Мигнули фары, на миг окатив светом полосу кустов, за ними дорогу, вдоль глухой стены из сборных металлических панелей – не то склад, не то задняя стена торгового центра, с выступом кабачка, – здесь было и крылечко, и несколько окон… и напряженная фигура, лишь одной ногой на земле, другой все еще оседлав мотоцикл.
И еще два раза, коротко и чуть длиннее.
Фара мотоцикла снова зажглась, медленно поползла за кустами. Встала. Потухла.
– Идти сможешь? – спросил Виктор.
Я ощупал ногу. На бедре штанина была вспорота, под ней аккуратная тугая повязка. Колено и ниже в крови, штанина присохла к коже. Но выше и ниже повязки кожа аккуратно протерта.
– Спасибо, – процедил я сквозь зубы.
Чуть напряг ногу, пытаясь понять, что под повязкой. Тупо заныло. Мышцы повреждены. Но, кажется, не очень сильно.
– Да там навылет, едва задело. Царапина, считай…
– Да, но…
Штанина была распорота основательно. Пиджака на мне не было, вместо него была незнакомая курточка. Коротенькая, не прикроет.
– Да ладно, цаца какая… – отмахнулся Виктор. – Кому ты нужен-то? Там специально обученные люди. Нелюбопытные. Ну пошли!
Воздух был сырой и холодный. Чувства будто стали острее. Стараясь не ступать на ногу сильно, я пошел за Виктором.
Окраины какого-то маленького городка. Слева вдали виднелись окна домов, фонари. Но по эту сторону огромной глухой стены лишь красная вывеска, три машины с мотоциклом перед крыльцом, голые кусты и темнота.
Люди в самом деле оказались обученными. Нас никто не встречал. По узенькому коридору, то и дело сворачивая и откидывая ширмы, Виктор провел меня в уютный закуток. Столик был уже накрыт. В уголке, напряженная, сидела Катя.
Отвела взгляд.
– Заползай, Крамер. – Виктор подтолкнул меня на место напротив Кати. Сам сел между нами.
– Только нога? – спросила Катя.
Я промолчал. Пытался поймать ее взгляд.
Она упрямо глядела на мою ногу, на стол, на мои руки – куда угодно, только не в лицо.
– Извини, Влад… Но Виктор сказал, так будет лучше. Не говорить тебе.
Я молчал.
– Виктор сказал, что…
Я поглубже втянул воздух, с трудом сдерживаясь. Изо всех сил стараясь не зарычать.
Опять! Опять этот Виктор! Опять он, видите ли, сказал. Опять он, видите ли, знает, как лучше… И еще заныла рука, черт бы ее побрал.
– Это я ей сказал, – сказал Виктор. – Все, Храмовник, утихомирься. Ты свое дело…
Но я не слушал его, и Катя тоже не слушала.
– Влад, прости. – Она наконец-то подняла глаза. Протянула руку и сжала мои пальцы. – Прости. Но так было надо.
Я смотрел ей в глаза. Потом кивнул и в ответ сжал ее ладонь.
В конце концов, она ведь тоже туда лезла…
– Ну все? – нетерпеливо спросил Виктор. – С телячьими нежностями закончено? Тогда рассказывай. Нашла?
– Да.
– Нашла – что? – спросил я.
– Дом, где у них оборудован центр охраны, если можно так выразиться, – сказала Катя. – Дублируется картинка со всех камер наблюдения, планирование дежурств, выездов из поселка… Служба ее безопасности. Командование ее пурпурных.
– И?.. – нетерпеливо подтолкнул Виктор.
Катя опустила глаза.
– Да… Она сделала его главным. – Она помолчала, покручивая серебряное колечко на безымянном пальце. Вспыхивали и тут же гасли разноцветные крошечные звезды. – У них там все так, как я и думала. У него…
– Кого? – спросил я.
Катя на миг вскинула на меня глаза и снова уткнулась в свои пальцы, напряженно крутя кольцо, все быстрее и быстрее.
– Олег… Мы с ним… то есть раньше, до того как они… их…
– И ради этого ты лезла? Ради этого я… – Я замолчал, чувствуя, как стискиваются зубы.
Только ради того чтобы она убедилась, что ее парень – теперь главный у той чертовой суки?!
Но Катя, кажется, не замечала.
– Понимаешь, Крамер, он аккуратист, – сказала она, хмурясь. – Ужасный педант… Я ведь только поэтому и узнала, чем они с его друзьями занимаются… Занимались. До того как она поймала их самих. – Катя еще ниже опустила голову. – Наткнулась на его карты с пометками, схемы, планы. Список дежурств, кто когда следит… – Катя подняла глаза. – Он ничуть не изменился. И теперь ему скрывать ничего не надо. Вся комната в картах и планах дежурств.
– Сняла? – спросил Виктор.
Катя кивнула:
– Вот.
Она подняла папочку, лежавшую на сиденье возле нее. Положила на угол стола и раскрыла. Там оказалась целая стопка цветных распечаток. План поселка и расписания, расписания, расписания… и карта области, испещренная пометами.
Виктор выдернул листок, жадно впился глазами.
– Вот это, видимо, – подсказала Катя, показывая ногтем на один из зеленых кружков.
– Уверена?
Катя пожала плечами.
– Все остальное я, кажется, знаю, что там… Была. А там – это куда она ездила всегда с ним.
– О чем вы? – спросил я. – Что это?
– Водопой, я же сказал… – пробормотал Виктор, изучая карту.
– Каждую ночь перед новолунием, – сказала Катя, – она выезжает из поселка. А возвращается с мальчиком.
– Они все перед полнолунием подыскивают ребят… – процедил я. Колючие иголочки в руке танцевали все быстрее, вонзались все глубже.
– Она уезжает всегда в одну сторону, – сказала Катя. – И всегда возвращается через два часа. Она ездит в одно и то же место.
– Почему?
– Любимый город… – пробормотал Виктор, разглядывая распечатку. Поднял глаза на Катю. – Да, похоже, это он и есть, ее водопой. Про все остальное ты мне рассказывала… Да и по времени совпадает. Час пятьдесят пополам – как раз дотуда и будет…
– Вы хотите взять ее там? – спросил я.
– Это единственный вариант, – сказала Катя. – Обычно она ездит как минимум с двумя машинами сопровождения. Туда всего на одной машине. Всего с двумя слугами.
– А что там?
– Обычный городишко, если верить карте, – сказал Виктор.
– Не знаю, – ответила Катя. – Я там ни разу не была.
– Но ты же следила за ней? – сказал я.
– Не за ней, – сказала Катя. – За ее людьми, когда они куда-то выезжают. Она никуда не ездит сразу. Всегда сначала выезжают ее люди. Всюду следуют перед ее визитами, как муравьи перед маткой. В каждое место, куда она собирается. Только после этого едет она. Но за ней я следить не могу.
– Почему?
– Она паучиха, Храмовник! – сказал Виктор.
– С ней всегда Олег. Он меня узнает, если заметит.
– А в этот… – Я ткнул в зеленую отметину на карте. – Разве туда ее люди не должны ездить перед ее визитами?
– Я ни разу не видела, – сказала Катя.
Руку кололо так, что я не мог больше сдерживаться. Как будто разряды тока сквозь пальцы… Сами пальцы, кожа, рука казались пустыми, полыми, неживыми. Лишь боль была настоящая, обжигающие укусы игл…
Стараясь не зашипеть от боли, я сунул руку в карман плаща и изо всех сил сжал в кулак. Но боль не унималась, поднималась все выше. Укусы отдавались до локтя – и дальше. Под самое плечо…
Смешно. Господи, как смешно… Вот же, кажется: теперь я знаю, как ее достать, эту суку. Знаю и могу! Могу! Только, кажется, могу и не успеть… Кто кого догонит быстрее? Я – ту гривастую суку или эта колючая дрянь – меня?..
– Чего скалишься, Храмовник? – прищурился Виктор.
– Она ездит туда каждый месяц? – спросил я.
Катя кивнула.
– Расслабься, Крамер. В этот раз мы не успеем, – сказал Виктор. – Но ничего, никуда эта паскуда от нас не убежит… Через месяц достанем ее. По всем правилам. Не спеша. Наверняка.
– До этого новолуния еще три дня, – сказал я.
– Вот и я про то же. Маловато времени на толковую подготовку. А вляпаться так, как мы чуть не вляпались с той, я больше не собираюсь.
– За три дня можно успеть.
– Откуда три-то? – спросил Виктор. – Это до новолуния три. Но приносить жертвы она ездит куда-то к Москве. Из своего поселка. А сюда, – он ткнул пальцем в кружок, – за мальчишкой, она поедет за ночь до этого. То есть через два дня.
– Можно успеть и за два дня.
– Ты куда торопишься, Храмовник? К смерти в гости? Так туда опозданий не бывает… Нет. – Виктор покачал головой. – Если что-то сорвется и мы не зашибем ее сразу, она уйдет – и второго шанса у нас уже не будет. В ее поселок не сунешься, Храмовник, сам видел. Да и вообще, она по две машины охраны за собой таскает. Нет, – покачал он головой. – Рисковать нельзя. Надо бить наверняка… Ты чего ощерился-то, будто глотку мне собрался перегрызть?
Я закрыл глаза и попытался взять себя в руки.
Но мысли мешались в голове – сминались под накатом боли. Как тяжелый чугунный пестик, размалывала все мои мысли в бессвязные обрывки.
Господи, когда же это кончится… Когда же отпустит…
– Эй, Храмовник! С тобой все в порядке?
– Нога, – соврал я.
С ненавистью посмотрел на Виктора. Перестраховщик, черт бы его побрал.
Если ему сказать про руку… Нет, нельзя. Если ему рассказать про руку, так он вообще откажется иметь со мной дело. А вдруг я в решающий момент свалюсь и забьюсь в конвульсиях от приступа? Можно ли на меня рассчитывать?
