Эти слова говорил Перельман, – вспыхнуло в сознании Ричарда.
Знает ли Ренье, о чем говорил профессор?
– Он мертв, – негромко доложил лаборант.
Доктор обернулся.
Тело Марко скорчилось, он больше не дышал.
– Что же, значит, скоро очнется. Отвезите его в загон с зомби; мы еще найдем ему применение. А что касается вас, мистер Теннеси…
Ренье снова взял шприц.
– Не знаю, зачем вы нужны полковнику. Мне казалось, он хочет о чем-то поговорить; я ошибся.
Доктор пожал плечами.
– Ковач велел, чтобы я превратил вас в зомби. Не знаю, зачем. Думаю, он хочет порадовать этим кого-то из ваших близких. У нашего друга полковника странное чувство юмора…
Медленно набиралась в шприц жидкость из глаза зомби.
– Но он согласился, что вы сперва послужите науке. И человечеству. Посмотрим, мистер Теннеси. Приживется ли у вас глаз зомби…
Доктор наклонился над Ричардом.
– Обещаю, это не будет больно, – сказал Ренье.
Он запнулся.
– Нет, простите. После случая с бедолагой Марко, я ничего не могу обещать…
Кончик иглы был совсем близко от глаза юноши.
– Нет… – прошептал Ричард.
Горячая кровь хлынула ему на лицо.
Ренье покачнулся.
– Нет, – чуть слышно произнес он.
Две большие, рваные раны открылись в его груди.
– Мне больно, – жалобно прошептал Ренье.
Он рухнул на Ричарда, и бессильно сполз на пол.
– Ну что, дружок хорошо отлежался?
Оксана вошла в лабораторию, пряча пистолет за пояс.
– Готов к небольшой пробежке?
6
– Пойдемте, – сказал Стервятник. – Я вас провожу.
Мы спустились по отлогому склону.
– Что это? – спросил я.
– Зомбиные бега, – сказал Питбуль. – Веселое развлечение, должен вам сказать!
Я не сразу понял, что мы в заброшенной школе.
От самого здания не осталось почти ничего, – лишь ядовитый репейник поднимался над грудой развалин. Спортивная дорожка еще сохранилась; совсем короткая, но для болотных зомби, – сонных, медлительных, – это был почти марафон.
Алых на бега, конечно, не приводили, – слишком опасно.
– Кто написал тот рассказ, – спросил я, прищелкнув пальцами. – Ну, помнишь? Где старая учительница, после ядерной войны, учит детей-зомби… Водит их на уроки, читает что-то… А потом понимает, что они постепенно стали людьми?
Питбуль остановился.
Смерил меня взглядом, – с неожиданным и неприятненьким интересом.
– Некропорнушку любишь? – удивился он. – Вот бы не угадал. Нет, я конечно, знаю, что такая пакость бывает, но чтоб такое смотреть…
Негр покачал головой.
– Трахаться с зомби – это, брат, извращение.
– Ладно, проехали, – хмыкнул я.
– Марш! – крикнул судья.
Трупы вперевалку зашагали вперед.
Тонкие нити были натянуты вдоль беговой дорожки, – они разделяли полосы для зомби.
Люди начали кричать, улюлюкать.
– Давай! Поднажми! Скорей!
– Гляди, – пробормотал я. – Это Вацлав.
Питбуль нахмурился.
– Здесь мы не сможем его убить. Деранторов тут все любят. Смотри, как на него смотрят.
Вацлав шел среди людей, – как святой, как бог; люди расступались, многие кланялись, другие осеняли себя крестным знамением.
И было видно, – что движет ими не страх, а глубокое, искреннее почтение, какого всегда в избытке, на дне сердец у слабых, жалких людей.
– Никогда не понимал этого, – пробормотал Питбуль. – Все же знают, деранторы против сталкеров.
– Бедняки всегда любят тех, кто против, – заметил я. – Даже если это против них самих.
Стервятник повертел головой.
– Слышьте сюды, – сказал он. – Ничего вам обещать не могу. Но с нужными человечками погуторю. Если все тип-топ, то вас позову. А ежели нет…
Сталкер красноречиво пожал плечами.
– Надеюсь, вы успеете смыться, прежде, чем вас замочат.
Стервятник хлопнул Питбуля по плечу, и направился дальше, протискиваясь сквозь толпу.
– Куда это он? – спросил я.
– Ищет распорядителя. Тот устроит нам встречу с Ковачем…
– Как?
– Это его шарашка. Ковач – мужик башковитый. Почти все в Зоне к рукам прибрал. А теперь, после смерти Оррима…
Вдруг один из живых мертвецов споткнулся; подвернул ногу, чуть не упал, – и тут же приподнялся, слишком быстро и ловко для прогнившего болотного трупа.
– Эй! Глядите, – закричали в толпе.
Бегун обернулся, – и выдал себя окончательно.
– Это же живой человек! – крикнул кто-то.
– Мошенник! Жулик! В Яму его! Держите!
Трое охранников, в форме, с электрическими дубинками, кинулись на дорожку. Бегун рванулся прочь, – теряя на ходу фальшивые куски гнилой кожи.
– Бей его! Мочи! – бесновались люди.
– Не догонят, – засмеялся Питбуль.
И правда, мошенник перескочил через высокую ограду, и был таков. К небу рванулся маленький турбоглайдер.
– Повезло, – пробормотал негр.
– Яма, – заметил я. – О которой они кричали. Что это?
– Арена Зомби, – ответил Питбуль. – Я тебе о ней говорил. Любой, кто Ковачу перейдет дорогу, – окажется там. И уже не выйдет… А, слушай. Если мы с ним задружим, пусть проведет нас туда бесплатно. Жуть как охота посмотреть бой.
Питбуль довольно осклабился.
– Видел бы ты, как там умирают! А крови сколько. Против зомбя врукопашную не попрешь.
– Но людям, ты говоришь, такое нравится?
– Еще бы. Насилие правит миром, брат.
– Жестоко, – пробормотал я.
– Да, – согласился Питбуль. – И так по-человечески.
7
Ренье поднялся.
Покачнулся, обеими руками уперся в стол.
– Что случилось?
Двое солдат вбежали в лабораторию.
Боль медленно отступала. Жак поднес ладони к лицу, – все пальцы были в крови.
– Вы целы, доктор?
Ренье провел по груди. Ни раны, ни даже царапины. Лишь белый халат был пробит насквозь, и кровь, кровь повсюду.
Если Ковач узнает…
Если поймет, что сделала со мной Багряная Сфера…
Тогда меня самого запихнут в прозрачную банку. И будут убивать, – раз за разом, чтобы проверить, насколько хватит во мне бессмертия.
Сам Ренье так бы и поступил.
– Где пленник? – спросил он.
– Сбежал, – отрывисто доложил один из солдат. – С той девчонкой.
Доктор шагнул к компьютеру.
Боль сразу же отдалась во всем теле.
«Нет… – холодная паника охватила Жака. – А что, если заряд Сферы и правда скоро закончится?»
Ренье замер.
Что случится, когда бессмертие истечет? Он просто вновь станет обычным человеком? Или все раны, вся боль, вернутся, разом, и убьют его?
Жак отогнал тревожные мысли.
– Полковник, – прошептал один из солдат. – Он будет в ярости, когда узнает…
Охранники переглянулись.
– Господа, – сказал Жак негромко.
Охранники обернулись к нему.
– Вам нечего бояться полковника…
Быстро и ловко Жак надел противогаз. Это заняло не больше пары секунд. Он много и часто тренировался, – на всякий случай.
Прежде, чем кто-то из солдат успел пошевелиться, – Ренье опустил рычаг на стене.
Ядовитый газ начал наполнять комнату.
– Жаль, что так быстро действует, – пронеслось в голове у Жака.
Ему бы хотелось увидеть, – как будут корчиться эти крепкие, молодые люди, как лица их почернеют, застыв в предсмертной агонии.
Чем ты слабее, чем меньше ростом, – тем приятнее побеждать тех, кто сильнее тебя.
Несколько минут Ренье стоял в неподвижности, глядя на мертвые тела. Потом вновь подошел к компьютеру.
Надо здесь все проветрить.
А потом подчистить записи так, чтобы Ковач ни о чем не догадался.
Это будет несложно.
Никто и ничего не узнает. Даже не заподозрит.
Здесь, в своей лаборатории, – Жак был богом.
Глава 3
1
Мы шли по узкой тропе.
Сперва мне показалась, что выложена она камнями. Но стоило на них наступить, как они трескали и обсыпались, словно яичная скорлупа в тысячи слоев.
Высоко в небе кружили птицы.
У многих было по две головы.
– Приятное местечко, – заметил я. – А ты, Питбуль, выглядишь так, словно отсюда родом.
– Я из Гарлема, – ответил он. – Здесь рай по сравнению с тем, где я вырос.
Вдалеке показался джип.
Двое охранников и водитель. Люди, которых Ковач послал за нами.
– Нас ведь могут просто убить, – сказал я. – Вдруг этот полковник нам не поверил. Или Стервятник обиделся, что мы его едва не скормили зомби. Умирать не боишься?
– Это моя работа, – спокойно ответил Питбуль. – И мне за нее очень хорошо платят. А ты?
– А я умирать не собираюсь.
Армейский джип остановился около нас.
На запыленных дверцах скалился белый череп, в перевернутом треугольнике. Знак полковника Ковача.
– Стервятник сказал, вы до крепости отвезете, – сказал я.
Один из бандитов поднялся. Он явно был здесь за главного. На серой куртке виднелись следы от пуль. Здесь их не принято зашивать да прятать, – каждая отметина говорит о том, где ты побывал и что видел.
Украсть чужую куртку, и хвастаться, будто она твоя – великий позор, будь ты сталкер или бандит.
