Петр Никанорович подошел к Загнилену, заглянул под него.
— Не понимаю, в чем, собственно, дело?
— Я хочу посмотреть, а мне не разрешают, — слабеньким голосом сказал Подготовительный Сева.
— Он хочет посмотреть, а ему не разрешают, — повторил погромче Петр Никанорович.
Послышался смех, крики в защиту Севы:
— Пускай смотрит!
— Подготовительным тоже полезно.
— Пускай! — махнула рукой заведующая детсадом.
Севина мама всхлипнула, утерлась рукавом белого халата. Сева вылез из-под змея, встал вместе со всеми в круг.
Заиграла труба, трое отличников с разных сторон направились к Загнилену, подошли, чиркнули спичками. Елена Ивановна крепче сжала огнетушитель. Одновременно вспыхнув, спички одновременно и погасли.
Загнилен и не думал возгораться. Возможно, потому что неделю мок в подвале под худыми трубами, да и теперь вот тоже мок, потому что с неба принялся сеять мелкий, нудный дождишко. К тому же действовали отличники неуклюже. Ближе, чем на расстояние вытянутой руки, они к нему не подходили. А что? Возьмет да и цапнет! Под сырым ветерком сизая шерсть Загнилена бугрилась, похоже, будто змей изготовился к прыжку.
Петр Никанорович сказал сантехнику Боре, чтобы тот шел за керосином. Боря вылил из эмалированного ведра воду и пошел искать керосин.
— А проволоку куда еще понес? — крикнули ему вдогонку.
Боря лишь загадочно улыбнулся. Он всегда таскался со своим мотком чуть поржавленной проволоки: в любую минуту где-нибудь могла засориться система, и тогда бы он пришел людям на помощь.
Феде и Грине было грустно и обидно смотреть, как отличники изводят спички. У доски они, может быть, не теряются, но то у доски, а то в жизни. Твердые троечники, думали они, гораздо бы лучше справились с поставленной задачей.
Еще более грустно и обидно было Маленькому Гопу. Конечно, он был напичкан всякими недостатками под самую завязочку. Сказать прямо, недостатки были единственным содержанием его маленькой личности. Если искоренить из него недостатки, то получится пшик, пустое место. Тем не менее лучшей кандидатуры для поджога не было. Для него запалить костер — раз плюнуть. Весь прошлый год он только и делал, что жег у мусорных контейнеров ящики. Никто ему за это не платил, жег для собственного удовольствия. Вася Гоп даже малость занимался пиротехникой, знал с десяток различных способов изготовления взрывчатых веществ. Он мог сделать бомбу из коробка спичек и завалящего обрывка изоляционной ленты. Никто Маленькому Гопу доверия не оказывал, но, как ему ни было грустно и обидно, он стоял смирно, не баловался. Он был занят тем, что пробовал достать правой рукой из-за спины правое ухо. Проклятье! Опять эти несколько сантиметров!.. Он был близок к отчаянию. Напрасно, конечно, какие его годы?! Все еще впереди. Лет через десять — пятнадцать, если не будет лениться тренировать руку и ухо каждый день, он обязательно своего добьется. Каждый добивается своего, если очень захочет. Кто-то окончит школу и институт, кто-то освоит выбранную по душе профессию, и Маленький Гоп, конечно…
Маленькому Гопу стало скучно. Никому ни слова не говоря, он вышел из шеренги и двинул через круг наискосок.
— Вернись! — попытался образумить его Петр Никанорович. — Я тебе сказал, вернись! — Он еще что-то хотел крикнуть, но подходящих слов не находил. В его лексиконе были только хорошие, вежливые слова, которые в данный момент ну никак не годились.
— Не вернется, он гордый, в меня, — тихонько сказал Большой Гоп.
Теперь уже всем было ясно, что мероприятие летит под откос, как взорванный поезд.
— Вернись, говорит тебе Петр Никанорович! — крикнула Елена Ивановна.
Маленький Гоп обернулся и сделал ручкой.
Над школьным двором повисла тягостная тишина, даже ветер затаился, перестал дуть. На глазах у всей школы этот отъявленный Маленький возмутительный Гоп продемонстрировал, что нисколечко не боится директора. Всем стало обидно за Петра Никаноровича, особенно Елене Ивановне, его первой помощнице по воспитанию. Она не могла допустить, чтобы четвероклассник подрывал авторитет такого заслуженного человека. Взять за руку и немедленно привести… Елена Ивановна положила огнетушитель на землю, а тот ка-ак прыгнет!!! Пеной ка-ак брызнет!!! Взбесился огнетушитель. Подскакивал, крутился на месте, страшно шипел, поливал всех подряд: и двоечников, и отличников, и авторитетных, и неавторитетных. Кто от страха закрыл глаза, кто упал, кто побежал. Только физрук Владимир Константинович не сдрейфил — бросился на огнетушитель. Началась схватка. Физрук его за рожок, а он физруку руки выкручивать. Физрук его к земле, чтоб придушить, а тот его пеной углекислой. Катались они по земле, барахтались… Физрук весь в пене. Нет физрука — пенное облако и рука. Однако и огнетушитель начал выдыхаться: пена иссякала, а вместе с пеной и боевой задор. У физрука, наоборот, второе дыхание открылось. Ему хорошо, он натренирован, каждое утро бегает да еще с ребятами на уроках физкультуры спортом занимается, а огнетушитель — что? Всю жизнь на гвоздике провисел, откуда второму дыханию взяться?! Поэтому в конечном итоге проиграл схватку. Но не только поэтому. Главное, потому, что физрук Владимир Константинович боролся за правое дело, а огнетушитель выступил на стороне темных сил.
Как раз у юных техников что-то замкнуло — включилась «богатырская симфония» Бородина. Но опять-таки страшно замедленно — так что собравшиеся не могли по достоинству оценить классику.
Когда пена улеглась, все увидели, что Загнилена нет.
На этом официальная часть встречи закончилась. События тем не менее продолжали развиваться — хотя и неофициально.
Сантехник Боря, надо отдать ему должное, добыл керосин, что сделать непросто в большом городе, где давно в каждом доме газ и электричество. Нескладная Борина фигура промаячила по школьному двору, когда по телику начиналась передача «Спокойной ночи, малыши». А спустя, наверно, полчаса по неизвестной причине загорелся ларь, в котором хранились 32 швабры, искусно сделанные ребятами на уроках труда из ценных пород дерева… Находившийся рядом с этим ларем другой ларь, в котором хранились метлы, не пострадал. Школа также не пострадала.
После того как истаял последний дымок, уехали пожарники и разошлись зеваки, долгое время школьный двор был пуст, но вот, ошалело мигая синей лампочкой, въехала «скорая помощь». Из нее вылезли два врача в белых халатах и белых же колпаках. Постояли, покурили и уехали.
Глава шестнадцатая,
в которой взрослые подводят грустные итоги встречи и принимают ответственное решение.
Ночь была тревожной, многим в эту ночь не спалось — изводили дурные предчувствия. Ждали, как избавления, утра, но утро в этот день не наступило — ночь длилась 72 часа, как уже было однажды в 1883 году при извержении вулкана Кракатау. И, как при извержении вулкана, могли быть жертвы, поэтому Петр Никанорович распорядился, чтобы учителя не спрашивали. И учителя не спрашивали, они даже и не объясняли новый материал, а все уроки напролет читали классику, которая на примере художественных образов учит добру и справедливости. У Петра Никаноровича была еще мысль отпустить ребят пораньше домой, но этой мысли помешала другая мысль — впрочем, об этой, другой мысли позже.
Встреча как будто закончилась, но некоторые ее участники встретились на следующий день снова. Взяв отгулы, пришли папа и мама Феди Елкина. Пришла Диана Владимировна, поручив зубные дела своему заместителю.
Собравшись в кабинете директора, взрослые подводили грустные итоги встречи.
Петр Никанорович качнул большой головой, посмотрел на всех поверх роговых очков своими грустными коричневыми глазами.
— Как директор, м-мм… в общем-то неплохой, средней, школы, я далек от отчаяния, но эта история меня лично кое-чему научила.
— Боюсь, что эта история еще не кончилась, — Елена Ивановна расправила свитер, который вязала между делом Владимиру Константиновичу, — полрукава осталось.
— Как бы там ни было, этот день надолго останется в памяти, — сказал, трогая на лбу пластырь, Федин папа.
— Все было очень миленько, одно плохо — чучело исчезло. Как бы им кто не воспользовался в преступных целях, страшным таким, — сказала Диана Владимировна.
— Не думаю, что это возможно, — склонил голову директор, — но у меня была мысль, я распорядился, чтобы ребята поискали его в близлежащих дворах.
— А может, не надо было, — Елена Ивановна нервно отбросила вязанье, потому что путала петли. — Исчезло из школы — и слава богу! Мероприятие прошло, товарищи вот даже благодарность почти что объявляют… Знаете, исчезло, и мне как-то спокойнее на душе стало. Думаю, ну вот у нас в школе ничего уже плохого не произойдет.
