расстраивается о своих сказанных словах тебе?
— Она просто переживает, что ты из-за меня хочешь расстаться с Алёной.
— Ты обиделась на маму? Не обижайся, она сейчас раскаивается.
Катя слушала Костю и понимала, что он повлиял на самочувствие Лидии Ивановна. Даже представила, как и в чем он ее убеждал.
— Я не обижаюсь на Лидию Ивановну. Передай ей.
— Она сказала, что обвиняла тебя в моих неудачных браках. Что за чушь?! Ну, наш с тобой брак прервал я, не ты же… И какое отношение ты имеешь к браку с Наташей?
— Ты забыл? Из-за меня ты развелся с ней.
— Катя, не повторяй это за моей мамой! Она ведь тебя обидела, я знаю. Не обижайся. Она сгоряча это сделала. Думала, что у меня с Алёной серьезно. Я ей все объяснил. Ты тут не при чем! Ведь у вас были хорошие отношения, не нужно их портить.
— Костя, сколько раз тебе говорить? Я не обижаюсь.
Катя устала. Поняла, что хочет от нее услышать Костя.
— Ну, разве что… скажу, теплых отношений уже не будет у нас. Я с этим смирилась.
— Катя! Но я не могу смириться. И мама не сможет.
— Знаю. Из-за Санечки. Нет, здесь я не враг Лидии Ивановне. Неужели ты думаешь, что я буду как-то вредить ей. Плохо же ты знаешь меня… Она родной человек моему сыну.
Костя тоже устал. Видимо, на этом надо остановиться, решил он. Но не мог так просто завершить разговор.
— Зачем я ушел? Надо было до конца завершить эту ситуацию.
— Ну, со мной был Митя. Он меня защищал.
— Знаю. Защищал от нападок моей мамы. Неужели она все испортила?!
Тут Катя поняла, что должна все поставить на свои места. Она решительно подошла к Косте и резко спросила:
— Что ты хочешь? Чего добиваешься?
— Прости.
— Вот что. Слушай! Я оставляю за собой последнее слово. Твоя мама была права со своей точки зрения. Ей не дает покоя твоя разрушенная семейная жизнь с Наташей. Я оказалась последней каплей, чтобы ее разрушить. Насчет Алёны. Она так надеялась, что у тебя возникли отношения, которые могут завершиться твоей женитьбой. И снова я тут подвернулась, чтобы все испортить. Не прерывай меня!
Передохнула, чтобы продолжить. Костя молчал, был, как всегда, серьезным.
— Со своей же точки зрения, я ее понимаю. Она была на твоей стороне, не на моей. И это нормально. Я все равно ей не родной человек. И никогда не стану. Хотя по-глупому надеялась. Просто мне надо знать свое место. Теперь я буду знать. Давай на этом закончим. Войди в мое положение.
Тут Кате стало действительно плохо. Она закрыла глаза, потому что что-то произошло внутри нее. Как будто было темно и теперь все прояснилось. Она снова осталась одна в этом мире… одна навсегда. И не исправить. Так будет всегда. Сказала себе: «Ты должна знать впредь. Это тебе еще один урок. Не надейся, что станет по-другому». Сквозь пелену услышала далекий мужской голос:
— Тебе плохо, Катя?
— Нет, хочу спокойно полежать. Уходи. Уйдешь — мне станет легче.
Костя ушел. Наконец. Сейчас ей надо отдохнуть, набраться сил. Выстоять. У нее есть важные дела. Санечка. Будущий ребенок. И больше никого в ее жизни не будет. И не надо.
Костя не ушел. Заглянул в комнату к сыну. Мальчик проснулся и готов был плакать. Взял его на руки, успокоил. И сам успокоился.
Назавтра позвонила Лидия Ивановна. Спросила, нужна ли ее помощь. Катя сухо ответила, что да, нужна через несколько дней, когда закончатся выходные. Нужна будет еще два месяца до декретного отпуска. На этом разговор закончился. Катя решила до родов ускорить вопрос об устройстве Санечки в ясли-сад.
Отношения с Лидией Ивановной оставались ровными. Да и говорить-то было не о чем. Только то, что касалось Санечки. Даже если она увидит, что она, Катя, теперь изменила характер этих отношений, — это хорошо ради их будущих взаимоотношений.
Начались будни. За два месяца Кате предстояло завершить все дела по журналу, по своей рубрике. Надо было подготовить себе замену. Заметила, что стала требовательнее к коллегам. Для них ее резкий тон был непривычен. Ничего, тоже надо установить границы. Уж слишком она приблизила их к себе, вот они и распоясались… Екатерина Ильинична, видимо, решила, что такое положение дел временное из-за нынешнего состояния Кати. Хорошо, пусть так думает.
Перед самыми родами появился Митя. Позвонил, договорились, что придет к ней в один из выходных дней.
Он мало изменился за эти месяцы. Был так же внимателен, добр и к ней, и к Санечке. Что ж, он хороший человек. Только таким родным, как раньше, не будет.
— Катя, все произойдет вовремя? Ты знаешь, когда?
— Да, вот-вот. Договорились, что в этот день Лидия Ивановна приедет за Санечкой, и я в это время вызову скорую.
— Давай, я буду эти дни жить, ночевать здесь.
— Нет, Митя, это лишнее. Занимайся своими делами. Ты надолго приехал?
— Что за вопрос? Я не собираюсь никуда уезжать.
— Разве?
Митя понимал состояние Кати. Оно и не могло быть другим. Оставалось надеяться, что после рождения ребенка она станет помягче.
— Я больше не уеду так надолго…
— Что так? — Со вздохом поняла, что должна выслушать о состоянии дел Мити, о его планах на будущее. К ним она теперь не имела отношения, и потому они были ей не интересны.
— Все дело в моих финансах.
«Ничего себе, — подумала Катя, — об этом он никогда не заговаривал со мной».
— Видишь ли, я жил так роскошно, потому что имел процент с отцовского состояния. Он распределил его между мной и сестрой. А сейчас в этом решительно отказал. Сказал, что разбаловал меня, что у меня семья и я сам должен заботиться о ней.
— Ну, вот, Митя, надо нам подумать о разводе. После него Роман Никитич вернет все в прежнее русло. Пока не обзаведешься новой семьей.
Митя и к такому разговору был готов.
— О разводе не может быть и речи. Ведь мое жилье — тоже не мое. А после развода я могу лишиться и его.
— Как же так, Митя? Разве могут эти вопросы зависеть от решения твоего отца?
— Все дело в его отношении к тебе. Он считает, что я плохо к тебе отношусь. И решает финансово меня за это наказать.
Катя вздохнула. Вот уж не ожидала, что из-за нее бедный Митя лишится своего благополучного образа жизни. Снова она виновата. Решила его успокоить, хотя сочувствия уже к нему не было.
— Ну, ладно. Что может изменить
