Я чуть покачал головой — не будем в этом обществе делать резких движений без надобности.
— Вариант есть. Отпусти Настю и возвращайся домой. Скажи Кэт, что выполнил заказ. Ей все равно недолго осталось шиковать. Сергей уже знает, что она отправила киллера, конторские постарались, чтобы он прозрел. Не думаю, что в свете открывшихся обстоятельств у нее найдутся деньги на оплату твоих услуг. Возможно, уже сейчас Катерина побирается, выгнанная мужем на улицу — мы ведь не сможем с ней связаться за секунду. Или вообще сидит за решеткой…
Я говорил и думал — мне даже на руку, что в эту эпоху нет ни у кого в кармане мессенджеров и прочих асек. Этот псевдовесельчак никак не проверит мои слова.
— Заткнись! — впервые Артемий вспылил, видимо, я задел его за живое. — Хватит мне заговаривать зубы! Ты помнишь моё условие. Убьешь Гошу? Что молчишь? Или сам предпочитаешь сдохнуть?..
Была вообще-то мысль пойти на хитрость и сказать, что я согласен, но тогда ублюдок непременно отыграется на Насте, едва вскроется обман. Не мог я этого допустить. Ну где же Быков? Почему так долго? Я невольно скосил взгляд на наручные часы, но тут же отвел глаза от своего запястья, пока киллер этого не заметил.
По пути сюда я, как и собирался, забрал Антона из телефонной будки. Возле речпорта вручил ему ключи от Мерседеса и велел, если не вернусь через пятнадцать минут, гнать за подмогой. Не к Осинкину, конечно. К Гоше… По моим прикидкам, Быков должен был уже уехать за Индией. Я мысленно представил, как Гоша со толпой своих головорезов мчит сюда на всех парах. Надеюсь, это так — уж поднять бойцов по тревоге он умеет. И скоро здесь будет очень жарко, нужно быть готовым.
Сколько ждать? Минут двадцать — и они будут здесь. Продержусь ли столько? Вряд ли. Разговор наш уже исчерпан, ещё вопрос, другой — Артемий поймёт, что ему попросту заговаривают зубы, и… Но я ошибся, ждать долго не пришлось.
Из коридора вдруг донесся слабый шорох. Но Артемий его услышал. Резко развернулся и выстрелил без всякого предупреждения.
Бах! Бах! Бах! — не целясь, положил веером пули в черноту дверного проема.
На полсекунды отвлекся от меня. Сейчас или никогда!
Я рванул на врага, пока тот стоял вполоборота ко мне. Но ублюдок держал меня боковым зрением. Лишь только я дернулся, его рука с пистолетом резко сменила направление, встречая меня.
Бах! Бах! От пуль не увернуться, но я сделал все, чтобы уйти с линии огня.
Прыжок в сторону. Перекат.
Пули прожужжали совсем рядом. Я только на долю секунды замер, стоя на корточках, и уже в следующее мгновение резко распрямился пружиной и одним прыжком очутился рядом со стрелком.
Бах!
Снова прогремел выстрел, но я уже вцепился в руку с пистолетом и вывернул ее в сторону. Пуля скользнула возле виска — я почувствовал, как колыхнулись мои волосы, и заложило ухо.
Всё в такие вот моменты, когда рядом танцует жизнь со смертью, происходит очень быстро, но кажется, что в замедленной съемке.
Кручу руку противника. Веду ее на излом. Еще секунда и я впечатаю врага в пол, но левая рука почему-то резко слабеет, и я не могу довести прием до конца. Что за хрень⁈ Рука будто не моя!
Только сейчас я почувствовал что-то теплое на коже под рубахой. Кровь заливала плечо. Зацепил-таки, гад! Подстрелил!
Только бы не отдать пистолет, только не дать ему пистолет! — пульсировала лихорадочная мысль.
Артемий с ревом медведя навалился на меня, подминая всем телом. А я судорожно вцепился в его руку с пистолетом, пытаясь выбить оружие. Моя левая рука совсем обмякла, тяжелая и абсолютно бесполезная.
Еще доля секунды, и он освободится от захвата и пристрелит меня. Нет, сука! Не дамся я тебе. Не оставлю девчонок одних.
Я с яростью вцепился зубами в мясистую руку врага в тот момент, когда пальцы мои уже соскользнули с его запястья.
Противник взвыл от боли, но пистолет не выпустил. Схватил меня за горло свободной рукой и сдавил кадык.
Я бульдогом сжал челюсти, понимая, что если отпущу, то мне хана. Меня просто пристрелят.
Бам! Бам! Бам! — освободившейся правой я вколачивал удары в крупную башку противника. Как будто хотел выбить из него холодного убийцу и посмотреть, останется ли там тогда свадебный весельчак и рубаха-парень — или рассыплется тонкой шелухой.
Тот заревел еще больше от натуги и боли. Сгреб меня в охапку и сжал. Повалил на пол.
Я слышал, как звякнул пистолет о бетон. Есть! Выронил-таки! Туша весом за центнер придавила меня к полу. Дышать все труднее. Артемий прижался ко мне, сокращая дистанцию до минимума, чтобы я не смог размахнуться для удара. Душил и давил. А у меня для борьбы лишь одна рука — и воля к жизни.
Н-на! — я врезал ему локтем. Метил в висок, но попал в шею. Еще удар! Еще!
Артемий втягивал голову в плечи и уже не ревел, а рычал. Я нашел его слабое место и молотил теперь локтем по касательной. Он вцепился мне в руку, которой я наносил удары, и прижал ее. Я лежал, придавленный к полу, и не мог ничего сделать, силы вместе с вытекающей кровью покидали меня. Артемий же тянулся к пистолету, что лежал на расстоянии вытянутой руки от нас.
Да как же его побороть? Человек бессилен против звериной ярости дикого медведя.
Все кончено?.. Ну нет! Я собрал все силы и ударил коленом противника в пах. Попал куда надо. Тот аж подскочил от адской боли, но встать не смог и снова свалился на меня, едва не выбивая мне дыхание. Рука моя теперь свободна. Я молотил врага что есть силы. Бил по лицу, горлу, уху. Уже кулаком.
Дистанция не для сокрушительного удара, но вот один, а за ним и другой, попал очень удачно. Прямо в челюсть.
Артемий инстинктивно закрыл лицо ладонями и откатился от меня. Я вскочил на ноги. Вернее, думал, что вскочил, но тут же пошатнулся, ища опору, и от слабости и потери крови сел на задницу.
Черт! Нужно его прикончить, пока я сам еще в сознании.
Кинулся на четвереньках к пистолету, подтянув окровавленную руку к груди. Мой будет, не отдам гаду. Вот между моими пальцами и рукояткой пара сантиметров, как вдруг чья-то рука подхватила ПМ и пистолет на моих глазах уплыл вверх.
Нет! Твою мать! Это еще кто⁈
Я поднял глаза — передо мной стоял Быков. Фух! Что ж… повезло Артемию, будет жить. Не успел я его пристрелить.
Я едва смог это додумать и без сил рухнул на бетон. Тяжело дышал, пока перед глазами плыли темные круги. Повернул голову к Быкову.
— Если дернется, стреляй по ногам, — пробормотал я, обращаясь к другу.
— Может, его сразу того? — подергивался и хорохорился Антон, держа на мушке распластавшегося на бетоне побитого Артемия.
Я яростно замотал головой.
— Он мне нужен живым… у него Настя… Он должен сказать, где ее спрятал. Я из него выбью это. Дай только отдышаться. Я достану из него… Дьявол! Какой горячий пол… Почему так жарко?..
— Здесь холодно, Андрюха, — растерянно проговорил Быков. — Как в морге.
С помощью друга я встал. Пока пытался нормально поставить одну ногу и вторую, увидел, как Артемий завозился и быстро что-то сунул себе в рот. Спешно проглотил. Пару раз дернулся и вдруг затих.
— Андрюха! — завопил Быков. — Он, кажется, отравил себя!
— Твою дивизию, Тоха! Ручонки надо было ему прострелить!
Как будто в бреду, я вспомнил про разговор с Черненко. Снова эта разработка? Тогда у нас нет шансов.
— Так я даже подумать не успел. Ты же сам видел! Брык — и готов! Ты сам-то как? Кровища хлещет! Надо срочно перевязать. Да сядь ты уже!
— Отстань! Пошли…
Мне нужна была помощь, а Быков меня не понимал. Мы должны идти! Сейчас! Искать…
— Какое отстань⁈ — ответил вместо этого старый друг. — С ума сбрендил⁈ Не хватало, чтобы ты скопытился прямо здесь! Сядь, я перевяжу! У меня первая помощь на отлично сдана. На заводе курс проходили. По требованиям ТБ положено.
С этими словами Антон скинул с себя рубаху и порвал ее на ленты. Перетянул мне руку. Я лишь скрипел зубами и терпел боль. А мысли все были о бедной Насте. Где она? Если Артемий сказал, что никто ее не найдет, а на блеф это не было похоже, значит, она в каком-то безлюдном местечке. А где у нас ближайшее безлюдное место? Правильно, здесь, в здании речпорта. Здесь, здесь ее надо искать…
