— Ты о чем?
— Эти шрамы.
— Так, ничего. — Он опустил рукав.
— И все же?
К его изумлению, Люси наклонила голову и поцеловала следы ожогов — каждый из трех, — медленно и осторожно. Он смотрел на нее не мигая. Как бы Дэниел ни жаждал почувствовать на себе ее губы, он предпочел бы, чтобы эту часть тела она оставила в покое.
— У меня были суровые приемные родители, — нехотя объяснил Дэниел. — Мать-курильщица с дурным характером.
— Это сделала с тобой мать? — воскликнула Люси.
— Она не являлась матерью. Это женщина, в доме которой я жил ребенком.
Он говорил пренебрежительным тоном, граничащим с грубостью, но ничего не мог с собой поделать.
— Кто же тогда был твоей матерью?
— Женщина, родившая меня, была героиновой наркоманкой. Я не видел ее с самого детства.
Люси снова поцеловала его руку.
— Я переживал и худшие времена, — произнес Дэниел. — Мне было на нее наплевать. Видимо, она полагала, что может причинить мне боль, но она ошибалась.
Подняв голову, она взглянула на него.
— Как ты можешь такое говорить? Ты был ребенком, а она обижала тебя. Прижигала тебе кожу, и от этого остались шрамы. Разумеется, это имеет значение. Вот почему ты их прячешь.
Вдруг рассердившись, он покачал головой.
— Я их не прячу.
— Прячешь! Мне безразлично, сколько жизней ты прожил и что именно ты помнишь, но это по-прежнему причиняет боль. Это имеет значение.
— Не в том смысле, как ты думаешь. — Он был раздражен. Не об этом он собирался говорить, и ему хотелось, чтобы она замолчала. — Я отличаюсь от тебя, София. Вот в чем дело. Я отличаюсь от всех. А ты этого не понимаешь.
— О, я прекрасно все понимаю. — Она нахмурила брови. — И, между прочим, я Люси. Я сейчас здесь, и я Люси. Ты — это ты, и не так уж сильно ты отличаешься от всех, как считаешь. Ты — мужчина, который сейчас тут. — Она накрыла ладонью его руку. — С этой кожей, этими шрамами на руке и твоей чертовой мамашей. Вот кто мы такие.
— Ошибаешься. — Дэниел сердито смотрел на нее. — Мы больше, чем это.
Она была вне себя, и он решил, что это хорошо. Пусть лучше сердится, чем сочувствует ему. Она раздражала его, и в тот момент Дэниел ненавидел ее, но себя ненавидел больше. Господи, может, она опять от него убежит. Похоже, он снова все испортил. На всю жизнь. Или на все жизни. Ничего у них не складывается.
Люси долго смотрела на него в упор. Когда надо, она умела быть жесткой. Она положила руки ему на плечи, и он опасался, что она примется трясти его, но этого не произошло. Люси прильнула к нему, и Дэниел ощутил тепло ее тела. Он был потрясен, он задыхался.
— Дэниел!
Он задержал дыхание.
— Что?
Вот сейчас она попрощается с ним и уйдет. Он не знал, куда она отправится, но был уверен, что случится именно это. Он уповал на то, что она, по крайней мере, позволит ему отвезти ее в безопасное место.
— Если это не имеет значения, то пусть так и будет.
Наклонив голову, Люси прикоснулась губами к ямке у основания его шеи. Дэниел ощутил на коже ее влажный язык. Он был так потрясен, что не мог ей ответить. Он просто оцепенел и не знал, что делать. Тело вдруг превратилось в сгусток пульсирующих нервов, а мозг отказывался работать.
Слегка подавшись назад, Люси начала расстегивать на нем рубашку. Дэниел в изумлении смотрел на нее, словно это происходило с кем-то другим. Стянув рубашку с его плеч, она бросила ее на песок. Он тяжело дышал, но не смел пошевельнуться.
— Не имеет значения, так и не надо.
Наклонившись к его груди, Люси поцеловала ее. Дэниел судорожно вздохнул.
— И это не имеет значения.
Скользнув руками по его спине, она приблизилась к нему, чтобы поцеловать его в губы. Она жадно целовала его, а Дэниел торопливо и бурно отвечал на ее поцелуи. Он ни о чем не думал. Он целовал ее со всей страстью, потому что не мог больше сдерживаться. Его руки с жадностью ласкали ее бедра, но Люси отодвинулась от него.
Отстранившись, она взглянула на него, и все его большое тело заныло. Он не мог больше физически существовать отдельно от нее. Раз уж все это началось, предстояло испытать гамму эмоций. И ему уже было не остановиться. Дэниел погружался в пучину страсти.
Люси не сводила с него глаз, которые постепенно наполнялись слезами.
— Разве это не имеет значения?
Он понял, что сейчас она расплачется. Расплачется из-за него. Дэниел закрыл глаза.
— Скажи мне, разве это не имеет значения? — воскликнула Люси.
Ему не хотелось открывать глаза. Он чувствовал, как у него из-под века выкатывается слезинка. Он не мог ей лгать. Не мог прежде и сейчас не мог.
— Не останавливайся, — еле слышно прошептал он.
— Почему нет?
Он почувствовал, что умрет, если не прикоснется к ней.
— Потому что это имеет значение.
Когда Люси снова поцеловала его, он тоже плакал. Они лежали на песке, омытые слезами и поцелуями. Дэниел больше не пытался уловить в этом какой-то смысл. Он не старался что-то упорядочить или запомнить на будущее. Это все, что у него было. И лишь это имело значение. Он целовал ее самозабвенно, ведь любить человека — все, что мы умеем.
Дэниел не знал, сколько времени они целовались на темном песке. Ничто больше их не разделяло. В какой-то момент он взял Люси на руки. Он не раздумывал, а просто послушался своего тела. Дэниел уже давно перестал бороться с собой. У него было сильное тело, и он с легкостью поднял ее и отнес в дом, в спальню. Он раздвинул противомоскитный полог и положил Люси на кровать.
Время утратило свой смысл. Обычный порядок вещей, которого он так строго придерживался, нарушился. Возможно даже, цикл его долгого существования переключился в начало и обновил его.
Дэниел с болезненной нежностью расстегнул на ней халат, увидел ее наготу в приливе нежданного восторга, несмотря на то что знал, какой она предстанет перед ним. Ему казалось, что он раньше не видел женского тела. Обнимая Люси, он чувствовал, словно никогда прежде ни к кому не прикасался. Обследовал пальцами и губами каждую ее частичку. Дэниел целовал ее мокрое от слез лицо и заглядывал ей в глаза, чтобы убедиться, что она с ним. Она отдавала ему всю себя без остатка.
— Я люблю тебя, — прошептал Дэниел, не в силах вспомнить, произносил ли он когда-нибудь эти слова.
Когда он обследовал каждую ее частичку, Люси обвила его ногами и изо всех сил притянула его к себе. Обнимая его за шею, она осыпала его влажными жадными поцелуями.
Дэниел подумал, что может навсегда затеряться в ней. Не найти дорогу назад. Вот она здесь, и она — Люси. А он мужчина со всем, что у него есть.
Наконец он достиг кульминации в своих необузданных чувствах. Этот момент своей значимостью развеял все воспоминания прошлого. Вероятно, он не сумеет сохранить его, и это всегда пугало Дэниела. Но он ощущал безумную радость от того, что освобождает свое отягощенное сознание. Он выбросил все из головы. Остальную часть мира и воспоминания о том, что с ним когда-либо происходило. Дэниел прижимал свое потное тело к гладкой душистой коже Люси. Обвившись вокруг нее, он ощущал себя таким новым и незащищенным, словно только что родился.
Иолута, Мексика, 2009 год
Люси проснулась от какого-то звука. Не от шелеста дыхания или случайного вздоха, как приятных элементов сна, а от какого-то непонятного звука. С сожалением и очень осторожно она отодвинулась от Дэниела.
В комнату проникал слабый свет утренней зари. Люси тихо выбралась из постели. На полу она нашла свой халатик и надела его, медленно, чтобы не шуметь, застегивая «молнию». Потом повернулась к окну. С трудом можно было различить листья мангового дерева. Люси замерла, прислушиваясь.
И вновь она услышала какой-то звук. Возможно, это была птица или какое-то мелкое животное. Вокруг дома царил тропический пейзаж. Люси приблизилась к окну.
— Дэниел!
Еще не успев ничего сообразить, она выкрикнула его имя. Там что-то было. Лица различить она не могла, но была почти уверена, что видит что-то за полуоткрытым окном. Оружие?
При звуках ее голоса он сел в постели. Люси со всех ног бросилась к нему, чтобы оттолкнуть в сторону. Послышался выстрел, она пронзительно закричала, и Дэниел с криком поднялся.
Люси не понимала, что происходит. Он держал ее и вопил как помешанный. Она увидела кровь и испугалась, что он ранен. Он отнес ее из спальни в гостиную. Раздался еще один выстрел.
— Ты ранен? С тобой все хорошо? В тебя попали?
Дэниел пробежал через дом и выскочил на пляж. Он мчался по песку с ней на руках, когда прогремел третий выстрел. Они погибнут. Где им спрятаться? В дом возвращаться нельзя. На открытом пляже они представляли собой удобные мишени. Впереди была только вода.
У него на груди виднелась кровь. Господи, неужели Дэниел ранен?
Он добежал с ней до линии прибоя и потащил с собой в воду. Только когда она поплыла, до нее дошло, что она едва может двигать рукой. На отдалении послышался еще один выстрел.
