сомнений не было. И что этот важный вообще здесь забыл? Обычное гражданское училище. Единственное, что близость к столице. Но там и свои училища имеются.
В общем, смысла гадать нет. В любом случае если нам не нужно этого знать, то никто нам и не расскажет. Сейчас должны работать многие из тех, кого я знал в прошлой жизни. Но это было в прошлой жизни. Для них я никому не известный кандидат в курсанты.
Нами начали заниматься только часа через три. Прибежал взмыленный пожилой мужчина, которого я видел впервые. Но судя по его возрасту, он уже был на пенсии и наверняка не проработает ещё восемь лет. Сразу же, как он зашёл в кабинет, внутрь ломанулась одна из мамашек, таща сына за руку. Ждать устали все.
Это мы с Валерой, нашли общий язык и отлично общались. А вот этим парням приходилось выслушивать всё недовольство своих матерей.
И вот когда первая мамашка зашла в кабинет, мы все услышали, что она думает о таком отношении со стороны работников училища. Её запала хватило минут на пять, а потом мы стали свидетелями того, как эту скандалистку выставили за дверь.
— В наше училище собрался поступать ваш сын, поэтому будьте добры и позвольте ему всё сделать самому. Наши курсанты умеют сами подтирать сопли. В противном случае им просто нечего здесь делать, — крикнул в спину вылетевшей женщине мужчина.
Дама вся пылала от негодования, но всё же не рискнула снова идти скандалить. И правильно сделала. Её сына могли легко завернуть за такое поведение с её стороны.
Мы с Валерой сидели и тихо посмеивались, когда вторая мама, даже не пошла в кабинет вместе с сыном. Она оказалась умнее первой.
Ну а затем настала наша очередь. Первым пошёл Валера и отстрелялся гораздо быстрее первых ребят. Но он и немудрено. Валера два года занимался в аэроклубе и уже сидел за штурвалом учебного самолёта. Занимался он во Владимирском ДОСААФе. И судя по его рассказам, обучение там ничем не отличалось от обучения в Рязанском. Поэтому он решил не тратить время зря и пойти учиться в нормальное училище. Соответственно, у него были рекомендации, с которыми его обязательно примут, если ВЛЭК даст зелёный свет. Он, в отличие от меня, решил сдавать комиссию в училище, будучи полностью уверенным в своём здоровье.
Ну а следом за Валерой, который остался ждать меня под дверью, пошёл и я.
— Здравствуйте, Сергей. Уже наслышаны о вас. Председатель ВЛЭК нам про вас всё рассказал. Нашему училищу нужны такие люди, как вы. Особенно сейчас, — взяв мои документы, заговорил мужик, который представился Бронским Брониславом Геннадьевичем. Заместителем директора училища.
— Что вы подразумеваете, под «особенно сейчас»? Мне говорили, что этот набор будет особенным, но конкретно ничего не сказали.
Бронислав Геннадьевич растянулся в улыбке и смахнув мои документы в верхний ящик своего стола, заговорил.
— В этом году наше училище станет первым, где гражданских пилотов будут учить наравне с военными. На базе нашего училища будет сформирован курс по подготовке пилотов военно-транспортной авиации. Для этого сегодня на территорию училища уже прибыли инструкторы из Балашова. Они уже осмотрели всё имеющееся у нас оборудование и дали положительную оценку профессионализму наших инструкторов. Можно сказать, что у нас появилась военная кафедра. После успешного прохождения всех испытаний вам будет присвоено звание младшего лейтенанта. И всё будет зависеть только от вас. Либо вы свяжете свою жизнь с ВВС СССР, либо пойдёте в гражданскую авиацию. Естественно, если вы согласитесь поступить на этот экспериментальный курс.
Я слушал Бронислава Геннадьевича и не мог поверить своим ушам. Получается, не просто так меня расспрашивал психиатр, об учёбе в военном вузе. Уже тогда он знал, об этом эксперименте.
— Вы сказали, что прибыли инструктора из Балашова. Насколько я знаю, Сасовское училище не обладает тренажёрами и самолётами для обучения военных транспортников.
— Смотрю, вы отлично осведомлены о наших возможностях, — радостно хлопнул в ладоши Бронский. — За оставшееся до учёбы время всё необходимое будет передано нам. В том числе учебный Ан-26. И раз вы так хорошо разбираетесь в самолётах, то должны знать, что это военная модификация Ан-24. А это один из самых востребованных на данный момент самолётов гражданской авиации и совершает львиную долю всех перевозок внутри союза. Поэтому, с какой стороны ни посмотри, вы всюду будете в выигрыше.
Так-то оно так. Вот только мне совершенно не понятно, почему меня так настойчиво уговаривают? Здесь явно имелась какая-то заковырка, о которой ни Аркадий Борисович ни Бронислав Геннадьевич не хотели мне ничего рассказывать.
— Всё, что вы рассказываете действительно очень заманчиво. Вот только сдаётся мне, что имеется нечто такое, что может повлиять на моё решение. Не расскажите мне, что это? — спросил я и увидел, как скривился Бронислав Геннадьевич.
Глава 20
— Как я уже говорил, вы можете сами решать, связывать свою жизнь с военной авиацией или нет. Сроки обучения будут сокращены. Также будут применены новые, экспериментальные методики обучения. Первый полёт будет совершён уже во втором семестре. Обучение на этом курсе будет кардинально отличаться от обучения в любом другом лётном вузе. Исходя из этого с каждым, кто решит поступить учиться именно на военный курс Сасовского лётного училища, будет заключён договор. Согласно которому, после успешного завершения обучения, вы будете должны пять лет прослужить там, куда вас направят. И могу прямо сейчас сказать, что всего планируется набрать двадцать четыре человека, из которых будут отобраны только шестеро лучших. Именно эти шестеро и станут первыми выпускниками курса. Для того чтобы узнать больше, необходимо будет пройти собеседование уже с военными и подписать необходимые документы.
Честно говоря, я толком и не понял, что пытался донести до меня Бронислав Геннадьевич. Что это за секретное место, в котором мы должны будем отслужить пять лет? Раз об этом нам расскажут только после прохождения собеседования с военными и подписания каких-то документов. Скорее всего, это документы о неразглашении. Вот только что такого тайного может быть в нашем обучении? Никаких новых разработок. Обучать нас будут на АН-26. И почему будут отобраны только шестеро лучших? Три полных экипажа. Сколько всего непонятного.
— У меня есть время, чтобы подумать?
— На данный момент у нас имеется уже девятнадцать кандидатов, давших своё согласие и прошедших первичное собеседование. Практически все они уже прошли необходимые испытания. Поэтому я не могу сказать,
