Но много чаще я вспоминаю о другом случае.
Однажды, забравшись довольно далеко в дебри Млечного Пути, я услышал в моторном отсеке негромкое пощелкивание. Вначале не придал ему значения, списав все на истрепавшийся ремень вентилятора, но уже через несколько минут, когда температура в каюте начала быстро расти, понял, что это были щелчки реле накрывшегося термостата.
Запасного датчика у меня с собой не было, а починить старый не представлялось возможным, поэтому, чтобы не свариться заживо, мне пришлось изменить курс и направить ракету к созвездию Малого Коня – небольшой группе невзрачных звезд рядом с Дельфином, где находилась ближайшая станция техобслуживания. Когда три дня спустя «Блин» совершил посадку на космодроме Гандрены, температура в каюте перевалила за пятьдесят градусов, и я, страдая от жары, мог только сидеть в ванне и, обливаясь потом, обмахиваться газетой.
На Гандрене стояла холодная дождливая осень. Я, распаренный, выскочил из ракеты и стал бегать по космодрому, отыскивая механиков, и немедленно подхватил воспаление легких, на неделю угодив в больницу. Пока я лечился, какие-то воришки, отжав люк, забрались в ракету и выкрали из нее оптические приборы и вообще все, что можно было без особых проблем продать. Теперь звездолет требовал уже серьезного ремонта, и я понял, что застрял на Гандрене надолго. Закончив топать ногами и подвергать личности воров жесткой, но бесполезной критике, я отбуксировал «Блин» в ремонтный ангар. Осмотрев ракету, там заявили, что восстановить ее в принципе можно, но нужных для моей модели запчастей на планете нет и придется выписывать их из соседнего созвездия, что вместе с доставкой займет никак не меньше месяца. Расстроенный, я вышел из ангара и отправился искать дешевую гостиницу. Настроение колебалось где-то между нулем и единицей – по пятибалльной шкале. Застрять на месяц на Гандрене – ничего тоскливее нельзя вообразить. Представьте тусклый промышленный мир, прокопченный трубами сотен заводов, производивших в основном сталепрокат и химические удобрения. Пятнадцать месяцев из восемнадцати (столько длится здесь год) над планетой висит туман, смешанный со смогом, и девять месяцев из восемнадцати льет дождь. Я, разумеется, ухитрился попасть в сезон совмещения того и другого.
Окно моего номера выходило на серую заводскую стену, и к концу третьего дня сидения в гостинице эта стена так мне опротивела, что я вышел вон и побрел куда глаза глядят.
Вскоре дождь загнал меня в маленький бар. Не успел я расположиться за столиком, как ко мне подсел тощенький красноносый человечек. Выглядел он очень забавно: маленький, безобразный, с большим горбом и ушами без мочек, вытянутыми кверху, как у гнома. Все это, однако, не мешало ему быть очень уверенным в себе, да и одет он был сравнительно неплохо: во всяком случае, в левой манжете рукава его рубашки еще сохранилась серебряная запонка, хотя в правой подобная отсутствовала. Насколько я мог судить, «гном» этот давно уже «водил козу» из одного бара в другой, а из некоторых заведений был даже неделикатно вышиблен, о чем свидетельствовали пыльные отпечатки подошв на его костюме.
Подсев ко мне, незнакомец с ходу заявил, что он гениальный изобретатель, и попросил угостить его пивом, так как у него вытащили идентификационную карту. Пивом я его угостил, но к тому, что он молол, особенно не прислушивался. Запомнил только, что нес он какую-то околесицу об устройстве, которое что-то там делает с волнами. Я из вежливости поддакивал, желая, чтобы он поскорее допил свое пиво и убрался.
Думаю, читатели не осудят меня. Во Вселенной сотни тысяч пивнушек, и в каждой из них можно встретить людей, которые, подсев к вам, представятся то кладоискателями, то поэтами, то генералами в отставке, то бывшими президентами отдаленных миров, изгнанными, но и по сей день обладающими немалыми связями. Их манеры безупречны, доводы убедительны, лица полны достоинства – одно странно: в момент встречи с вами у этих могущественных людей обязательно воруют идентификационные карты и все они просят об одном – о дармовой выпивке.
Я имел богатый опыт общения с подобными «знаменитостями», поэтому особенно не удивился, когда после второй кружки гениальный изобретатель вдруг сполз под стол. Я наклонился над бедолагой.
Перед тем как отрубиться, он всунул мне в ладонь визитную карточку с золотым тиснением, имевшую вполне респектабельный вид. Впрочем, это ни о чем не говорило, ибо сотню таких можно заказать в любом тиражном автомате всего за два рубля. На карточке значилось:
«П.А. Сапчук-Махарадзе
Технические консультации
линия А-452 отсек 89/2».
Из уважения к лежавшему под столом мужчине, а главным образом из-за бармена, который в этот момент как раз смотрел в мою сторону, я не стал выбрасывать карточку, сунул ее в карман и забыл о ней.
На улицу я вышел в том счастливом состоянии, когда не замечают ни слякоти, ни ветра и весь мир кажется прекрасным, а все люди – друзьями. Впрочем, холодный дождь быстро избавил меня от иллюзий. В десять минут я совершенно протрезвел, и Гандрена вновь приобрела привычные серые очертания. Свернув с проспекта, на котором был бар, в тускло освещенный переулок, похожий на черный провал между домами, я побрел наудачу, пока не уткнулся в стену. Чувствуя себя отсыревшим от пяток и до макушки, я собрался уже вернуться в гостиницу, как вдруг заметил небольшую медную вывеску: «Дельфийский оракул. Считывание кармы. Предсказание будущего».
Любопытство заставило меня заглянуть внутрь. Поднявшись по узкой грязной лестнице, я толкнул дверь и оказался в небольшой комнате, декорированной под пещеру и разгороженной затемненной пластиковой перегородкой. «Хитро придумано, – оценил я. – Клиент не может видеть дельфийского оракула, зато дельфийский оракул отлично видит клиента».
Я постучал в перегородку, но не получил ответа, хотя до меня явственно донеслось покашливание и какой-то очень знакомый звук, явно производимый трением чьих-то штанов о сиденье стула. Пожав плечами, я собрался уйти и вдруг услышал из динамика хриплый мужской голос, причем говоривший явно старался изменить его:
– Ни шагу больше, если хочешь узнать свою судьбу! Тебя зовут Тит Невезухин. Ты остановился в гостинице «Цветок лотоса». На Гандрене ты случайно – твоя ракета в починке и пробудет в ней месяц или около того.
Замерев, я резко повернулся к перегородке.
– Допустим, верно, и я действительно Тит Невезухин. Но откуда тебе это известно? – спросил я.
– Я дельфийский оракул и знаю все, – патетично воскликнул мой невидимый собеседник.
– Все знать невозможно, – парировал я, вспомнив покойного ныне Всеведущего.
– Ты думаешь? – хмыкнул оракул. – Вообще-то я малость преувеличил, но сам понимаешь: реклама – двигатель торговли.
– И потом, дельфийский оракул жил в Дельфах, а это довольно далеко от Гандрены. Парсеков эдак сорок, если не ошибаюсь, – продолжал я.
– Да что ты говоришь? Спасибо за интересную информацию. Скажи еще, что у него был треножник, – заявил оракул, проявляя весьма приблизительное знание античной мифологии.
Я был бы рад поймать его на слове, но сам уже порядком все подзабыл. Не знаю почему, но этот тип за перегородкой меня раздражал. Взять хотя бы его возмутительную манеру тыкать малознакомым людям – я, положим, тоже себе это позволяю, но я-то другое дело.
– Ладно, поболтали, и хватит. Всего хорошего! – сухо сказал я, поворачиваясь, чтобы уйти.
– Обожди, останься! Очень важно, чтобы ты это услышал! – взволнованно крикнул оракул.
Уловив в его голосе умоляющую интонацию, я остановился и подумал, что несправедлив. Зачем отнимать у бедняги кусок хлеба? Судя по дыре, в которой располагался магический салон, я мог быть его единственным клиентом за весь день.
– Хорошо, я останусь. Только при двух условиях. Во-первых, ты перестаешь говорить измененным голосом. Это звучит по-идиотски, тем более что я все равно тебя не знаю. А во-вторых, не тыкай мне. Мы с тобой на брудершафт не пили.
– На брудершафт-то? Да уж, пожалуй что не пили, – охотно согласился оракул. – А теперь слушай... то есть слушайте, что вас ожидает в ближайшем будущем...
Апломб, мгновенно появившийся в его голосе, раздразнил меня.
– Погоди, не так сразу! Прежде чем предсказывать будущее, ты должен добиться того, чтобы я тебе поверил... Не так ли? А поверю я, если ты угадаешь мое прошлое.
– Права была бабушка, когда говорила, что он упрям как осел! – проворчал оракул себе под нос, но я все равно услышал. – Хорошо, спрашивайте, только скорее: времени у нас немного.
– Почему это немного? Времени как раз навалом, – отрубил я. – Начнем с простого. В каком номере гостиницы я остановился?
Задав этот вопрос, я решил посмотреть, как он выкрутится. Мне было хорошо известно, что всевозможные предсказатели неплохо поднаторели в абстрактных ответах и всегда тонут на конкретике.
