мужем.
А дома ее ждал неприятный разговор с Митей.
— Ты должна рассказать, что она тебе наговорила, эта… слов нет, хочется выматериться! Ведь она заслуживала твоих слов, да?
— Митя, зачем тебе это? Только расстраиваться…
— Ну, да, ты расстроилась — ничего, а я расстроюсь — ой-ой-ой!
— Ладно… Она в основном говорила обо мне. И о тебе. О нас с тобой.
— Что?! И ты не хочешь говорить?
— Митя, тебе лучше не знать. — На вопрос «почему?» — только вздыхала. Ее самочувствие становилось все хуже и хуже. Как повторить, что было сказано злой женщиной? Нет, не буду, — решила она.
— Говори! Иначе я не знаю, что сделаю!..
Так что Кате долго продержаться не удалось. Подумала: «А, что будет — то будет! Ты сам напросился!»
— Митя, она сказала, что мы с тобой скоро разведемся. — Увидела изумление в его глазах. Надо же, еще удивляется!.. — Сказала, что у тебя есть пассия, она слышала, что ты скоро разведешься со мной.
Катя напугалась, когда увидела лицо Мити. Он замер, потрясенный. Тогда она заторопилась:
— Знаешь, это я уже слышала от Тамары. Это ее лексикон. Кто, кроме Тамары, знает, что ты встретился со своей первой любовью? Кто, кроме Тамары, мог проинформировать ее, вызвать, чтобы приехала в Москву? Говорила мне, что знает… что ты встречался с ней во время твоей командировки. Зачем Тамара рассказывает другим? Рассказала Наташе, теперь Алене…
— Замолчи! — хриплым голосом ответил Митя. Отвернулся. Затем его голос стал чужим, неприязненным. — При чем тут Тамара? Зачем надо наговаривать на нее? Не зря сестра тебя невзлюбила!
Катя подумала: «Нет, это слишком для одного дня! Сначала Алёна ей наговорила черт знает, что! Потом Лидия Ивановна обвинила ее, пусть и небезосновательно. А теперь Митя!..»
— Митя, кто тогда распространяет эти слухи?
— Прекрати! Ты ничего не знаешь!
— О чем ты? О том, что у тебя отношения с Милой? Я это знаю.
— Да, ты подозреваешь, ну, и продолжай… на здоровье!
— Митя, ты обещал ей развестись со мной, я слышала…
Митя повернулся и медленно подошел к ней. Близко-близко. Катя выдержала его взгляд, непривычно озлобленный.
— Да, я слышала твой ночной разговор с ней… Случайно.
— Что?! Ты подслушивала?
— Я же говорю… случайно.
— Еще что слышала?
— Что ты ее любишь, — тихо проговорила Катя и закрыла глаза. Невыносимо было видеть ненависть в Митиных глазах.
— Да, ты правильно сделала, что подслушивала. Теперь ты все знаешь. — Эти слова он выговорил негромко и так отчетливо, что ей захотелось заткнуть уши. — И что теперь будешь делать? Да ничего не будешь! Ты же согласишься и примешь это как данность. И правильно поступишь. Потому что знаешь: я и тебя люблю.
Эти слова Митя уже произнес более спокойно. Катя видела, как он отошел от нее. Отвернулся. Подошел к дивану, уселся. Потер виски, опершись локтями на колени. Все его движения говорили о том, что он задумался, что пытается осмыслить ситуацию. Сама она чувствовала полнейшее безразличие, ей не хотелось ни о чем думать. Какие-то мысли стучались в голове, но она отмахивалась от них. Не знала, сможет ли сдвинуться с места, где застыла в начале этого ужасного разговора. Попробовала двинуть ногой и пошатнулась. Сказала себе: «Спокойно, не показывай слабость, будь сильнее… Ты сможешь…»
Встретила внимательный взгляд Мити и отвернулась. Не было сил смотреть на него. Это был все тот же Митя. Зато она была другая: ей было все равно, как он относится теперь к ней. Все равно: добрый или злой, любящий или равнодушный. Это был не ее Митя. И больше никогда она не скажет: «Мой Митя».
Набравшись сил, она старательно двинулась к выходу из комнаты. Вставший с дивана Митя преградил ей дорогу.
— Отойди, пожалуйста.
Катин голос звучал устало, и Митя послушал ее. Она прошла в комнату сына, и осталась там, потом накормила его, усыпила и сама прилегла. Уснула и спала без сновидений.
Митя решил вернуться к себе. Пока ехал, прислушался к своим чувствам. Было очень жаль Катю. Вины он не чувствовал, но жалость к ней не оставляла его. Жалость… и еще удивление. Она всегда удивляла его. В этой безобразной сцене с ним она была на высоте. Смело шла навстречу беде, не закрывалась от нее. Приняла ее. Не стремилась разжалобить его или попросить о чем-нибудь. Как это сделали бы другие женщины. Например, Мила в этой ситуации, проявила бы чудеса женской хитрости. Обняла бы его…
Митя отмахнулся от этого сравнения. Понимал, что надо любой ценой вернуть расположение Кати. У них ведь скоро родится ребенок. И тут понял, что не сможет быть рядом с ней до ее родов. Не сможет честно смотреть в ее глаза. Ведь он предал не только Катю, но и их сына.
Наутро вернулся, чтобы попрощаться. Она была спокойна. Спросила, что он собирается делать.
— Я уезжаю. Не говорил тебе… не знал, как сказать, что должен уехать. Приеду через четыре месяца.
Разглядывал ее милое лицо, всматривался в выражение глаз — они были спокойны и смотрели на него с жалостью. Подошел, обнял. И прошептал:
— _Прости меня.
Почувствовал, как она ответила на его объятие тем, что кивнула, прижалась головой к его плечу и тихо сказала:
— Поезжай, Митя. Ты ведь будешь счастлив?
Он кивнул. Когда уходил, она провожала его до дверей. Обернулся и сказал:
— Ты отпускаешь меня. — Хотел спросить, но интонация получилась совсем не вопросительной.
В машине посидел, ни о чем не думая. И горько сказал себе: «Дурак ты, Митя!»
Глава 36
Катя вспоминала, какой долгий путь она прошла со дня знакомства с Митей. Сначала он был дорог как друг ее любимого парня, стал и ее внимательным и добрым другом. Потом он — о, чудо! — влюбился в нее, стал ее любовником и затем мужем. Она была с ним счастлива. Пусть недолго. Должна быть ему благодарной. И не его личная вина, что он расстался с ней. Просто ей не повезло. Как всегда.
Привычно занималась домашними делами, покормила сына, поиграла с ним, перед дневным сном искупала. Когда возилась на кухне, в дверь позвонил Костя. Она совсем не удивилась.
— Видел Митю. Он сказал, что вы расстались. Это правда?
— Да. — На вопрос, почему, дала искренний ответ. — Так получилось. И никто не виноват.
— Это вчерашнее происшествие повлияло?
— Нет, Костя. Наше расставание началось раньше.
— Не верю. Митя пересказал содержание вашего с Алёной разговора.
— Твоя Алёна просто ускорила процесс.
— Она теперь не моя. Не об этом речь. Почему мама сейчас
