Перешагнула через серф и подошла к открытому окну. Впервые за последние несколько дней море было спокойным. Глядя на залитую солнцем синюю гладь, первая мысль, которая посетила меня: «Боже, как сильно я его люблю…» И вторая: «Мамочки! Что мы наделали?» Неужели это все-таки случилось? То, о чем я так грезила… Мы вместе. Стали единым целым. Думала ли я еще месяц назад, что это может произойти? Я схватилась за голову и посмотрела в сторону спящего Пашки. Так, Ковалева, поздравляю! Ты провела ночь с лучшим другом, еще и в любви ему призналась. А в ответ… тишина. Если честно, не такой реакции я от Долгих ждала. Но тогда и думать об этом было некогда. Все произошло так спонтанно и естественно… Только подумав о том, что было между мной и Пашей, щеки запылали, жар разлился по всему телу. Это была лучшая ночь в моей жизни. Даже если Пашка не ответит мне взаимностью… Я не буду ни о чем жалеть.
Схватила сумочку и босоножки с пола и на цыпочках вышла из домика, прикрыв за собой дверь. С пустого пляжа убегала, будто совершила какое-то преступление… При этом сердце счастливо билось в груди, ноги утопали в сухом, еще не нагретом песке.
Дома была только мама, отец уже ушел на работу. Родительница пила кофе на кухне. Я хотела прошмыгнуть мимо нее в свою комнату, но сделать это у меня не получилось.
— Нагулялась? — выкрикнула мама.
— Ага! — ответила я из коридора. Все-таки прошла на кухню и села за стол напротив родительницы.
— С Пашей была? — спросила мама, не сводя с меня внимательного взгляда.
— Ага! — снова отозвалась я, покраснев.
«Ковалева, ты ведь взрослая девочка?» — задал мне вчера вопрос Долгих… Но разве взрослым девочкам запрещено смущаться перед родителями?
— Никогда бы, честно говоря, не подумала! — усмехнулась мама. — И-и-и… давно это у вас?
— Давно, — вздохнула я тяжело. — По крайней мере, у меня!
— А у него? — удивилась родительница.
— Не знаю, мам! — глухо отозвалась я. — Про него ничего не знаю…
Мама придвинула ко мне кофейник и сливки. Я отрицательно замотала головой.
— А почему ты мне раньше не рассказала, что у тебя к Паше чувства?
Я только растерянно пожала плечами.
— Так все запутано! — честно призналась я. — Не знаю, что он чувствует ко мне… А если это на уровне физики? Вот так — вспыхнуло и все? Погасло, и больше ничего не будет…
Мама вздохнула и поднялась из-за стола.
— Все что запутано, можно рано или поздно распутать, — сказала она мне, унося в раковину грязную чашку. — Не накручивай себя раньше времени!
— Не накручиваю! — эхом отозвалась я.
Мама посмотрела на настенные часы.
— Мне пора на рынок!
Я, подавив зевок, все-таки покосилась на кофейник… После лучшей в жизни бессонной ночи невообразимо захотелось спать.
— А ты можешь сегодня остаться дома! — проследив за моим взглядом, усмехнулась мама.
— Нет, что ты! — снова смутившись, вяло запротестовала я.
— Мне в помощницы сонная муха не нужна! — отрезала мама. — Но пока ты не завалилась спать, помоги в машину коробки загрузить…
Когда мы складывали в багажник многочисленные ящики с фруктами, мама внезапно просияла.
— Ульянушка! — воскликнула она.
Я от неожиданного возгласа едва не выронила одну из коробок из рук… Она накренилась вбок, персики упали на землю и покатились по траве…
— Доброе утро, Лидия Аркадьевна! — лучезарно улыбнулась Шацкая.
— Доброе! — продолжала сиять моя родительница. — Ты какими судьбами здесь? Как мама?
— Родители уехали в Москву! — охотно сообщила Уля. — А потом в Италию слетают на восемь дней… На мамин день рождения! Хотят посетить Римини, Венецию, Пизу, Флоренцию, Рим, Неаполь…
— Какая красота! — ахнула мама. Она так умилялась, будто это ей предстояло посетить Рим и Флоренцию… Я только удивленно покосилась на родительницу. Что ж, искренне радоваться за других — качество, которое у моей мамы не отнять… — А вас троих, значит, на бедную бабушку оставили?
— Мы уже взрослые, — снова улыбнулась Уля.
— Конечно! — согласилась мама. — Да и что с вами может плохого случиться? Тем более, здесь, верно?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мама засмеялась, а я осторожно выглянула из-за открытой двери багажника. Ульяна побледнела и слабо улыбнулась в ответ.
— И то правда! — ответила она.
Я усмехнулась и взгромоздила еще одну коробку с фруктами.
— Но что ты все-таки делаешь в наших краях? — снова задала вопрос мама.
— Вообще-то я к Полине, — робко отозвалась Шацкая.
Я замерла. Мама перевела удивленный взгляд с Ули на меня и пробормотала:
— Неожиданно!
Она всегда хотела, чтобы мы подружились. Чтобы я равнялась на умницу и красавицу Ульяну Шацкую. Я же обычно фыркала на все, что связано с Улей, как рассерженная кошка…
— Что ж, девочки, мне пора на работу! — вздохнула мама, захлопнув багажник. — Ульянушка, заходи в гости? Чай попьете, посекретничаете! — при этом родительница подмигнула мне, имея в виду мои завязавшиеся отношения с Пашей. Будто Ульяне было до нас с Долгих какое-то дело…
Когда мама уехала, мы с Улей остались топтаться на месте.
— Пройдешь в дом? — все-таки спросила я. Впервые начала разговор с Шацкой, не чувствуя к ней особой былой неприязни.
— Нет, спасибо, у меня не так много времени… — начала неуверенным голосом Уля.
— Думаю, на эту тему все-таки не стоит общаться здесь, посреди улицы, — настойчиво проговорила я. — Нас может кто-нибудь услышать!
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, о чем будет беседовать со мной Шацкая.
— Да, ты права! — кивнула Ульяна.
Мы зашли на наш участок и разместились под одной из яблонь на старых садовых качелях. Да, в нашем саду не было бассейнов, скульптур, фонтанов… Но эти старые качели я с детства любила…
Усевшись удобнее, одновременно оттолкнулись ногами от земли. Раздался тихий мерный скрип…
— Если ты мне снова скажешь, что не знакома с… — первой нарушила я молчание.
— Мы уезжаем! — выпалила Уля.
— Уезжаете? — удивилась я.
— Да! Вдвоем… И перед отъездом я хотела перед тобой извиниться…
— Извиниться? — еще больше удивилась я. Надо же!
— Конечно! — кивнула Уля. — После того, как ты рассказала, что с тобой случилось… Ты могла погибнуть из-за меня! Я теперь тем более не могу спокойно спать… Не знаю, как произошла вся эта путаница!.. — сбивчиво продолжила она.
Я покраснела. Сама-то прекрасно понимала, почему все так запуталось… Из-за ревности и любопытства.
— Мне очень жаль, Полина! — с отчаяньем в голосе проговорила Уля. — И если ты сможешь меня простить…
— Да ладно тебе! — пробормотала я. — Все обошлось! Ты лучше скажи, как тебя в это втянули?
Уля неопределенно пожала плечами и быстро заморгала, отгоняя непрошенные навернувшиеся слезы.
— Не знаю, — тихо произнесла она, бесцельно глядя перед собой, — не спрашивай…
Я поведала Шацкой о том, что на днях какой-то подозрительный мужик поздно вечером разыскивал своего младшего брата. Эта новость еще больше расстроила Улю.
— Вот видишь! — в сердцах воскликнула она. — Они не отстанут…
Кто «они», Уля не сообщила. Мы замолчали. Я уставилась на выгнутые ветви яблони, под которой мы сидели. Высоко-высоко, практически у самой верхушки, заметила паутину, в которую угодила маленькая бабочка. Опутанная липкими седыми нитями, она изо всех сил отчаянно билась за жизнь, стараясь выбраться из ловушки. Но тщетно. Пару раз обессиленно дернув крыльями, бабочка замерла и больше не двигалась. Такая участь — попасться в западню и быть съеденной пауком… Я поспешно отвела взгляд от блестящей паутины.
— И куда вы теперь? — спросила я. — Если не секрет…
— Нужно заехать за вещами к моей соседке, но я не могу сама зайти в квартиру… — вздохнула Уля. — Конечно, они не знают мой адрес, но не хочется лишний раз светиться в городе… Вот если бы был человек, который мне поможет!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я вспомнила соседку Ульяны, ту самую, в бигуди… Мимо такой и муха лишний раз не пролетит.
