Несмотря на то что прибыл с явным опозданием, Хуррак пользовался в горах таким авторитетом, что, едва тень перепончатых крыльев упала на Скалу Совета, все мысленные переговоры тут же смолкли. Вожди и шаманы – все, сколько ни есть, – задрали головы кверху, ожидая, пока, осторожно взмахивая крыльями, один из самых крупных драконов отыщет себе удобную площадку.
Как всегда, это оказался небольшой утес на самом краю Скалы Совета. Сняться с него в воздух можно было мгновенно, лишь расправив крылья и оттолкнувшись задними лапами. Это так удобно, когда бросаешь вызов сопернику или спешно покидаешь Скалу! Большая часть драконов, кто имел хоть какой-то вес, тоже сидели по краям. Середина площадки оставалась для молодых и неудачников – чтобы подняться в воздух, им требовалось сначала добраться до края площадки, а это время, которого в экстренной ситуации может и не быть.
Старый помедлил и опустился у подножия утеса, на котором удобно устроился Хуррак. Шаману не было нужды спешить.
«Что ты хотел сказать?» – мысленно поинтересовался у него Хуррак.
«Двуногие всегда все переворачивали с ног на голову! – уточнил Старый. – Так было в прежние времена…»
«И так же происходит теперь».
«Сейчас мы просто привыкли жить в перевернутом в те времена мире! И повернуть назад нереально!» – В мысленном голосе послышалась тоска, подкрепленная долгим протяжным ревом-стоном. Запрокинув голову, Старый разразился целой серией воплей, которые были подхвачены остальными шаманами. Остальные молча ждали.
«По какому поводу собрались?» – осведомился Хуррак, когда на Скале Совета установилась относительная тишина. Только посвистывал в расправленных перепонках ветер, шуршала снежная поземка, изредка у кого-то бурчало в желудке, да хрустели снег и мелкие камешки под лапами драконов.
«Атака на двуногих!» – Серхес, крупный угольно-черный дракон вскинул голову и глухо рявкнул. Несколько вождей поддержали его воплями.
«Вы так решили? – Гребень на загривке Хуррака стал медленно розоветь от прилившей крови, чешуя поднялась дыбом. – А как же я?»
Ауры некоторых драконов сменили цвет – заполыхали ярче или, наоборот, погасли. Хуррак был военным вождем всего племени, и ни одно важное решение не должно было обходиться без его участия. В прошлый раз именно он дал приказ атаковать двуногих, выбрав день и час. И сегодня последнее слово должно было остаться за ним.
«Вот, сообщаем!» – Серхес вздыбил чешую по всему телу и расправил крылья, подкрепляя свои слова жестами.
«Когда?»
«Немедленно! Эти крысы убили моего племянника! Единственный сын моего брата мертв!»
«Месть! Месть! – послышались отклики. – Кровь за кровь!» – окрестные скалы затряслись от драконьего рева. Несколько самых нетерпеливых выпустили в воздух струи пламени. Эмоциональные ауры полыхали так ярко, что слились в одно разноцветное марево.
«Нет!»
Яростный рев перекрыл шум и гам. Вздыбив покрасневший гребень и чешую, Хуррак подкрепил свой ответ такой струей пламени, что это заставило притихнуть добрую половину крикунов, а кое-кто вообще поспешил спрятать голову под крыло.
«Что? – Серхес не собирался сдаваться. – Ты – военный вождь. Ты должен…»
«Я сам знаю, в чем состоит мой долг перед моим народом! – Мысленный голос звучал ровно, но сияющая, как солнце, аура выдавала ту бурю эмоций, что бушевала в душе дракона. – Я отдал на заклание собственного сына…»
«Твой сын – это только твой сын! – был ответ. – А здесь речь идет о будущем нашего народа!»
«Жизнь моего сына! – Хуррак набрал воздуха в грудь и воздушные мешки, чтобы казаться больше. Гребень налился кровью так, что порозовела даже шея. – Это моего сына избрали, и последнее слово остается за мной!»
«Где оно было, твое последнее слово, когда мы атаковали жилища двуногих?»
«Вы обвиняете меня в том, что я вас не остановил? Тогда я сделаю это сейчас!»
Слова военного вождя были встречены ревом и криками. Драконы бушевали, рычали, топали ногами и подняли крыльями такой ветер, что взметнулась снежная поземка. Некоторое время ничего нельзя было понять – все так шумели, выплескивая эмоции. И все больше и больше пылающих гневом глаз обращалось в его сторону.
Хуррак с некоторой тревогой покосился на Старого, но шаман увлеченно выкусывал блох из-под чешуек и, казалось, не замечал вокруг ничего. Впрочем, вождь был уверен, что его спутник все замечает и вмешается в самый ответственный момент. А до этого придется как-то отдуваться самому. Он был готов к бою, уверенный, что придется в драке отстаивать свое право принимать решения.
«Братья, – он подкрепил свою речь отчаянным ревом и струей пламени, – погодите! Что сделано, то сделано. Никто не отменял священное право мести. Но месть свершилась – и забудьте о ней!»
«Легко сказать! – фыркнул Серхес, ободренный поддержкой соплеменников. – Это не в твоем роду сейчас траур…»
Яростный крик военного вождя заставил содрогнуться даже привычное ко всему эхо.
«Не в моем доме? – заревел он, распахивая крылья. – Не в моем? Вспомните – это мой сын должен быть принесен в жертву! На моего сына пал выбор старейшин! И это в моем доме скоро придет пора оплакивать смерть! То, что произошло с твоим племянником, Серхес, – несчастный случай, а то, что еще только предстоит пережить моему сыну, – осознанный шаг. И я не допущу, чтобы его смерть была напрасной! А если кто-то считает, что я струсил и боюсь отдать приказ атаковать двуногих, пусть выйдет и бросит мне вызов!»
Ворчуны и крикуны слегка умерили пыл. Некоторые стали успокаиваться, переглядываясь между собой. Сражаться с военным вождем племени и главой клана сумасшедших не нашлось. Даже черный дракон поумерил свой пыл, когда заметил, что большинство притихло.
«Что ты предлагаешь?»
Это подал голос один из шаманов, и Старый тут же встрепенулся:
«Предлагаю не торопиться. Мы принесли жертву. Только время покажет, была ли она принята. До этих пор предлагаю ничего не предпринимать. Мы – не двуногие! Мы не нарушаем клятв!»
Эти простые в общем-то слова нашли отклик почти у всех. Кто-то бурно выражал свой восторг принятым решением, кто-то помалкивал, наблюдая за реакцией остальных, кто-то скептически качал головой. Но немногие возгласы возмущения тонули в кликах большинства.
Серхес зло фыркнул и шкрябанул задней лапой по камням. Видят звезды, его народ устал от этой бесконечной войны! Можно попытаться и рискнуть напасть на двуногих намного раньше, не дожидаясь условного знака, – сейчас, когда они не готовы! Одним мощным ударом раз и навсегда избавиться от проблемы! Но большинство будет держаться за традиции. Это же так просто – не искать свой путь, делая ошибки, а подчиняться решениям, принятым задолго до твоего рождения. Вот только никто не знает, что просто – не всегда правильно.
«Сколько ты предлагаешь ждать?» – трубный глас, такой пронзительный, что половина драконов сразу замолкла, пронесся над Скалой Совета.
«Столько, сколько понадобится!» – был ответ.
«Хорошо. – Серхес обвел всех тяжелым взглядом, и многие, встретившись с его красными глазами, опускали головы. – Ждите! Но когда к стенам наших домов придут двуногие, не говорите, что я вас не предупреждал!»
Не прибавив более ни слова, черный дракон расправил крылья, подпрыгивая вверх. Порыв ветра подхватил его и швырнул вниз с обрыва, но падение мгновенно сменилось полетом – мерно и мощно взмахивая перепонками, Серхес полетел в земли своего клана. Его шаман последовал за ним. Помедлив, еще несколько драконов снялись с места и взлетели, пристраиваясь за их хвостами.
Хуррак смотрел им вслед и чувствовал, как чешуя на плечах и загривке опять поднимается дыбом. Покинуть Скалу Совета до того, как официально объявлено о прекращении совещания, означало бросить вызов. И то, что за черным Серхесом последовало несколько драконов из соседних кланов, говорило о том, что в племени назревает раскол.
«Ты чувствуешь, что он прав?» – пришла мысль от Старого.
«Не знаю. Но мы веками приносим жертвы согласно Договору, и ничего не меняется. Скажи, шаман, это наш путь? Послушно следовать закону или восставать против него, как это сделали они?»
«Будущее покажет», – коротко изрек Старый и вернулся к вычесыванию блох.
Несколько дней спустя
Держась за стену, Иер тихо выбрался из дверей и, спустившись с крыльца лазарета, присел на нижнюю ступеньку, щуря глаза от яркого солнца. Зима еще продолжалась, но солнце светило уже по-весеннему ярко и тепло, под крышами звенела задорная капель. И воробьи орали так, словно уже давно наступило лето, а они все проспали, опомнились только что и спешили наверстать упущенное. Слушать их вопли было приятно, как и видеть край плаца, вытоптанного чуть не до земли, и каменные серые и рыжевато-бурые здания, и повернутый боком собор, и ряды деревьев из монастырского сада с черными кругами вокруг стволов. И дышать запахами сырости и свежести. Только тот, кто успел заглянуть в лицо смерти и уже почти поверить в то, что умирает, мог по достоинству оценить всю прелесть жизни.
