денег, чтобы платить заработную плату своему персоналу, начинаются даже разговоры о том, что газету, возможно, придется закрыть. Муссолини, как уже сказано, на съезде в Реджо-Эмилии был избран в состав руководства партии. Однако нет никаких документов, показывающих, что он в это время как-либо высказывался: вероятно, ждал естественного развития событий, краха Баччи и исполнения своего страстного желания заполучить в свои руки центральный орган партии.
В нашем рассказе возникает новый персонаж — Паоло Валера (1850–1926), интерес к которому в Италии вновь пробудился в середине 60-х годов. Это был человек ярко одаренный, умный, саркастичный, дерзкий, анархического склада, обладавший отличным пером и редкостным темпераментом, гарибальдиец в самой ранней юности, писатель, политический журналист, революционер (вначале анархист, потом социалист), мастер памфлетов, дуэлянт, позер, участник литературного движения 70-х годов прошлого века Валера органически вписывается в панораму своего времени как характерный представитель богемы, с одинаковой страстностью занимавшийся политикой, авантюрами и искусством. Нас он интересует в связи с Муссолини. Родом из очень бедной семьи, самоучка, Валера был бунтовщиком по природе. Судя по известным материалам, он был очень талантлив, но было в нем и нечто двусмысленное.
У нас нет возможности подробно рассказать о дружбе и вражде Валеры, о том, как его арестовывали, как он возвращался, основывал журналы, которые большей частью скоро проваливались, писал под самыми экзотическими псевдонимами вроде «Иуда Искариот» Его отлично знали деятели политики и культуры, он был личностью, его роман «Ла фолла» («Толпа») хвалил Эмиль Золя. В 1901 г. он стал издавать еженедельник под тем же названием, но длилось это всего три года. Среди сотрудников еженедельника был и молодой Муссолини. После съезда в Реджо-Эмилии еженедельник неожиданно воскрес, и в первом же номере в статье Валеры «Я провозглашаю интервью шедевром» появился панегирик, посвященный Бенито Муссолини, который «разгромил правых реформистов» и т. д. 11 августа 1912 г. в журнале Валеры выступил и сам Муссолини под псевдонимом Homme qui cherche[22]. Статья вызвала скандал, так как автор утверждал, что все сотрудники «Аванти!» отнюдь не «идеалисты», а преследуют корыстные цели. Это было частью довольно грязной интриги.
Как ни удивительно, именно такой честный и искренний человек, как Ладзари, во время заседаний руководства партии 8–10 ноября 1912 г. предложил назначить Муссолини директором «Аванти!». Муссолини неплохо сыграл роль, и его чуть ли не просили занять этот пост: он вначале отказывался. В первое время реформисты не были встревожены назначением Муссолини: они были убеждены, что руководство партии, возглавляемой таким человеком, как Ладзари, сможет заставить Муссолини действовать в соответствии с принципами и традициями ИСП. Тревес и другие видные реформисты хотели во что бы то ни стало продолжать сотрудничество в газете. Но Муссолини начал с того, что решительно отстранил этих авторов. Нападки на левых реформистов, вначале осторожные, становились все откровеннее и грубее, в них сквозила личная ненависть.
Оперившись, Муссолини стал выступать не только против реформистов, но и против своих товарищей по фракции, которые, видимо, казались ему недостаточно «непримиримыми». Стал вполне очевидным антидемократический характер всего мышления Муссолини. 15 апреля 1913 г. «Аванти!» вынуждена была напечатать статью одного из самых популярных партийных лидеров, Серрати, который писал: «Имеет ли какой-нибудь смысл самое дело подготовки революции, начатое «Аванти!» под руководством Муссолини? Я этого не думаю. Мне почти хочется сказать, что это приносит обратный результат»{165}. Полемизировать с Серрати было труднее, чем с реформистами. но Муссолини колебался недолго и заявил, что статья «целиком ревизионистская». Критическое отношение к Муссолини крепло, но все-таки его продолжали поддерживать, особенно доверял ему Ладзари.
Почему все-таки так происходило? Прежде всего надо исходить из обстановки в стране. Продолжались перемены, изменялась сама структура рабочего класса. В крупных промышленных центрах промышленные рабочие были уже не вчерашними крестьянами или ремесленниками, а настоящими пролетариями. Реформистская линия, во всяком случае такая, какой она была выработана в первом десятилетии века, не поспевала за требованиями жизни. Но после съезда в Реджо-Эмилии реформисты, потерпев поражение, не хотели нарушать единство партии и вели себя вполне лояльно. Кроме того, им казалось, что «революционное большинство» — это некий гибрид, который долго не продержится. И все-таки революционная фразеология преобладала.
Тревес писал однажды, что существуют «революционеры-реформисты» и «революционеры-революционеры», образцом которых является Бенито Муссолини. Это звучало иронически, подразумевалось, что директор «Аванти!» является наследником так называемого катастрофического революционаризма. Под звучащим несколько странно эпитетом подразумевалась теория, что революция обязательно предполагает «большую кровь». Но линия «непримиримых социалистов» в Италии была абстрактной, массам не предлагались практически осуществимые цели. Кроме того, «внутри руководства (партии. — Ц. К.) сосуществовали две линии, две стратегии, два умонастроения, находившие свое выражение в Серрати и Ладзари, с одной стороны, и в Муссолини — с другой»{166}. Добавим, что многие «непримиримые» не верили «пи в какие догмы, даже в догмы научного социализма», и что теоретический уровень всего течения был очень невысок.
В ноябре 1913 г. Муссолини основал собственный, совершенно персональный журнал «Утопия», выходивший, как в то время и «Аванти!», в Милане. Иметь свой журнал — это повышало личный престиж Муссолини в мире культуры. Он как бы становился в один ряд со многими другими общественными деятелями разной ориентации от Турати до Преццолини или Коррадини, располагавшими своими журналами. Кроме того, если в «Аванти!» Муссолини вынужден был все-таки считаться с общепартийной линией, здесь у него были совершенно развязаны руки.
В апреле 1914 г. в Анконе состоялся XIV съезд Социалистической партии. Были оглашены обнадеживающие цифры: число членов партии удвоилось, тираж «Аванти!» казался почти сенсационным. Турати был тяжело болен, и Ладзари адресовал ему прочувствованный привет. Съезд прошел без ярких событий и столкновений, но ознаменовался успехом Муссолини, который одержал победу по всем главным пунктам повестки дня.
В новое руководство были избраны Ладзари, Серрати, Муссолини, Барберис и др. Комментируя итоги съезда, «Утопия» лицемерно писала: «Социализм — это идея, революция. Следовательно, социалистическая партия может быть только идеалистической и революционной. Она должна стремиться к реализации высшей идеи, потому что идея существует как нечто платоническое, в атмосфере, по должна воплощаться в истории». В июне 1914 г. должны были состояться муниципальные выборы. Социалисты, как обычно, проводили агитацию и обсуждали кандидатуры. В первое воскресенье июня в стране по традиции проводился День статута. В Анконе старый анархист Эррико Малатеста, издававший еженедельник «Волонта» («Воля»), и директор органа «непримиримых республиканцев» «Лючиферо» («Люцифер») Пьетро Ненни призывали провести в противовес Дню статута антимилитаристские демонстрации. Демонстрации действительно прошли во многих городах, но наиболее крупная состоялась в Анконе, там полиция стреляла в толпу, были убитые.
В городе вспыхнула забастовка, сначала
