще пара таких свидетелей, и я сам поверю, что Дорадо ни при чем!»
– Мои клиенты Вима обожали. А уж когда он выступал дуэтом с Камиллой, то публика просто впадала в экстаз.
– Дуэтом?
Задумавшийся Аль-Гамби едва не пропустил интереснейший факт мимо ушей. Кстати, именно поэтому он и не стал впоследствии наказывать допрашивавшего Такидзе полицейского – каждый может устать.
– А вам еще не рассказывали? – оживился Анвар. – Вим иногда выступал с женщиной, скрипачкой…
Теперь Хамад был максимально собран. До сих пор никто из свидетелей не упоминал о пассиях Дорадо. Никаких подруг, никаких любовниц.
«Он был гомосексуалистом?»
«Нет, конечно, нет!»
Но рассказать о личной жизни Дорадо люди не могли. Не было у него любовных привязанностей. Аль-Гамби решил, что dd предпочитал проституток, и вот…
– Знаете, майор, я люблю классическую европейскую музыку, разбираюсь в ней и скажу так: я видел очень мало музыкантов, которые бы так чувствовали друг друга, как Вим и Камилла. Их выступления завораживали.
– Они были любовниками?
– Гм, возможно. – Аль-Харти почесал толстый нос. – Скорее всего. Будь они просто друзьями, вряд ли бы сумели достичь такой дивной гармонии.
* * *
анклав: Франкфурт
территория: Zwielichtsviertel
бар «Четыре коня»
воздержание еще никому не шло на пользу
– Не останавливайся! Только не останавливайся!!
Чика-Мария стояла на коленях, выгнув спину и упершись руками в спинку кровати. Взад-вперед. Взад-вперед. Они забыли опустить жалюзи, а потому при движении по потному телу девушки перебегали разноцветные огоньки стоящего напротив окна рекламного экрана. Смешиваясь с татуировками, они превращали спину, руки и бока Чика-Марии в абсурдный калейдоскоп, который неожиданно сильно возбуждал находящегося позади девушки Дорадо.
Взад-вперед. Взад-вперед. Назад, освобождаясь…
– О-о… не надо…
Она пыталась протестовать, но Вим не обратил на возглас внимания. Уверенно перевернул Чика-Марию на спину, раздвинул ей ноги и вновь вошел, а потом навалился сверху всем весом, на мгновение замер, наслаждаясь ощущениями слияния с женщиной, и продолжил движение.
– Ты сбил меня с темпа… я не кончила…
Он нашел ее губы, поцелуем заставил замолчать.
Взад-вперед…
Тело у девчонки оказалось мягким, податливым. Грудь, с проколотыми железяками сосками, налитая, чуть обвисшая, но еще не потерявшая форму. Ягодицы тоже начали расплываться, однако им далеко до бесформенных мешков. Не идеальное тело, но сейчас Дорадо было все равно. Он должен был разрядиться, должен был выпустить накопившееся за последние дни напряжение, и шаловливая Чика-Мария оказалась как нельзя кстати.
Хотя начиналось все очень по-деловому…
Покупка оружия никогда не считалась в Анклавах особенно сложным делом, ибо корпорации были заинтересованы в том, чтобы граждане сами защищали свою жизнь и свою собственность. СБА выдавала лицензии всем желающим, а если у тебя вдруг обнаруживали незарегистрированный пистолет, его попросту отбирали. Продавцам ворованного оружия грозило до двух лет тюрьмы, однако и тут была лазейка: если стволы были похищены не у корпораций, а с какого-нибудь государственного военного склада, безы, как правило, закрывали на происходящее глаза.
