— Разумно, — согласился Финан.
— Но зачем Орвару Фрейрсону четыре корабля? — спросил я. — Это просто жадность. Придется ему поделиться, как думаешь?
Финан улыбнулся. Он оглянулся, но земля уже исчезла. Теперь мы плыли в открытом море, летя под порывистым ветром и взбивая зеленые волны в белые буруны. Морской волк вырвался на свободу.
— Леди Этельфлед не обрадуется, узнав, как ты поступил.
— Этельфлед? Будет визжать как дикая кошка, — согласился я, — но вообще-то мне жаль Эдит.
— Эдит?
— Этельфлед её ненавидит. Эдит не понравится, что я бросил её в Честере одну.
— Бедняжка.
— Но мы вернемся.
— И ты думаешь, что обе тебя простят?
— Эдит простит.
— А леди Этельфлед?
— Просто придётся сделать ей подарок.
Финан засмеялся.
— Господи Иисусе, это должен быть большой подарок! Ей же больше не нужны золото или драгоценности. Так что ты думаешь ей подарить?
— Я подумывал подарить ей Эофервик, — улыбнулся я.
— Пресвятая Дева Мария! — изумился Финан, внезапно насторожившись. Он выпрямился и на мгновение уставился на меня. — Ты серьезно? И как, Бога ради, ты собираешься это сделать?
— Не знаю, — ответил я и засмеялся.
Потому что я находился в море и был счастлив.
Во второй половине дня погода ухудшилась. Ветер переменился, заставив нас убрать большой парус и привязать его к рее, а потом мы погребли по морю с короткими резкими волнами, борясь со встречным ветром и течением, а над нами с запада неслись тучи, затемняя небо. Дождь попадал на гребцов и капал с такелажа. Сэброга — прекрасный корабль, элегантный и изящный, но когда поднялся ветер и волны стали короткими, я увидел, что корабль так и норовит клюнуть носом, обдав палубу брызгами.
— Это топор, — сказал я Финану.
— Топор?
— На носу! Он слишком тяжелый.
Финан кутался в плащ рядом со мной. Он посмотрел вперед.
— Массивная деревяшка, это точно.
— Нужно передвинуть часть камней балласта на корму.
— Но не сейчас! — встревоженно вскинулся он при при мысли о мокрых воинах, ворочающих тяжелые камни, пока Сэброга прыгает по волнам.
— Не сейчас, — улыбнулся я.
Мы подошли к острову Манн, и когда наступила ночь, я оставил его к востоку. С наступлением темноты ветер успокоился, и я повел Сэброгу прочь от побережья, не горя желаем плыть дальше в черноте ночи. Не то чтобы ночь была совсем черной. На далеких склонах острова мерцали отблески костров, слабые огоньки, что помогали нам определять местонахождение. Я позволил сыну принять рулевое весло и проспал до рассвета.
— Сейчас мы плывем на запад, — сообщил мне Дудда с наступлением волчьей зари, глядя мутными глазами, — на запад, господин, и придем прямо к Лох-Куану.
— И только Иисус знает, что мы там обнаружим, — изрек Финан.
Сигтрюгр мертв? Мою дочь похитили? Древний форт провонял кровью?
Бывают времена, когда нас преследуют демоны, заставляют сомневаться во всем, пытаются убедить, что судьба предрешена, если только мы к ним не прислушаемся. Я убежден, что это средиземье кишит демонами, невидимыми демонами, слугами Локи, летящими по ветру, чтобы творить зло. Я помню, как много лет назад дорогой отец Беоккa, мой наставник в детстве и старый друг, сказал, что сатана насылает демонов, дабы соблазнять добрых христиан.
— Они пытаются заставить нас отказаться от Божьего замысла, — с жаром сказал он. — Знаешь ли ты, что у Бога есть предназначение для всех нас, даже для тебя?
Я потряс головой. Мне было лет восемь, и даже тогда я думал, что мое предназначение — овладеть мечом, а не корпеть над навевающими скуку чтением и письмом.
— Позвольте мне посмотреть, сможешь ли ты сам познать Божий замысел! — с жаром проговорил Беокка.
Мы сидели на выступе скал Беббанбурга, глядя на бушующее море, вспенивающееся о Фарнские острова. Беокка заставлял меня читать вслух из небольшой книжки, описывающей жизнь Святого Кутберта на одной из этих одиноких скал, как он проповедовал тупикам и тюленям, но потом Беокка начал ерзать на тощей заднице, как делал всегда, когда был чем-то возбужден.
— Я хочу, чтобы ты подумал о моих словах! И возможно, ты сам сможешь найти ответ! Бог, — его голос посерьезнел, — создал нас по своему подобию. Подумай об этом!
Я помню, что подумал, как это странно со стороны Бога, потому что Беокка был хром, косоглаз, с приплюснутым носом, всклокоченными рыжими волосами и парализованной рукой.
— Так значит, Бог — калека? — спросил я.
— Конечно же, нет, — возразил он, отвесив мне подзатыльник здоровой правой рукой. — Бог совершенен! — он ударил еще раз, сильнее. — Он идеален!
Я помню, как подумал, что, возможно, Бог выглядит как Эдбурга — одна из кухонных служанок, что отвела меня за часовню и показала сиськи.
— Думай! — торопил отец Беокка, но я мог думать только о сиськах Эдбурги, так что покачал головой. Отец Беоккa вздохнул. — Он создал нас по своему подобию, — пояснил он терпеливо, — потому что цель нашей жизни — стать похожим на него.
— Чтобы быть как он?
— Быть идеальным! Мы должны научиться быть добродетельными. Добродетельными мужчинами и женщинами!
— И убивать детей? — с готовностью спросил я.
— Убивать детей? — он покосился на меня.
— Ты рассказывал, — восторженно продолжил я, — как два медведя убили всех мальчиков. Бог заставил их так поступить! Расскажи еще разок!
Беокка выглядел смущенным.
— Мне не следовало читать тебе эту историю, — жалко произнес он.
— Но это правда?
— Да, правда, — несчастно кивнул он, — это из Священного Писания.
— Мальчики непочтительно вели себя с пророком?
— Да, с Елисеем.
— Обзывали его лысым, да?
— Так гласит Священное Писание.
— И Бог послал двух медведей их всех убить! В наказание?
— Да, медведиц.
— И те убили сорок мальчиков?
— Сорок два, — несчастно подтвердил он.
— Медведи порвали их на куски! Обожаю эту историю!
— Уверен, Бог желал детям быстрой смерти, — неубедительно предположил Беокка.
— Так говорится в Священном Писании?
— Нет, — ответил он, — но Бог милосерден!
— Милосерден? Он убил сорок два ребенка...
Беокка отвесил мне очередной подзатыльник.
— Пора узнать больше о блаженном Святом Кутберте и о том, как он проповедовал тюленям. Читай с начала страницы.
Я улыбнулся воспоминаниям, Сэброга погрузила нос в изумрудно-зеленое море, и холодные брызги полетели по всему кораблю. Я любил Беокку, он был хорошим человеком, но слишком легко поддающимся на поддразнивания. И на самом деле эта история из священной книги христиан доказывала, что их бог не так уж отличается от моих.
