Я стремительно спускаюсь к нему. К ним.
Шиплю в лицо:
— Ты шутишь?
Но тот качает головой.
— Куда.
— Туда.
— Куда, туда!? — ору я, что есть сил! Так громко, что, кажется, трясутся стены.
Кричу и не слышу своего оглушающего голоса. Смотрю на кровь и меня начинает мутить. Я буквально бьюсь в истерике, пока меня не окатывает холодной водой из бутылки Захар.
Не помогло.
— Доигрались! Ты доигралась, Катя, — говорит взвинченным голосом Ренат. — По нашим данным, ее забрали вместо тебя. Ты довольна? Ты же этого хотела? Чтобы все думали, что ты — она!
Глаза болят от слез. Избитые костяшки рук продолжали щипать. Голова просто деревянная.
Я боюсь даже думать, что могло случиться с моей Кристиной. Что-то очень плохое, раз ее забрали враги отца. Те самые звери, что держали меня в клетке и обдумывали, как будут… Боже!
Ее забрали. Ее, не меня.
А когда они поймут, что она не дочь умершего генерала, что никто за нее не впряжется и они не смогут ничего выторговать у государства, они ее как минимум убьют.
И это будет лучшая участь. Мы сидим дома, а время идёт, с каждым часом все страшней. Я впервые молилась, просила у Господа, чтобы она осталась жива. Чтобы моя девочка вернулась ко мне.
Дрянь, какая же я дрянь. Я виновата. Я одна во всем виновата. Почему не я?! Почему они так долго тянули. Почему не подловили?
Потому что негде. Потому что няньки всегда были со мной. А у Кристины не было нянек. Никого не было.
Чистая. Светлая. Невинная. Как она выдержит? Не сломается ли? Боже, ну почему она-то? Что она сделала? Что?!
Ничего.
Я, я, я виновата!
Вот так она расплатилась за дружбу со мной. С той, кто никогда никого не ценила. Никогда не думала ни о ком, кроме себя. Той, кто ради своей больной любви предала подругу.
Если бы я не была такой эгоисткой, этого бы не произошло, они бы похитили меня. Да. Лучше бы так. Она не заслужила.
И у меня остается только один выход. Надеюсь, я успею ее спасти. Хоть часть ее. Хоть душу.
Я проведу обмен. Эти уроды должны быть счастливы. Остается только понять, как уговорить нянек. Они уже два дня со мной не разговаривают, из комнаты не выпускают.
И если бы не счастливая случайность, вырубленный охранник, что принес мне поесть, я бы не успела забраться в кузов их пикапа и поехать с ними в аэропорт.
Было страшно, врать не буду. В голове я уже прощалась с жизнью. И прокручивала разные варианты, как можно все провернуть.
Я должна ее забрать, в обмен на себя. Должна. Я это сделаю. Сделаю все, чтобы ее спасти. Если потребуется — сдохну, но ее спасу.
О том, что я лечу с ними, рассказываю, неожиданно появившись перед самым вылетом. Хорошо, что машину подогнали к трапу.
— Я с вами, — говорю на удивление спокойно, смотря в глаза одному, после другому. — У меня есть план. Обмен — самое лучшее решение. Ренат, ты же понимаешь, что так мы можем к ним приблизиться.
Смотрю на них по очереди, со страхом наблюдаю, как крутятся шестеренки в их головах. Знаю, что им ничего не стоит отправить меня домой. Но пусть хоть подумают! Вижу, как эта идея их выводит из себя, но по сути ей место быть.
— Захар, умоляю…
— НЕТ! — кричат они одновременно.
Я все равно полечу вместе с ними. Не знаю, как, но полечу.
— Парни.
Сбоку я слышу мужской командный голос. Рядом оказывается высокий мужчина в джинсах и черном свитере. Судя по виду, он тоже кого-то потерял.
Ренат с Захаром действуют молниеносно. Наставляют на него два ствола, я даже не успеваю вздохнуть. Но быстро, как по щелчку, прячут обратно.
Это видимо свой.
У него звонит телефон. Он с кем-то разговаривает, бросая фразу, что меня можно сделать приманкой.
— Да пошёл ты! — орет Захар, снова приставляя ствол Калашникова к голове этого мужчины. — Катю, как приманку!? Ты охуел.
Но эта идея кажется мне невероятно привлекательной. Даже если я умру, они смогут вытащить Кристину. Теперь осталось пробить твердые лбы этих баранов.
— Я готова. Я даже стрелять и драться могу, — тут же возникаю, делаю шаг к этому странному мужчине.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Справлюсь.
— Закрой рот! — дергает меня обратно Ренат на себя, но мужчина, что теперь будет моим сторонником, подает Захару трубку. И уже через пять минут не самого вежливого разговора все решено.
Я еду. Я еду спасать Кристину. И в полете, пока мимо проносится Московская область, я думаю, что вижу ее последний раз.
Я готова умереть. Ради Кристины готова на все. И не чувство вины управляет мною. Просто иначе нельзя. Иначе я никогда не смогу думать о себе как о человеке.
Первой остановкой была Африка. Я не слишком вдавалась в подробности, но оттуда мы забрали еще солдат и шкатулки с алмазами.
С помощью них мы отвлечем внимание Шейха. И, конечно, подарим ему меня. Чтобы заняла почетное место в его верхнем Гареме. И я очень надеюсь, что Кристину поместили здесь. Потому что нижний для мусора, как они говорят.
Но знаете, что? Не важно, что они говорят. Буквально через несколько часов их всех не стало.
Быстро. Грязно. С криками и дикими воплями.
Звуки перестрелок и сломанных костей были для меня лучшей музыкой для ушей. Запах их крови пробуждал голод внутри. Я хотела ещё. Мести. Долгой и мучительной.
Еще никогда я не смотрела на смерть людей с таким удовлетворением. Еще никогда я не радовалась войне, что озарила стопами огня и взрывов ночное пространство пустыни.
Они хотели убить наших солдат, но гибли сами. Бежали, как крысы с тонущего корабля.
И дай мне возможность, я бы сама расправилась с каждым. Потому что они твари, не имеющие права на жизнь.
Потому что они мучали Кристину. Потому что из-за них она чуть не погибла. Потому что они убили в ней Ангела.
С этого дня мы все никогда не станем прежними.
И наблюдая за своими мужчинами в действии, в их естественной среде обитания, я поняла, почему их так тянет к войне.
Это адреналин, возможность бороться за справедливость. Не просто паразитирование, которым все девятнадцать лет жила я. А настоящая жизнь.
И вот, можно радоваться, что все прошло хорошо, наверное, я должна радоваться, что все участники этих событий живы и относительно здоровы, но не получается. Мне хочется продолжать рыдать от горя. Хочется выть.
Смотрю на связанную по рукам и ногам Кристину и не получается. Эти несколько дней, проведённые в этом аду, выжгли из неё всю душу. Это уже не та девочка, что учила меня морали и нравственности. Это оболочка с пустотой в глазах.
— Крис, мы тебя развяжем, если пообещаешь… — не могу говорить, ком в горле встал, не сглотнуть.
— Я не могу, Кать, — шепчет она еле слышно, убитыми в кровь губами. — Я не хочу здесь, пока он там…
И столько боли на ее лице. Столько, что я просто не могу на неё смотреть. Не могу и каплю представить, что она сейчас чувствует.
— Кто? — не понимаю я. Она не отвечает, и я касаюсь ее руки, чтобы она снова начала говорить со мной. — Про кого ты говоришь?
— Мой Руслан, — она еле всхлипывает, и вся начинает дрожать. — Он умер за меня. И ждет меня… Он ждееет…
Я сидела и смотрела на нее невидящим взором, пытаясь осознать ее слова. И такая боль накрыла. Ее волнует не насилие, что совершили над ней, а другой человек. Немыслимо. Это ли не высшая форма любви.
Руслан.
Постой, Зверь? Тот самый, что пытался ее изнасиловать, а заснул на груди?
Он защищал ее… и умер?
Об этом никто ничего не говорил. Они бы сказали…
Мне нужно срочно допросить мужиков. Срочно!
Глава 57
Я оставляю Кристину связанной по рукам и ногам. На всякий случай. И стремглав мчусь в главный штаб.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Где Руслан?! — спрашиваю у своих мужиков, но они заняты разглядыванием каких-то бумаг, вместе с другими солдатами.
Они заняты, но и я пришла не балаболить. Нужно как-то их отвлечь и задать важный вопрос, при этом не нарваться на очередную вспышку гнева.
