— Потому ты и нужен мне здесь, — сказала она, не выпуская моей руки.
Я промолчал, но она знала, что я думаю о Стиорре.
— Ты говорил, что её осаждают с моря?
— В заливе.
— И ты её вернешь? Если тебе удастся?
— Конечно, верну.
Этельфлед улыбнулась.
— Можешь послать рыбацкую лодку, на которой мы перевозим провизию для Брунанбурга.
Она подразумевала небольшую лодчонку на десять человек, но крепко скроенную и пригодную для плавания в море. Она принадлежала упрямому мерсийцу, что осел на брошенных землях к западу от Брунанбурга. Мы твердили ему, что норманны исправно пересекают устье Мерза, чтобы украсть коров или овец, но он настаивал, что выживет. Он и прожил, где-то с неделю, пока его с семьей то ли убили, не то увели в плен. Однако по неведомой причине грабители не тронули лодку, привязанную у берега, и теперь мы пользовались ею, чтобы перевозить тяжелые припасы из Честера в Брунанбург. Было гораздо легче доставить десять бочонков эля в крепость морем, чем тащить их по суше на телеге.
— Отправь людей на той лодке, — повторила Этельфлед. — Они дадут Стиорре с дочерью возможность сбежать.
Я кивнул, но ничего не ответил. Десять человек в утлой лодчонке? Когда Рагналл оставил в Лох-Куане корабли с драконьими головами и морскими головорезами?
— Мы можем выделить немного людей, — продолжила Этельфлед, — но мы обязать схватить и убить Рагналла. Ты должен остаться, — она смолкла. — Ты мыслишь как Рагналл, ты нужен мне, чтобы сразиться с ним. Ты мне нужен.
Как и моей дочери.
А еще мне нужен кормчий, знакомый с Ирландией.
Вслед за отступающей армией мы выслали разведчиков. Как я и полагал, силы Рагналла разделились. Меньший отряд пошел на север, предположительно в Эофервик, а второй, в семь сотен воинов, направился на восток. На следующий день после того, как мы устроили засаду для его отступающего войска, мы заметили первые столбы дыма, заклубившиеся вдалеке, по которым и догадались, что Рагналл поджигает дома и амбары в северной Мерсии.
— На него нужно напасть, — произнесла Этельфлед, пока мы смотрели на далекий дым.
— Я знаю, что делать, — вспылил я.
— Я прибавлю две сотни воинов к твоим людям, — сказала она. — И хочу, чтобы ты преследовал его, терзал, превратил его жизнь в ад.
— Ад его и ждет, — пообещал я, — только мне нужен день на подготовку.
— День?
— Я буду готов выступить завтра на рассвете, — пообещал я ей, — но мне нужен день, чтобы приготовиться. Лошади устали, оружие затупилось, придется нести с собой провизию. И надо снарядить Блесиан.
Я не лгал. Блесиан, что значило благословение, был рыбацкой лодкой, брошенной норманнами на Мерзе, они, по-видимому, решили, что раз у лодки на носу большой деревянный крест, то она проклята.
— Я отправлю Утреда в Ирландию, — сказал я Этельфлед.
— Он уже оправился для поездки?
— Не его! Младшего сына.
Я постарался, чтобы в моем голосе слышалось негодование.
— Лодка нуждается в провизии, припасах.
— Дорога туда ведь не долгая? — нахмурилась Этельфлед.
— День при попутном ветре, — ответил я, — два при штиле, но в море без припасов не выходят. Если они угодят в шторм, то могут неделю провести в море.
Этельфлед коснулась моей руки.
— Мне жаль Стиорру, — начала она.
— Как и мне.
— Но разбить Рагналла — наша главная задача, — твердо добавила она. — Лишь когда он будет окончательно разбит, ты сможешь отправиться в Ирландию.
— Отбрось тревогу, — сказал я ей, — я буду готов выступить завтра на рассвете.
И я не лгал.
Глава девятая
Еще до рассвета мы выехали отрядом в сто двадцать два человека. Копыта наших лошадей гулко простучали под каменными сводами северных ворот Честера, где, дымясь, пылали два факела. За нами следовали слуги с тринадцатью лошадьми, навьюченными щитами, копьями, мешками с сухарями, копченой рыбой и солониной. Мы ехали на войну.
Мой шлем свисал с луки седла, на боку висел Вздох Змея. Справа ехал Финан, а слева — Ситрик. Вслед за мной знаменосец нес флаг Беббанбурга с изображенной на нем волчьей головой. Мы следовали по римской дороге, что вела на север через кладбище, откуда из-за темных надгробных камней и могильных курганов на нас взирали духи. Не доходя до берега Мерза, дорога резко сворачивала на восток. У этого поворота я остановился и оглянулся. Отсюда Честер казался темной громадой, лишь его крепостные стены слабо светились от тусклого пламени городских факелов. Луна отсутствовала, звезды скрылись за облаками, и думаю, никто в городе не мог нас разглядеть.
Войско Рагналла находилось где-то далеко на востоке. С рассветом покажутся большие столбы дыма, отмечающие места, где норманны жгли и грабили поместья. Вчера эти огни медленно перемещались к югу, показывая, что армия Рагналла удаляется от северных бургов к незащищенным землям.
Эта война продвигалась на восток от Честера. А мы повернули на запад.
Мы поскакали на запад, к Брунанбургу, следуя по защищенной дамбой дороге, что вилась вдоль южного берега реки. Тьма замедляла наше продвижение, но едва забрезжила волчья заря, как мы прибавили шагу. Начался отлив, и с реки донеслось бульканье, когда вода схлынула с отмелей. Морские птицы криками встречали рассвет. Дорогу нам перебежала лисица, держа в пасти чайку с перебитым крылом, я узрел в этом добрый знак. Из-за поднимаемой легким ветерком ряби река поблескивала как тусклое серебро. Я надеялся на крепкий ветер, но воздух был неподвижен.
Когда мы подъехали к Брунанбургу, крепость была окутана мраком, лишь верхушка крепостных стен светилась красным от горящих во дворе костров. Здесь дорога сворачивала налево, ведя к главным воротам форта, но мы свернули направо, к реке, где на серебристой воде покачивалось два темных силуэта. То были два корабля, угнанные Этельстаном с приятелями со стоянки к северу от Эдс-Байрига. Больший звался Сэброга — Гроза Морей — и теперь он стал моим.
Я выбрал ему имя, поскольку не знал, как звали его норманны. У некоторых кораблей имя вырезали на носу, но на Сэброге такая надпись отсутствовала. Как и не была нацарапана на мачте. Любой моряк скажет, что менять имя корабля — к несчастью. Хотя я довольно часто поступаю подобным образом, но всегда с необходимой предосторожностью — заставляю девственницу помочиться в трюм. Это гонит прочь неудачу, так что я проследил, чтобы девочка помочилась на камни балласта Сэброги.
Переименованный корабль отличался от второго размером и красотой — широким днищем, стройными обводами и высоким носом. На носу вместо привычных язычникам драконов, волков или орлов был вырезан из дуба огромный топор. Он навел меня на мысль, не корабль ли это самого Рагналла. Когда-то топор был ярко-красным, то теперь краска почти вся облупилась. На корабле имелись скамьи на шестьдесят гребцов, отлично сотканный парус и полный набор весел.
