хреново. Мутант утомился, присел на корточки. Тяжело вздохнув, снорк продолжил путь, передвигаясь короткими прыжками на четвереньках. Какая жалость, что у него нет той сумасшедшей регенерации, как у кровососа. Придется потерпеть, подождать, пока шея затянется.
По заводу бродили потерянные зомбированные. Как безвольные болванчики. Они что-то мычали, не реагируя на снорка. Он и сам не обращал на них никакого внимания. Ходят и ходят. Пусть ходят. Тихие соседи, проблем не доставляют. На асфальт капали рубиновые капли. Да уж... потрепало его. Похоже, что «ЗАРЯ» не такой уж и хороший комбез. Или даже так – комбез-то сам по себе неплохой... но для компании сталкеров, которую снорк взял на карандаш, нужно что-то погабаритнее.
Он огляделся. Гопник в трениках. Сталкеренок в курточке. Наемник.
Военный.
Снорк сверкнул глазами-бусинками. Наемник или военный? У наемника комбез уже совсем потрепался. Не то, чтобы мутант гнался за красивой шмоткой, просто «Берилл» по всем параметрам выглядел внушительнее. А еще у него был шлем! Спокойно подойдя к жертве, снорк встал рядом во весь рост. Некогда живой офицер теперь уставился в пространство пустым взглядом. Лицо его было измазано грязью, в кулаке сжат ПМ. Снорк медленно, как бы показывая, что он не причинит вреда, даже в некоторой степени ласково положил вояке ладони на щеки. Щелк! Тело обмякло, военный рухнул, как подкошенный. Мутант, поднапрягшись, потащил добычу к обочине и сел рядом, переводя дух. Негоже находиться на открытом пространстве слишком долго. После пули в шею он это хорошо усвоил. На всю жизнь хватит. Отдохнув, мутант унес тело в подворотню.
Под противогазом запеклась кровь, и снорку пришлось, морщась, отдирать с лица приклеенную зеленоватую резину. Жалко, этот противогаз ему нравился. Стекла не мешали, нос, точнее, то что от него осталось, дышал свободно. Он прожил на мутанте дольше всех предыдущих. Подъехав на заднице по асфальту поближе к вояке, он стал расстегивать шлем от костюма «Берилл». Застежки поддались, отщелкнувшись друг от друга, и вот снорк примерял на себя новый головной убор. Тут же нацепил и очки. Почесал нос, немного стыдливо прикрыл его. Новое обмундирование недостаточно сильно прятало лицо. Ему такой вариант не нравился.
Еще больше ему не понравится, когда ему прилетит рикошет или осколок гранаты. Снорк рассудил, что на войне все средства хороши. Потерпеть неприлично открытый нос можно. Пока что шлем он отложил – надо было сделать еще кое-что. Он снял с себя бронежилет, снял куртку. Подцепив края тельняшки, мутант постарался извернуться, чтобы избавиться и от нее. Координация подводила, сказывалось ранение и усталость, поэтому он просто дорвал ее на себе широким жестом, словно распахнул грудную клетку. Разорвав ткань на лоскуты, он старательно замотал шею, делая себе перевязку. Провозившись несколько минут кряду с трупом военного, снорк его таки раздел до трусов. Брюки было решено тоже поменять на новенькие, зеленые. С наколенниками.
И вот, сидя одетым в «Берилл», снорк с довольной рожей закреплял лямочки шлема под подбородком. Ничего-ничего. Сейчас он поспит, сейчас придет в себя, раздобудет у кого-нибудь оружие поприличнее и непременно добьет ту долговскую мразь.
Если та, конечно, еще не сдохла.
6 Часть
В заброшенный одноэтажный домик, шатаясь, выпал сталкер. От удара плечом дверь слетела с единственной уцелевшей ржавой петли, с грохотом рухнув на аномально сохранившийся паркет. Печально вздохнув облачком белесого пара, путник приставил её обратно к наличникам, чтобы хоть как-то защититься от зябкой мартовской погоды, пляшущей в районе нуля градусов.
Мужик был одет в потрепанное драповое пальто, чёрные брюки, трекинговые ботинки для похода по горам, а увенчала его странный видок дурацкая зелёная шапка с помпоном. Видно сталкер устал, как собака. Он расстелил спальник с пенкой у стены, бросил туда «обрез», а сам сел чуть ближе к центру комнаты, где поставил газовую горелку, котелок и две консервы на выбор. И задумался, глядя на скудные запасы провизии.
Перед Лехой возникла дилемма – оставить нормальную тушенку другу, а самому сожрать просроченную кильку, или в кои-то веки похавать вкусно самому, соврав Сане, что больше ничего не удалось добыть. Взгляд так и падал на тушенку, но руки потянулись к кильке. Очень захотелось кому-то поплакаться о том, как тяжело ему приходится. Ещё о том, как хочется порой поступить в крысу, да совесть не позволяет, гори она, совесть эта, синим пламенем. Сохраняя спокойный при этом вид, Лисицын вскрыл банку, вывалил кильку в котелок, залил водой, а затем достал из рюкзака три вялые подмороженные картофелины. Через пять минут убогое бурое варево начало нагреваться. Черт. Надо было сперва картошку сварить, а потом рыбу кинуть. Ай, можно подумать, это говнище стало бы съедобнее.
Глядя, как медленно кружится рыбья требуха на поверхности воды в посудине, Леха гонял свои думки. Они не были конкретными, просто без поддержки ему казалось, что все, чем он занят, ни к чему не приводит, и что все бесполезно. Саня его только пилит, а больше никого у него нет. А ещё он постоянно, фоново, перманентно думал о том, что хочет жрать. И выспаться. И ощутить тепло. Пока он медленно тонул в пучине депрессии, на пороге объявилось ещё три человека. Они застали странную картину: сталкер, в чьё убежище зашёл отряд, вообще никак на них не отреагировал, продолжая неподвижно сидеть спиной ко входу. Зомби что ли?
– Эй, сталкер, подвинься, – сказал самый низкий из них, – Мы погреемся. Лисицын даже не обернулся.
– Да не, идите нах.
Ответ удивил трех бойцов.
Говорливый оценил обстановку ещё раз, просто чтобы убедиться, что ему не показалось. «Обрез» валяется одиноко у стены. Пистолет ПМ рядом с представителем местной фауны, только руку протяни, однако, представитель фауны не стал напрягаться. Да уж, крепко его прибило. Но судя по ответу не зомби. Дурачок? Али просто контуженный?
