Жалеем, что не взяли магнитофон. Разнообразие звуков! Густой свистящий гул идущего на рулежку реактивного самолета вдруг сменяется взрывом. Потом характерное гуканье, как будто заговорила большого калибра скорострельная пушка. Временами звук сглажен, смягчен. Закрыв глаза, можно подумать: стоишь у моря и слышишь прибой. Кто знает силу океанских ударов о берег в хороший шторм, представит и еще одну разновидность гула, рожденного в кратере. Кажется, чуть посильней взрыв — и черный конус треснет, расколется…
Но вот еще звуковое коленце: извержение седых, похожих на кочаны цветной капусты облаков пепла сопровождается легким пыхтеньем и стуком: точь-в-точь на станции тихой ночью снует маневровый маленький паровоз.
И снова взрыв! Бомбовой силы удар по ушным перепонкам сопровождается треском, очень похожим на глухие хлопки дальних винтовочных выстрелов, — это сверху на склоны вулкана падают раскаленные бомбы.
К конусу мы подбираемся так же, как подходят обычно к дикому малоизвестному зверю: осторожно, неторопливо, не по прямой линии.
Дорожка «массового пользования» кончилась, В направлении вулкана видны только следы одиночек. Неким предупредительным барьером выглядят трещины в пепле. Неширокие, но страшноватые, напоминающие: кладовая огня — тут у нас под ногами. Трещины, впрочем, холодные.
Без труда минуем эту «линию обороны». Теперь до вулкана — менее километра. Стоим на месте, куда уже долетают бомбы. Бомбы тонут в рыхлом податливом грунте. От них на поверхности виднеются только воронки, не оставляющие сомнения в точно таком же происхождении кратеров на Луне. Одна из бомб утонула в шлаке только наполовину.
— Братцы, она еще теплая! — К ноздреватой, черной, колючей глыбе Генка приваливается спиной. — Давайте тут и чаевничать…
Чай в алюминиевых флягах остыл. Но находчивость Генки не знает предела. Он забирает фляги и, подморгнув, молча уходит к потоку лавы. Это неблизко. И не совсем безопасно. Но отговаривать бесполезно. Генка бережно вез сюда три яйца — с романтической целью «зажарить яичницу прямо на лаве». Но уже в лагере кто-то неосторожно кинул Генкин сундук с походным операторским снаряжением и поколол яйца. Символический акт «хозяйственного использования вулканического тепла» Генка решает проделать теперь… Минут через сорок он прибегает, достает из-за пазухи фляги.
Посуда пахнет серным дымком. Чай не слишком горячий, но мы довольны — не угасла романтика на планете!
Закусывая, не выпускаем из виду вулкан.
Опасность, правда, всего лишь одна: боковой выброс! Но по теории вероятности такого рода вулкан не должен сделать боковой выброс как раз в тот момент, когда трое людей, вполне ему доверяя, сели чаевничать.
Вулканологи. Три часа ночи. Пора уходить.
Какова природа вулканов? Коротко так. Земля внутри разогрета. Я убедился в этом, спускаясь однажды в бадье к строителям шахты. (Кажется, это была «Мария глубокая» в Донбассе.) На горизонте несколько сотен метров было жарко. Строители работали обнаженными. В гигантском колодце от водяного пара было трудно разглядеть стоявшего в трех шагах человека…
По мере углубления в землю через каждые тридцать три метра температура возрастает на один градус. Таким образом, на глубине в пятьдесят километров земные породы нагреты выше тысячи градусов. В обычных условиях они бы расплавились. Но в глубинах, из-за большого давления сверху, они остаются твердыми. Вы спросите: там, где давление по каким-то причинам упало, порода, наверное, расплавится?
Да. Расплав (по-гречески «магма») появляется там, где земная кора имеет разломы. Вскипая, расплав ищет выхода наверх. Поскольку магма насыщена газом, выброс ее на поверхность земли сопровождается взрывами. Вулканы — конечный этап глубинных процессов еще нестарой нашей планеты.
Зоны разломов земной коры всем известны. Камчатка — один из этих районов. Тут тридцать с лишним живых вулканов и много больше потухших.
Извержение вулкана — всегда событие. Нередко драматическое событие. Можно назвать множество случаев, когда не один и не два человека погибли от сил извержения. Восьмого мая 1902 года вулкан Мон-Пеле (остров Мартиника) накрыл раскаленной тучей город Сен-Пьер. Все население (30 тысяч!) мгновенно погибло. Или вулкан Кракатау… Произнесите вслух название — Кракатауивы уловите в нем характер вулкана. Характер той горы, стоящей в проливе между островами Суматрой и Явой, таков. Двести лет молчавший вулкан весной 1883 года вдруг пробудился. Сначала без шума он просто дымил, потом стал ворчать, а в 27 августа в 10 часов утра вулкан-остров взлетел на воздух.
Кое-какие подробности страшного извержения… Вулканический пепел взвился на высоту тридцати километров. Грохот взрыва был слышен на расстоянии 5500 километров на Филиппинах, в Австралии, Новой Гвинее. Куски породы величиной с котелок летели на расстояние 20 километров. От воздушной волны пострадали постройки в Джакарте (150 километров от вулкана). Водяная волна цунами, достигавшая кое-где высоты 30 метров, со скоростью современного самолета обогнула весь земной шар. Число погибших людей — 40 тысяч… Там же, в Индонезии, вулкан Тамборо погубил 90 тысяч людей (1815 год). Но рекорд остается за вулканом, стоящим в хорошо населенном районе Земли, за итальянской Этной, — 100 тысяч! (Извержение 1669 года.)
Такова нешуточная сила вулканов. Любопытно, что люди, пережив бедствие, постепенно о нем забывают и снова селятся у подножия. Причина этому — плодородие пепла. (На Камчатке картошка лучше всего растет там, где есть вулканический пепел.)
Что касается науки, то подобно тому, как без вскрытия тел немыслимо было изучать человеческий организм, так невозможно без наблюдения за вулканами хорошо изучить Землю: ее строение, ее прошлое, ее место в космическом мире. Ученые ждут вулканических катаклизмов и немедленно устремляются к месту, где они происходят.
Простая пытливость людей тоже всегда стремилась к переднему краю событий. В толпе охваченных ужасом непременно находится человек, чье любопытство одолевает страх. При извержении Везувия (79 год нашей эры) погиб ученый и писатель Древнего Рима Плиний Старший.
Он разделил участь тридцати тысяч жителей Помпеи, Геркуланума и Стабии, но он в зоне бедствия был добровольным пришельцем. «Он поспешил туда, откуда бежали другие, и ехал прямо навстречу опасности. Он был так далек от всякого страха, что мог диктовать и зарисовывать даже мельчайшие подробности этого ужасного явления». Так писал Плиний Младший о своем дяде. Плиний Старший добрался в город под дождем горячего пепла и пемзы, «по сильно обмелевшему морю». Явившись в дом своего друга Пемпониона, он ободрил людей, пребывавших в великом страхе». «Сообща обсудили, оставаться дома или выйти на воздух, так как дом колебался от ужасных толчков… Под открытым небом тоже было небезопасно. Для защиты от падающих камней положили себе на головы подушки и привязали их платками…»
Ученый-писатель задохнулся от вулканических газов, до последнего мгновения делая записи впечатлений.
— Режимное время… — озабоченно, говорит Генка и прячет руки в черный мешок — начинает готовить кассеты с пленкой.
«Режимное время» для съемки — это момент заката, когда небо еще не стало из синего черным и когда камни, летящие из вулкана, уже хорошо светятся. Генка готовит треногу и застывает у камеры в позе кота, готового сцапать беспечную мышку.
Мы с Мишей неторопливо, очень неторопливо идем к вулкану… Темнота застает нас на рубеже примерно 600 метров. Но на этих подступах к фантастическому светильнику темноты, разумеется, нет. Я делаю записи, не прибегая к свету фонарика. Миша в эти моменты бдительно смотрит за небом. Летящие раскаленные бомбы сейчас хорошо видно.
Большая часть из них падает на светящийся, мерцающий множеством огоньков конус. Удар больших бомб выбивает сноп искр и светлые клубы газа. Вулкан работает в ровном режиме. Сильного ветра нет, и границу падения бомб хорошо видно — это как раз подошва горы. Но так же, как и снаряды, бьющие по квадрату, могут лететь дальше, чем нужно, эти бомбы по каким-то законам тоже делают перелет и падают в ста примерно шагах от места, где мы стоим. Они падают с характерным шлепком мягкого вещества. Подбежать бы и глянуть: что там, на месте падения? Но йоги не хотят делать ни шагу вперед. Идя навстречу нашим желаниям, крупная бомба, сделав большую дугу, падает сзади. Но и туда почему-то бежать не хочется. Стоим как вкопанные. Каски сейчас нелишни — мелкое вещество размером с лесной орех сыплется нам на головы, щекочет спины и заставляет за пазухой держать фотокамеры.
Но каски мешают видеть, что происходит над головой. А видеть важно — от одиночной бомбы легко увернуться, отпрыгнув в сторону…
