мной страшного не случилось. Подумаешь, подрался.
— К тому же девчонка рядом. Из-за неё, наверное, подрался? Ну ладно не рассказывай, — усмехнулся таксист, когда Галя села рядом, попрощавшись с Валей. — Ну раз мама-врач, тогда, конечно, домой. Зачем тебе больница? Вон красавица пожалеет, подует, поцелует всё и пройдёт. Эх. Молодость... — сказал таксист и мы поехали.
Было уже поздно, поэтому никто из соседей не видел меня в столь плачевном состоянии. А то обязательно нашлись бы доброжелатели, которые могли бы связаться с мамой и всё ей рассказать. Оно мне надо? Пускай спокойно занимается бабушкиным домом. А синяки скоро пройдут. Сильнее всего меня беспокоила нога. На следующей неделе мы уже должны будем прыгать. И если к тому времени нога не пройдёт, придётся всё отменять, чего я совершенно не хотел.
Дома Галя тут же начала суетиться и обложила меня всего замороженным мясом, завёрнутым в полотенца. Холод немного притупил боль, и я даже не заметил, как заснул.
На следующий день я чувствовал себя отвратительно, но всё равно был рад. Опухоль с ноги уже практически спала, и я не испытывал болезненных ощущений при ходьбе. Галя сбегала в аптеку, купила бадягу и ещё какую-то довольно вонючую мазь, которой тут же начала меня мазать. Весь день мы провели дома. Как и следующий.
Звонил Игорь и спрашивал, куда я пропал. Так, ему и сказал, что подрался и сижу дома, жду когда синяки немного сойдут.
— Смотри Серёга, в пятницу уже прыгаем. Вчера Аркадий Борисович всё подтвердил. Да и погоду обещают хорошую. Поэтому если думаешь, что не сможешь, лучше скажи сразу. У нас ещё есть немного времени, попробуем найти тебе замену.
— Не нужно никого искать. Уже в среду приду на тренировку. Ты же сам прекрасно видел, что у меня всё отлично получается. Осталось только сесть в самолёт, да и выпрыгнуть потом из него. Ну или дождаться, пока меня выкинут, — усмехнулся я, вспоминая свой первый прыжок.
— Буду надеяться на тебя Серёга, не подведи.
Да не подведу, не подведу. К пятнице я уже буду, как огурчик — зелёный и в пупырышках. А если честно, то бадяга и та вонючая мазь творят настоящие чудеса. Уже на третий день ни ушибы, ни синяки меня практически не беспокоили. Синяки, конечно, ещё не сошли, но на это нужно гораздо больше времени. А вот содранные костяшки заживали плохо, но они мне совершенно не помешают прыгать.
Во вторник Галя ходила узнать, как дела у брата. У него всё было просто отлично. Сперва ему влетело за драку с гражданскими и даже хотели наказать, но так как было уже поздно, да ещё и воскресенье было решено наказание перенести на понедельник. А там уже с раннего утра подсуетился Владимир Дмитриевич. Притащил благодарность из милиции. И когда только успел, спрашивается? Тут сразу же все разговоры о наказании и прекратились. Вите даже объявили благодарность и поставили в пример остальным.
А Галя договорилась с братом погулять вместе ещё и в это воскресенье. Конечно, если ему подпишут увольнительную, в чём сам Витя сомневался. Всё же драка в увольнительной, это большой залёт.
Из дома я вышел только в среду и сразу же отправился в Протасово. Всё же Игорь переживал и нужно было ему показать, что со мной действительно всё в порядке. Я полностью готов к прыжку и не подведу его. И пришёл я как раз в тот момент, когда курсанты ДОСААФа решили полетать. Как же я завидовал им в этот момент, с открытым ртом наблюдая, как дельфины набирают скорость и отрываясь от взлётной полосы, устремляются ввысь. Как они набирают высоту, делают несколько кругов. Как видно, что за штурвалом сидит новичок и ужасно нервничает. Но за его спиной находится опытный инструктор и одним своим окриком заставляет молодого взять себя в руки. В этот момент машина тут же прекращает вести себя, как необъезженная лошадь и превращается в эталон послушания. Не знаю, какой это курс, но летают ребята довольно паршиво. Впрочем, ничего другого от лётной школы ДОСААФ я и не ожидал. Все слышанное мною об их подготовке полностью подтверждалось и ничего более.
Если кто-то из этих ребят хочет связать свою жизнь с небом, то им обязательно нужно поступать в нормальное училище. Где из них быстро выбьют любые страхи. Ну а если этого не получится сделать, значит, небо не для этого человека. Тот, кто боится неба, никогда не станет хорошим пилотом.
А на моей практике попадались такие люди. В основном попадались те, кого заставляли идти учиться на лётчика родители. И им было совершенно плевать, чего действительно хочет их ребёнок. Мы сказали в лётное, значит, ты поступаешь в лётное. По себе прекрасно знаю, если тебя постоянно пытаются принудить к чему-нибудь, то с каждым разом тебе это становится всё более ненавистным.
— Нравится? — спросил меня подошедший Игорь. — Это уже выпускники.
— Тогда чего они летают, словно желторотые новички? Ты видел, чего в воздухе вытворяют. Когда поднялся заключительный дельфин, я думал его пилот сейчас вместо того, чтобы от земли оторваться рылом клюнет. А посмотри, как они машины неровно держат. Так что не нравится. Отвратительное зрелище. Хочется взять и каждому из этих горе пилотов таких лещей навешать, чтобы на всю жизнь запомнили. Благо, что никому из них не доверят управлять реальным самолётом. По крайней мере, не с такими навыками.
— Ишь, ты какой строгий. Вон сразу, сколько всего заметил, — рассмеялся Игорь. — Теперь мне понятно, почему ты так хочешь на пилота идти учиться. Ты живёшь полётами. У тебя сразу глаза гореть начали, когда ты за барахтаньем досаафовцев смотрел. Я даже думал, что ты сейчас побежишь к ним и попросишь дать прокатиться. Но ничего, посидеть за штурвалом я тебе не обещаю, но в небо мы с тобой обязательно вместе полетим. Не забудь завтра прийти пораньше, будем парашюты к прыжку готовить. Проверяющий из федерации парашютного спорта будет. Поэтому не подведите меня. У вас будет первый прыжок, а у меня тысяча трёхсотый. Можно сказать, юбилей.
— Не подведём. Ребята — все молодцы.
— Это, да. Тем более завтра с вами спортсмены из Тулы прыгать будут. Обмен опытом, показательные выступления и всё такое.
— Спортсмены — это хорошо, но небо всё же лучше. Так как к небу у меня пока доступа нет, побегу к своей девчонке.
— Обязательно побежишь. Сразу после
