него, Нив увидела, что он снова без остановки крутит кольцо на большом пальце, крепко стиснув челюсти. Шрамы у него на лбу потемнели от напряжения.
– Не беспокойся об этом, – произнес он наконец. – Держись как можно дальше от Оракула.
Сказано это было без усмешки, сухим приказным тоном. Нив ощетинилась – она терпеть не могла выслушивать чьи-то приказы, – но сейчас, прямо перед встречей с хорошо известным ему божеством, ругаться с Солмиром казалось неуместным. Она всегда сможет припомнить ему это в какой-нибудь будущей стычке.
И сейчас мысль о том, что это будущее вообще настанет, даже обнадеживала.
Осколок кости бога тяжело прижимался к бедру Нив. Она молча достала его из кармана и протянула Солмиру.
Тот помотал головой.
– Оставь пока у себя.
– Точно?
– Доверься мне.
Они посмотрели друг на друга, одновременно осознавая, что сказанное им должно было звучать смехотворно, и тем не менее непостижимым образом более таким не казалось.
Нив опустила кость обратно в карман. И они шагнули внутрь пещеры.
Несколько мгновений ушло на то, чтобы глаза у нее привыкли – но не к темноте; зрачки Нив неожиданно сузились от света, мягко льющегося откуда-то из глубины. На полу повсюду лежали обломки костей, сваленные в груды выше той, что осталась снаружи, и груды эти были сложены как будто бы кругами – словно тот, кто их набросал, раньше мог подбираться ко входу ближе, чем теперь.
Солмир пихнул одну из костей сапогом, переворачивая ее и указывая на отметины от зубов. Тихо произнес:
– Он все умудрялся ослаблять привязь. В конце концов мне пришлось использовать кость бога, чтобы приковать его к полу.
– Ты его тут заключил? – Пусть Солмир и говорил ей об этом раньше, но теперь – перед лицом доказательств жестокости Оракула – Нив с трудом верила, что такое вообще возможно. – Как? И почему?
– Считай, повезло. – Солмир осторожно переступил через первое кольцо костей. – А касаемо того, почему – это долгая история, для которой сейчас не самый подходящий момент.
С этим поспорить было трудно.
– Но потом ты мне все расскажешь.
Солмир издал звук, не выражавший ни согласия, ни отрицания. В текущих обстоятельствах Нив решила не настаивать.
Они продвигались вперед, и сияние в глубине пещеры понемногу нарастало. Оно было мягким и рассеянным, как солнечные лучи в утреннем тумане. И неестественно нежным для следов кровавой бойни и россыпи погрызенных черепов.
Последнее кольцо костей оказалось таким высоким, что находящееся за ним нечто полностью скрывалось от взгляда Нив, хотя она и понимала, что именно от него исходит свечение. Солмир остановился и опять принялся крутить кольцо. Потом бросил взгляд синих глаз на Нив и ниже, на ее карман.
Она поняла посыл: «Не доставай кость бога». И кивнула.
Солмир пошел первым, перебираясь через костяную кучу грациознее, чем должны были позволять сползающие вниз обломки. Нив полезла следом, отмечая, что разорванная сорочка заметно облегчает такие восхождения. Холод Тенеземья немного портил идиллию, но зато с растрепанным в клочья подолом могло быть проще бежать, что сейчас казалось как никогда уместным.
Наконец она завершила подъем.
У стены высился круглый каменный помост, сиявший белизной в лучах света, который исходил от стоявшей наверху фигуры.
Прекрасной и почти человеческой.
Божество оказалось утонченным и женоподобным, изящно сложенным. Белые волосы его струились на пол мерцающим водопадом, едва отличимым от длинного белого же покрова, что окутывал фигуру от шеи до лодыжек, оставляя обнаженными только руки. Лоб и глаза создания были скрыты за серебряной проволочной маской, сплетенной с венцом из истлевших роз. Его тонкие запястья сковывали цепи, покрытые темной коркой чего-то, что могло быть чернилами или засохшей кровью, и прибитые к каменному полу осколками костей. Такие же цепи обхватывали и талию божества, плененного в недрах дворца, полного обглоданных останков.
Оракула.
Солмир замер у подножья помоста, взирая на Древнего с неприкрытой ненавистью. Божество его словно бы не заметило, и даже не шелохнулось, когда с костяной кучи скатилась Нив, а вслед за ней – горстка разломанных позвонков.
Когда Нив подошла и встала рядом с Солмиром, тот не посмотрел на нее, но слегка выдвинул вперед плечо, будто стараясь оставаться между ней и прикованным божеством.
Нив не возражала. Из всего, виденного ею после пробуждения в странном, перевернутом мире, это хрупкое, почти девичье тельце в короне из мертвых цветов казалось самым мучительно ненормальным.
Несколько мгновений они стояли в тишине. Потом зазвучал голос Оракула:
– Ты что же, не станешь отрекаться от силы, Солмир? Этого требует простая вежливость. Или будешь просто таращиться на меня целый день?
– Я охотнее сожру стекло, чем отрекусь от силы при тебе, – произнес Солмир сдержанно и сухо вместо того, чтобы прорычать эти слова, прозвучавшие таким образом только весомее.
Оракул склонил голову, глядя на них сквозь плетеную проволочную маску. Кожа под ней была покрыта струйками тьмы, будто глаза божества сгнили и вытекли из орбит, как яичные желтки. Его одеяние тоже было запятнано чернотой – следами какого-то кровавого пиршества.
Нив подумала обо всех отметинах от зубов и тяжело сглотнула.
– Ясно, – неторопливо отозвалось божество мягким и ровным голосом. – Спустя столько веков ты по-прежнему обижен. Неудивительно, признаю. У нашего вида долгая память, а эпохи рано или поздно сливаются воедино.
– Ты и я даже близко не схожи, – отозвался Солмир.
Лицо Оракула медленно растянулось в улыбке, обнажившей двойные ряды крошечных треугольных зубов.
– Тебе легче думать, что это правда, я понимаю. И все же единственное, что пока еще отличает тебя от меня, – это душа, Солмир, и она у тебя в последнее время заметно истрепалась. Ну хорошо, душа и вера. Верить в свою божественность для бога первостепенно важно, а ты утратил веру в себя очень давно. Во всех смыслах.
Выражение лица у Солмира не изменилось, но опущенные руки он сжал в кулаки так сильно, что кожа вокруг колец у него на пальцах побелела.
– От всей этой магии ты раздулся, как клещ на вене, – проворковал Оракул. – Поистине изумительно, что тебе вообще удается удерживать в себе душу. – Неестественно резким рывком божество с преувеличенным любопытством склонило голову под углом, который должен был сломать ему шею. – Она знает, почему ты забрал ее магию? Зачем хранишь всю в себе, оставляя ее пустой?
– Да, – сказал Солмир, но лишь после чуть заметной паузы, во время которой он успел бросить взгляд на Нив, словно желая оценить ее реакцию.
Однако она сейчас находила трудным реагировать на окружающее чем-либо, кроме леденящего страха.
Пальцы Оракула подергивались в воздухе, но скованных цепями рук он не поднимал.
