– Не устала? – она погладила девочку по щеке.
– Нисколечко… Стефания Павловна вы, расстроены?
– Нет, дорогая, я не расстроена из-за слов этой маленькой хамки. Я расстроена, что, такие, как она, идут в балет без особого призвания и занимают места в учебных заведениях тех, кому не позволяют это сделать жизненные обстоятельства, но кто очень хочет танцевать.
Ева перевела взгляд на лежавшие возле неё пуанты и нежно провела пальчиками, слегка касаясь переливающегося шёлка длинных лент кремового оттенка.
– Стефания Павловна, а когда мне можно будет купить пуанты?
Оболенская подняла на девочку слегка удивлённый взгляд и улыбнулась.
– Купить можно и сейчас, только вот танцевать в них тебе пока нельзя.
– Почему?
– Твоя ножка ещё не сформирована и дабы не было никаких осложнений и повреждений, я придерживаюсь старой формы обучения и считаю, что начинать танцевать в пуантах, нужно не раньше десяти лет.
– Значит ещё два года… – с грустью произнесла Ева.
– А тебе хочется уже сейчас? – Стеша улыбнулась.
Девочка молча кивнула.
– Я знала, что ты заведёшь этот разговор со мной. Потому что я была такой же, как ты в твоём возрасте, и мне хотелось поскорее надеть пуанты, красивую пачку и выйти на сцену. Знаешь, девочка моя, очень люблю фразу – «поспешай медленно». Нужно идти к своей мечте крошечными шажками и трудиться изо дня в день, чтобы твоя мечта стала реальностью. Я не верю в купленный успех, как сказала Альбина. Я верю в труд до кровавых мозолей, до удовлетворения своих собственных эмоций, когда ты растворяешься в музыке и танце. И только тогда получишь полное удовлетворение от того, что делаешь, и для этого я думаю не столь важно прима ты на сцене или простой хореограф в танцевальном классе, когда просто видишь успехи твоих воспитанниц.
– Стефания Павловна, а можно у вас кое-что спросить?
– Ну конечно можно, – Стеша погладила её по щеке.
– Альбина сказала, что вы несостоявшаяся балерина. Почему вы не танцуете в театре?
Стеша слегка нахмурилась.
– Видимо потому что у меня не было такого папы, как у Альбины. Я тебе непременно расскажу свою историю, только когда ты немного подрастёшь. Потому что сейчас тебе будет не совсем понятно моё повествование. Ты ведь надеюсь, будешь заниматься со мной долго? Так что я увижу своими собственными глазами, как ты взрослеешь и превратишься на моих глазах в прекрасного лебедя.
Ева улыбнулась.
– Буду. Я буду заниматься только с вами. Стефания Павловна, а покажите что-нибудь мне опять из балетной техники, как в прошлый раз.
– Что-нибудь из техники? – Стеша улыбнулась. – Хочешь удостовериться, умеет ли твой преподаватель, хоть что-нибудь из того, чему учит вас? Поверила Альбине, что я ничего не умею?
– Ну что вы, просто, когда вы танцуете, это так красиво… – Ева сложила ладошки на груди домиком.
Стефания улыбнулась.
– Маленькая хитрая лисица. Ну, хорошо, покажу то, что сама люблю больше всего, – она надела пуанты и, завязав ленты, поднялась на ноги и прошла в центр зала. – Ты, конечно же, слышала о фуэте. Вершина его исполнения лично для меня в балете «Лебединое озеро», в партии Одиллии. В партии чёрного лебедя, где она делает тридцать два фуэте.
Стефания встала в четвертую позицию и, зафиксировав взгляд в одной точке, слегка присела и, отбросив руки в сторону, сделала лёгкий выброс ноги, вправо совершая первый оборот вокруг своей оси. Движения её ног были чёткими, словно хлёсткие удары, положение рук соответствовали, движению ног и казалось, были отточены до миллиметра. Каждый раз, делая поворот, она опускала пятку в одно, и то же место на полу и, поворачиваясь лицом в сторону Евы, невольно улыбалась, замечая слегка удивлённое личико девочки.
Расслышав за спиной скрип двери, Стефания, потеряв внимание и равновесие, резко остановилась и едва не осела на пол.
Обернувшись, и пытаясь восстановить дыхание, она с немым укором смотрела на Томашевского, который стоял у стены и не сводил с неё глаз.
Воцарившееся в комнате молчание, его немного смутило, и он перевёл взгляд на племянницу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Я помешал?
Ева отрицательно покачала головой, а Стефания натянуто улыбнулась и медленно направилась к скамье.
– Добрый день, Эльдар Станиславович, опаздываете, как всегда, – она присела на скамью и, развязав ленты балетных туфель, снова повернула голову и посмотрела на него.
– Простите, Стефания Павловна, дела, вы же знаете, я вас предупреждал.
– Да, только я думала, вы пришлёте кого-нибудь из своих многочисленных помощников за своей племянницей, и девочке не пришлось бы так долго сидеть у меня в классе.
– Игорю пришлось срочно уехать в Москву, исполнять моё распоряжение, поэтому помочь мне сегодня некому. Ева утомила вас?
– Что за глупости? – Стеша на него гневно посмотрела, но заметив, озорные радужные искорки, поблёскивающие в его глазах, невольно улыбнулась и попыталась незаметно для девочки ударить его по пальцам, которые уже медленно исследовали её кожу на спине. – Мы с Евой прекрасно поработали сегодня и заодно поговорили.
– А что вы только что исполняли? – он снова нежно провёл пальцами по её спине, пытаясь проникнуть в глубокий вырез её рабочего костюма.
Стеша резко повернулась к нему и смерила его недовольным взглядом.
– Стефания Павловна, делала фуэте, как чёрный лебедь в балете.
– Что ты говоришь… Очень люблю партию именно чёрного лебедя.
– А ты видел этот балет? – девочка смотрела на дядю слегка удивлённо.
– Да, это единственный балет, который видел твой дядя и то только потому, что оказался в театре по делам бизнеса, – Стеша перевела взгляд на Эльдара, за что удостоилась его хитрого взгляда, который обещал ей страшную расплату, едва они окажутся наедине.
– Ну что, поедем домой? – обратился Эльдар к Еве.
– Да.
– Ну, беги, переодевайся.
Когда девочка скрылась за дверью, Эльдар резко поднялся на ноги, увлекая за собой и Стефанию.
– Дар, перестань, она сейчас вернётся.
– Стешка, я соскучился… Думал о тебе сегодня целый день… – он нежно заскользил пальцами по её спине и крепко прижал к себе.
Оглянувшись на дверь, он стремительно накрыл её губы своими и, несмотря на её бурные протесты, заставил её ответить на свой поцелуй.
– Дар, пожалуйста… – она слегка отстранилась от него. – Мы же договаривались, что дети пока не должны ничего знать о нас с тобой.
– Ну, хорошо, но на сегодняшний вечер ты моя, и не смей возражать! – он провёл пальцами по её губам.
– Но я…
– Успокойся, – он снова коснулся её губ своими. – Я помню о том, что ты мне говорила вчера о своём недомогании. Я просто хочу пригласить тебя сегодня в одно дивное место, и поужинать вместе. Ну что ты согласна? – он смотрел на неё, не моргая.
Стефания, немного подумав, улыбнулась.
– Ну, хорошо, я согласна. Во сколько ты заедешь, чтобы я успела собраться?
Томашевский улыбнулся.
– В семь. Тебя устроит?
– Вполне. Только я смогу пробыть с тобой там только до десяти. У меня подготовка к конкурсу и завтра рано на работу, да и чувствую себя ещё не очень.
– Обещаю, в половину одиннадцатого, моя золушка, ты будешь дома.
– Хорошо, – она улыбнулась и, встав на цыпочки, нежно коснулась его губ своими.
Стефания вернулась к столу и, склонившись, принялась собирать вещи и скручивать провод музыкального центра.
– Оболенская, зайдите к директору срочно, – голос секретаря, заставил Стешу, обернуться.
– А что случилось? Рабочий день ведь уже окончен, – обратилась она к девушке.
– Для кого закончен, а для кого и нет, как для меня, например. Стефания Павловна, не задерживайтесь, пожалуйста.
Когда секретарь ушла, закрыв за собой дверь, Эльдар перевёл взгляд на Стефанию.
– Стеша, что-то случилось? У тебя проблемы?
– Что? – она слегка рассеянно на него посмотрела. – Нет, не волнуйся, никаких проблем. Так обычные рабочие вопросы. Ну что, до вечера? – она провела ладонью по его щеке.
