того, что там вообще у них в наличии в ассортименте имеется. Кончики моих пальцев, пока задеваю сенсорное стекло, немного покалывает. От волнительной мысли, что у меня может быть совсем маленькая, но возможность, воспользоваться связью с внешним миром. Сообщить. Всё, что захочу. И попросить помощи. Может быть, даже не у отца. У того, кто тоже наверняка и безотказно поможет.
И да, оказывается, в порыве своего приступа заботы обо мне, Кай скупает всё из возможного. В аптечной онлайн-витрине нужного мне раздела нет ни единого товара, который бы ни дублировался в принесённом охранником пакете.
И, да…
Решение я принимаю тоже быстро. Оно не требует размышлений. Не поддаётся голосу рассудка и логики. Исходит из… сердца. Пусть будет, интуиция. Или очередная моя глупость. Но никак не утихает эта моя бестолковая надежда на… что? Лучшее.
– Того, что есть, хватит, – произношу, выключая активность экрана, отодвигая тот в сторону. – Более чем.
Не спешу уходить. Сперва делаю ещё одно усилие над собой. Залпом выпиваю приготовленный для меня смузи. Не только одну из коробочек с гигиеническими тампонами, полотенца, подложенные под меня – тоже забираю с собой. Удаляюсь в ванную. Управляюсь там довольно скоро. Всё, что успевает к этому моменту перепачкаться, включая постельное, отправляю в стирку. Стелю новое чистое постельное. Никаких следов моего утреннего конфуза не остаётся.
Утро набирает обороты. По-хорошему стоит нормально одеться, но будто сидящий глубоко внутри чертёнок подталкивает обойтись самой обычной футболкой. Мужской. Как данность старой привычке. Это в первую очередь удобно. Особенно, когда и без того всё вокруг раздражает, а собственный организм постоянно предаёт.
К моменту, когда я возвращаюсь на кухню, Кай по-прежнему там. Успевает навести идеальный порядок, не убирает с глаз долой лишь аптечные покупки, которые теперь почему-то симметрично расставлены по цветовой палитре от одного оттенка к другому, с учётом формы и объёма каждой упаковки, эдакое своеобразное мини-царство своеобразного распорядка по местоположению на краю стола. Сам мужчина, чуть склонив голову над столешницей, уперев в неё сжатые в кулаки ладони, смотрит куда-то… в никуда.
Как ведро ледяной воды мне на голову. Вместе со вспышкой образа той самой угрюмой пустой комнаты с потускневшей оградительной лентой, где погибают его родители.
И я не имею ни малейшего понятия, почему при всём при этом внезапно хочется вырвать собственное сердце…
Я ведь ни в чём не виновата. Нет моей вины.
Причина – тоже не я.
Я… всего лишь разменная монета.
Никто. И ничто. Особенно – в его жизни. Лишь средство достижения цели. Та, кем он пользуется. Всё остальное – лишь мои не в пору проснувшиеся неуместные чувства и желания. Не более.
А от мысли ещё об этом и вовсе вдвойне паршиво становится.
Да и…
Пошло оно всё!
Останавливаюсь. Выдыхаю. Вдыхаю заново. Вместе с порцией нового кислорода ловлю новый настрой. Цепляю самую беззаботную гримасу, на которую только способна, словно не замечаю его мрачного состояния и всё не так, он не злится.
– Может, приготовим нормальный завтрак? – предлагаю и даже не вру, ведь в самом деле захотелось. – Кажется, я проголодалась, – добавляю, шагнув к нему вплотную.
Не особо уверена, что сработает. Но срабатывает. Секунда. Кай прикрывает глаза, расслышав мой голос. Тень чего-то чрезвычайно гнетущего и тяжёлого, пересекающая его лицо, тут же исчезает. Как и мрачность, прежде столь плотно и необъятно всего пропитывающие мужчину. А последующий направленный в мою сторону взор – вполне обычный, по-своему тоже ставший привычным. Как этим утром. Или вчера. Когда ярость в нём утихает.
Не отодвигаюсь. Наоборот. И пусть расстояния между нами становится всё меньше. Настолько, что ещё немного и я вовсе придвинута спиной к краю столешницы, прижатая его выставленной рукой, которой он хватается за край мраморной поверхности в считанных дюймах от моего тела. Я точно знаю, это очень опасная затея. Играть с матерым хищником. Но я вполне искренняя в своих нынешних желаниях и действиях, поэтому совсем не страшно, наоборот, скорее мне самой именно это и надо.
– А мне кажется, ты ещё кое-что забыла сказать… – склоняется рядом с моим виском мужчина, медленно и с шумом вдыхая, задевая тот кончиком носа, позволяя прочувствовать каждое последующее мгновение, пока он втягивает свой кислород, а по моим венам разливается ядовитый жар, впитывающийся под кожу. – Не скажешь? – скатывается до пробирающего полушёпота.
С трудом сглатываю. Пока сокрушённый чужой близостью разум мечется между необходимостью нужное выдать признание и тем, как тот же рассудок вместе с тем уплывает в далёкие дали.
Признание…
Какое?
О телефоне?
И моём соблазне воспользоваться им…
Или просто о соблазне…
Моём же.
А может…
Что?
Не понимаю. Трудно соображать в принципе, когда этот умопомрачительный мужчина настолько гибельно близко. Соблазнительно. И я точно знаю, что может последовать за всем этим. Совсем не расспросы. Всё то, на что я, очевидно, подсаживаюсь, как та самая спятившая нимфоманка.
– Что?.. – выдавливаю из себя повтором, но уже вслух, едва слышно, на громкость никаких сил не остаётся, все они уходят на то, чтоб не поддаться нахлынувшему порыву. – Сказать?..
Облегчение моей участи не будет скорым. В один момент мужчина оказывается напротив, а на его губах и во взгляде читается сплошное предвкушение.
– Может быть я не особо разбираюсь в том, что произошло с тобой этим утром, поскольку мне пока в новинку, но многое в тебе я успел достаточно хорошо изучить, – произносит всё также тихо, а его ладонь соскальзывает со столешницы и ложится на мою талию, сжимается крепче, не задерживается, чуть вдавливается поверх футболки, плавно поднимается выше и выше, обрисовывая линию моего силуэта, пока Кай продолжает: – Ты рано просыпаешься. Любишь крепкий чёрный кофе. Без сахара. Часто пропускаешь завтрак. Почти всегда в движении, жаждешь новых впечатлений. И все твои полученные эмоции – открыты и чисты, в них нет предрассудков или влияния других – как глоток свежего воздуха. Для меня. Ты не терпишь беспорядок. Стараешься поступать правильно. Даже если это не всегда совпадает с твоими истинными стремлениями и намерениями. Но хаос в твоей красивой голове – он постоянный. Это сидит внутри тебя, – двумя пальцами задевает центр моего солнечного сплетения. – Именно поэтому ты не прошла мимо. Меня. Хотя ты и стараешься сдерживаться. Изо всех сил. Воспитание не позволяет иначе. То же твоё воспитание подталкивает тебя каждый раз за любую мелочь, адресованную тебе, говорить спасибо, даже если адресат на деле ни хера не достоин этой твоей благодарности… – замолкает, но ненадолго, зарывается ладонью в мои волосы, сжимает в районе затылка, чуть оттягивая, вынуждая смотреть выше, прямо в тёмный омут пронзительного
