От того, с какой непринужденностью и с каким спокойствием говорил анкордский кукловод, Дезмонд на миг растерялся.
Может, все-таки стоит отпустить? — подумал он, однако тут же вспомнил, как Мальстен стонал от боли на лекарском столе. — Нет! Это все пустой треп! О нем только болтают небылицы после войны, а на деле он ничего собой не представляет!
— Пошел к бесам! — с жаром выкрикнул Дезмонд, приподнимая руку для пущей демонстрации.
… и тут же, застонав, упал на колени, почувствовав, как связь с марионетками оборвалась.
Как это возможно? — успел подумать он, но задохнулся от боли и не сумел задать свой вопрос вслух.
Артисты с облегчением вздохнули, шеренга рассыпалась. Люди окружили Мальстена, но он, лишь покачал головой и вышел вперед, чтобы видеть Дезмонда. Тот обхватил себя руками, словно это могло помочь унять боль, терзавшую его тело, и лег набок, кусая губы и издавая мучительные стоны.
— Оставьте нас, — тихо попросил Мальстен циркачей, не поворачиваясь к ним.
Рука Ийсары легла ему на плечо.
— Мальстен, ты уверен? — осторожно спросила она.
Послышался новый стон Дезмонда.
Мальстен не повернулся к Ийсаре, продолжая смотреть на мучимого расплатой данталли. Он небрежно погладил ее пальцы своей рукой и кивнул.
— Да. Уверен. Уведи всех, пожалуйста.
Риа подошла к Ийсаре и поторопила ее.
— Идем. Давай, — сказала она.
Артисты постепенно покидали арену, неловко оглядываясь на двух данталли, оставшихся наедине.
Мальстен знал, что, если хочет честной игры, то и сам обязан отпустить нити. Он надеялся лишь, что сумеет выдержать боль расплаты, которая накинется главным образом на недавнюю рану, с достоинством, которому учил его Сезар Линьи.
Как только циркачи удалились, Мальстен, глубоко вздохнув, заставил себя отпустить каждую марионетку.
Дезмонд поднял глаза на Мальстена. Его собственная расплата понемногу пошла на убыль, стоны стихли. Пыхтя и кусая губы, он с силой поднялся на четвереньки.
Будь ты проклят богами и людьми, Мальстен Ормонт! — подумал он. Однако когда это проклятие было готово слететь с его губ, слова вдруг застряли в горле, и он не сумел выдавить ни звука. Мальстен не держал нити. И продолжал стоять на ногах. Лицо его пусть и подернулось легкой тенью усталости, не исказилось гримасой боли. Он изучающе глядел на Дезмонда, источая все то же спокойствие.
— Ч-что?.. — выдохнул Дезмонд, округлив глаза.
— Встань, — спокойно сказал Мальстен, качнув головой. — И уточни свой вопрос, будь так добр.
Дезмонд скрипнул зубами.
— Пошел ты… — выдавил он, вновь закусив губу, пережидая волну понемногу утихающей расплаты.
Мальстен оценивающе цокнул языком.
— Не строй из себя страдальца, — сказал он. — Ты знал, что испытаешь это, но все равно выбрал именно этот способ приструнить артистов. Думал, потом они образумятся и слетятся со своим сочувствием на твою уязвленную гордость?
Дезмонд охнул.
— Хватит. — Мальстен едва уловимо поморщился, словно бросил мимолетный взгляд на нечто мерзкое. — Я явно не тот, кого можно обмануть муками расплаты. Тебе уже вовсе не так больно, как было изначально. Поднимайся. Хватит ломать комедию. То, что происходит с тобой сейчас, ты в состоянии перенести на ногах.
Дезмонд почувствовал, как, несмотря на усталость, вызванную болью, лицо заливает предательский румянец стыда.
Да кто ты такой, чтобы судить о моем состоянии? — возмутился он про себя, но прикусил язык и не стал этого говорить. В конце концов, Ормонт — тоже данталли. И одним богам известно, почему расплата словно вовсе не коснулась его. А ведь она должна была!
— Как ты… обошел расплату? — Дезмонд все же не сумел сдержать любопытства, хотя и проклинал себя за то, что задал этот вопрос.
Мальстен скептически изогнул бровь.
— Обошел? — переспросил он. — Расплату невозможно обойти.
О красной нити, которую он сумел выпустить в деревне некроманта, Мальстен предпочел промолчать. Она была единственным способом свести на нет расплату, отдав излишек жизненной энергии. По крайней мере, в теории.
Дезмонд уставился на Мальстена непонимающим взглядом.
— Может, все-таки поднимешься? Или тебе нравится держаться ближе к земле?
Не задохнуться от возмущения стоило Дезмонду больших сил. Опираясь за зрительские сиденья рядом с проходом, он медленно поднялся, пошатнулся, но сумел удержаться на ногах.
— Как?.. — запыхавшись, спросил он.
— Что «как»? — нахмурился Мальстен, сделав шаг к Дезмонду.
Кажется, я начинаю понимать, что имел в виду Бэс, — невольно подумал он.
— Как тебе удалось?
Мальстен склонил голову.
— А остальную часть мысли можно? — усмехнулся он.
— Ты контролировал всех этих людей! — почти обличительно выкрикнул Дезмонд. — Как тебе удалось избежать расплаты?
— Ты думаешь, я ее избежал? — Мальстен снисходительно покачал головой. — Что же за байки обо мне тут ходили, пока меня не было? — Он пожал плечами. Его собственная боль, наконец, утихла.
— Ты даже не поморщился!
— Ты был слишком занят своими стонами, чтобы это заметить, — усмехнулся Мальстен. Дезмонд со злостью сдвинул брови.
— Я видел тебя! — воскликнул он, словно пытался уличить Мальстена во лжи. — Там, на лекарском столе, когда ты только явился в Грат! Ты был беспомощен, слаб и ни на что не годился!
Мальстен вздохнул.
— Потому я и говорю: никто не в силах избежать расплаты, — спокойно сказал он. Дезмонд ждал иной реакции. Он ожидал, что Ормонт потупится или зальется румянцем, отведет взгляд, стушуется, но он остался непроницаемо спокоен и будто бы смиренно принял замечание о собственной никчемности. Дезмонд был уверен, что выглядеть достойно, услышав подобное, невозможно. Приходилось признать: он ошибался.
— Скольких людей ты тогда контролировал? — осторожно поинтересовался он.
Мальстен пожал плечами.
— Я очень смутно помню тот день. Двадцать кхалагари и почти вся Рыночная площадь Грата. Честно признаться, я не считал, сколько там было людей.
Дезмонд округлил глаза.
— Малагорцы почти все ходят в красном…
— Я в курсе, — хмыкнул Мальстен.
Столько марионеток в красном? Еще и раненым? Как такое возможно? — Дезмонд с трудом верил своим ушам. Ему искренне хотелось думать, что Мальстен рисуется, но он был похож на того, кто стал бы врать о подобном. — И какой же должна была быть та расплата?..
Дезмонд потупил взгляд, не зная, что сказать.
— Послушай, Дезмонд, — Мальстен сделал к нему несколько шагов и замер на подступе к проходу меж сиденьями, — что бы ты ни думал о моем сегодняшнем поступке, я тебе не враг.
— Да неужели? — ядовито оскалился Дезмонд.
— Я вовсе не хотел унижать тебя. Я лишь дал совет и попросил не пугать артистов демонстрацией силы.
— А вот этого не надо! — воскликнул Дезмонд, вновь вздергивая подбородок. — Мы претендуем на место циркового постановщика. Оба. А оно всего одно!
Мальстен покачал головой.
— Я не претендую на это место, — сказал он.
— Ха! Считаешь, что оно уже твое?
Взгляд Мальстена отчего-то похолодел.
— Нет, — коротко отозвался он. — Я не собираюсь быть цирковым постановщиком. Надеюсь, я достаточно ясно выразился?
Взгляд Дезмонда растерянно забегал по сторонам.
— Но вся труппа думает, что…
— Вся труппа ошибается, — мрачно отрезал Мальстен, заставив Дезмонда умолкнуть. Холодный взгляд серо-голубых глаз анкордского кукловода, казалось, заглянул ему в самую душу. — Я здесь не из-за цирка.
— А из-за чего тогда?
— Причины моего появления в Грате тебя не касаются, — строго сказал Мальстен. Дезмонд шумно втянул воздух, но отчего-то не осмелился возразить. — Но Его Величество взял с меня слово, что я помогу тебе наработать некоторые навыки, которые необходимы на должности, которую ты занимаешь. И я намерен это слово сдержать. То, насколько трудно это будет сделать, во многом зависит от тебя. Если станешь сотрудничать и учиться, ты извлечешь из этого свою выгоду. Если будешь упрямиться, столкнешься с недовольством Его Величества. А ты, я думаю, не понаслышке знаешь, насколько его недовольство может быть вредно для здоровья. Мы поняли друг друга, Дезмонд? — Холодные глаза Мальстена при всем его внешнем спокойствии казались угрожающими.
