Начинающееся веселье даже после двух подвигов Мея, – уничтожения противной головы, вместе с опутавшими ее червями, а также спасения своей подруги и соратницы – выглядело не так, чтобы сильно обнадеживающе.
С одной стороны, – валяющаяся на полу и едва живая леди Кай, Хода, неподвижно зависшая прямо над ней, и сам Мей, замерший в шаге от девушки и всем своим видом демонстрирующий прямую и недвусмысленную угрозу. Поза его была откровенно воинственной – лапы широко расставлены, голова опущена и немного склонена набок, а клыки сверкали во всей своей красе, отражая и усиливая неверный свет светляков. И еще хвост. Мощный и ощетинившийся острыми, как бритва, краями позвонков. И при этом неустанно лупящий по бокам. В общем, сто раз подумаешь, прежде чем к такому лезть.
Хода, впрочем, тоже не просто так висела. А висела она вполне даже осмысленно и по делу, – замыкая собой вершину острого желтоватого конуса, прикрывшего лежащую на плитах леди Кай, и ограждающего ее от возможных недружелюбных проявлений другой стороны.
А другая сторона, как раз такие явные и недвусмысленные проявления и выказывала.
Была она представлена компанией значительно менее разношерстной и составляли ее особи, которых объединяло как минимум два обстоятельства – все они когда-то были людьми, и все они ими быть уже перестали, потому, как теперь находились в состоянии безнадежно мертвом, то есть – совершенно неживом. Иначе говоря, противостояла леди Кай и ее сотоварищам четверка разупокоенных. А была бы пятерка, если бы не замечательная реакция Мея и его давняя нелюбовь к червякам.
Во всем остальном четверка эта была также непохожа друг на друга, как непохожи друг на друга пальцы одной руки, с той лишь разницей, что отличия заключались не в «тонкий-толстый-длинный-короткий», а в их прошлом, что не могло не отразиться на их разупокоенном настоящем.
Ближним, наступавшим на Мея с далеко отнесенным в сторону хопешем[21] с ладонь шириной, был, по всему судя, человек войны. Причем в чине никак не меньшем, чем генерал. Об этом говорило и оружие, с которым обращался он весьма и весьма умело, и шлем с доспехами, которые были одновременно и изыскано-дорогими и, в то же время, видно, что не парадными – во всяком случае, зазубрин и вмятин на них было не счесть. Да и двигался мертвец с грацией убийцы, успевшего осчастливить небытием очень многих – мощно и плавно одновременно. Словно танец смерти танцевал. Мей мог начинать завидовать…
Лицо мертвого воина было серым, скуластым с узкими злющими глазенками, ничего хорошего, в общем-то, не предвещающими. К удивлению, сохранился он, учитывая почтенный возраст ситандры, весьма и весьма неплохо – замороженные смертью глаза, да многочисленные струпья на лице, вот, пожалуй, и все, чем одарил своего мертвеца Ресс. Во всяком случае, последователи Странника при таком возрасте и способе хранения выглядели бы не в пример хуже. А этот и двигался-то, как живой. Дай, как говорится, Ресс-дозиратель, каждому так!
Вторым, в порядке удаления от центра мира, коим по понятным соображениям, следовало считать постепенно приходящую в себя леди Кай, был мертвец, закутанный в темно-красную, почти что бордовую, мантию. Был он лыс, как яблоко и такого же слегка зеленоватого цвета.
Узкие губы его сложились в презрительной ухмылке, а вот замерзшие в загробных пределах глаза не улыбались вовсе, а как раз напротив, – буравили Осси и Мея с ненавистью, суля самое скорое воссоединение в этих самых пределах.
При этом он тихо и плавно шевелил в воздухе пальцами правой руки, поднятой до уровня глаз, а на груди его золотой звездой таращился глаз Ресса, подвешенный на дорогой массивной цепи.
«Жрец», – прокомментировала Хода.
«Да я уж вижу», – Осси ответила тоже мысленно, продолжая лежать на полу, не меняя позы, хотя чувствовала себя уже много лучше. Но все-таки раскрываться не спешила – надо было еще сил подкопить, покуда можно.
Третьего мертвяка за бойца можно было не считать. По крайней мере, пока. То ли он все-таки протух за время своего бессмысленного лежания, то ли – еще при жизни был таким юродивым, но так и не смог он выбраться из своей каменной скорлупы, и теперь, измученный и обессиленный вконец, перевесился через борт саркофага, истекая на пол зеленой тягучей слюной.
А вот четвертым по счету, но никак не по значимости, был некромансер, имени которого леди Кай узнать, правда, так и не удосужилась. И хотя шла она сюда именно к нему, встречаться вот так – лицом к лицу – не мечтала, не чаяла, да, в общем-то, и не собиралась.
Впрочем, «к лицу» – это громко сказано. Лица-то у покойного некромансера почти и не было – половина головы у него отсутствовала напрочь, а вторая половина была изуродована так, что напоминала все что угодно, только не человеческое лицо, даже если после смерти. Видно, здорово бедолаге досталось тогда…
Некромансер стоял у самого левого саркофага – права все-таки была Хода, – и смотрел на Осси единственным уцелевшим глазом. И тоже, не добро, так, смотрел.
А рука его тем временем медленно и почти незаметно ползла к висящей на поясе штуковине, на которую Осси в былое время и внимания бы, может, не обратила. В былое, но не теперь, – потому как у самой на ремне такая же болталась… Маленькая, аккуратная, обмотанная черной кожей, и с навершием из трех золотых зубьев…
Так что, безымянный некромансер к бою был практически уже готов. Почти.
Правда, и Осси тоже.
В общем, диспозиция была ясна, цели намечены и распределены, – причем, некоторые из них имели глупость распределиться сами. Ну, да это – их проблемы… Ребята на этот раз леди Кай противостояли серьезные, да и числом превосходили, но…
Всегда есть «но». Иногда досадное и мешающее, иногда, как сейчас вот – спасительное и на правильной стороне выступающее…
Враги, действительно, были грозные, и каждый из них по отдельности стоил, наверное, многих. И все же, изъян в их рядах был – друг друга они не знали, а оттого и действовать дружно и слажено не могли. Не то, что Осси со своими товарищами – вот, кто друг друга с полуслова – да что с полуслова… с полувзгляда – понимал. Покойничкам бы подготовиться чуток, пообщаться… Планчик, там, какой-нибудь набросать… Было ведь времечко. Чем просто так в сундуках лежать, да в закрытую крышку таращиться – могли бы озаботиться…
Было и второе «но». Не такое фатальное и значительное, но все же… Как ни хорошо мертвецы под присмотром Ресса сохранились, но все же в скорости живым они уступали изрядно. Даже «собрату» своему Мею, которого, по всему, рефлексы звериные вытягивали… А эти… Все-таки медленными они были.
Прыжок Мея, хоть и был неожиданностью для всех, но генерала врасплох не застал. В самый последний момент, когда громадина Мейла-куна должна была ударить мертвяка в грудь, сминая и сбивая с ног, генерал совершенно неуловимо для глаза перетек в сторону, пропуская его мимо себя. Мало того, молниеносно выкинув вслед левую руку, он ловко зацепил Мея похожим на птичью лапку эльтреем[22], и оборвал полет, сбросив котяру наземь. Мей грохнулся на пол, но ничуть не обескураженный постигшей его неудачей, тут же бросился в новую атаку, как всегда, не раздумывая, и, можно сказать, с удовольствием. Вообще, любил кот подраться – чего говорить…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
