Младшему из братьев стало по-настоящему страшно, и он пытается сбежать. Но, конечно же, ему это не удастся. Оковы на его ногах прикручены к металлической платформе, поэтому его попытка побега оканчивается тем, что он приземляется на задницу.
В толпе раздается смех. На экране видно, как старший беспомощно смотрит на ноги. Он двигает ртом, предположительно подбадривая младшего. Затем картинка меняется и на экране появляется заплаканное лицо младшего брата. Я отворачиваюсь и как можно непринуждённее прохожу между зрителями, которые все еще, как будто в экстазе уставились в экраны. У некоторых из них на плечах сидят маленькие дети, остальные машут флажками с гербом столицы.
Холодная, металлическая конструкция Эйфелевой башни на голубом-белом-красном фоне. В глазах всех людей ожидание, предвкушение, которое мне противно. У промышленников все просто: придерживайся правил и не будешь убит. Однако я знаю, что у по крайней мере троих людей на сцене не было другого выбора. Что бы они ни сделали, они сделали это от отчаяния, а не из жадности или криминальных наклонностей. Иногда необходимо - ради себя ли или ради людей, которых любишь - принимать неправильные решения, даже если знаешь, что за этим последует смертная казнь.
Моя рука осторожно проскальзывает в сумочку рядом стоящей женщины. Подкладка теплая и мягкая на ощупь. Я нащупываю что-то твердое, непонятное, затем что-то похожее на карманное зеркальце и, в конце концов, обнаруживаю тонкую папку, в которой предположительно находятся AMOC*. Я осторожно вытаскиваю её и прячу у себя за пазухой. Никто ничего не заметил.
Я иду дальше, делая вид, что меня интересуют детали казни. Палач тем временем встал между осужденными и показывает что-то толпе. Камера снимает предмет. Это ампула с оздоровительными клетками. В толпе слышится возмущенное шушуканье. Старший из братьев что-то внушает палачу, в то время как младший все еще продолжает плакать. Мой взгляд падает на золотистую сумочку прямо передо мной. Вместо замка у нее зажим, который я бесшумно открываю одним движением пальцев. Моя рука снова скользит вовнутрь и вытаскивает плоскую папку, которую я тут же прячу.
Тем временем палач стоит рядом с пожилой женщиной, держит цветную сумку с разными сладостями и что-то кричит зрителям грубым, хриплым голосом по-французски. Руки старухи дрожат и бесконтрольно дергаются, но ее лицо остается спокойным, взгляд направлен вдаль, которую видит только она сама.
Я медленно иду дальше, стараясь использовать пустые места в толпе. Моя собака терпелива, ей мастерски удается увиливать от ног и пинков. Иногда я восхищаюсь ее спокойствием. Сама я не такая спокойная. Если меня поймают... Мне нужно выбираться отсюда, но, когда камеру наводят на обоих Купидов и стоящего между ними палача, мое любопытство побеждает. Гул зрительских голосов замолкает и все без исключения смотрят на сцену. Палач обращается почти непринужденным тоном сначала к Купидам, потом к толпе. В отличие от двух предыдущих выступлений, он не держит в руках краденого. Он просто говорит, затем поворачивается к одной из опор стальной арки, проходящей поперек над головами жертв казни.
Из кармана своей робы он достает небольшой лазер и прожигает две засечки в металле. Только теперь я вижу, что на нем уже находится множество насечек. Я насчитываю 22. Видимо французы постепенно уничтожают всех преследователей. С меня хватит. Мне не нужно смотреть саму казнь, я точно знаю, что произойдет. Через металлическую пластину в полу подадут ток, который убьет преступников.
Затем их безжизненные тела вывесят на несколько часов как памятник - предостережение. Во Франции, скорее всего на Арке Дьявола, в Лондоне на воротах Лондон Павильон. Как будто трупы могут кого-то отпугнуть, кто действительно в отчаянии, сходит с ума от голода или переживает болезнь члена семьи.
Я только собираюсь вернуться с краденым в «Золотые Птицы», как в конце толпы зевак обнаруживаю парня, смотрящего прямо на меня. Большую часть его лица скрывают солнцезащитные очки и капюшон, но я тут же узнаю его. Это Купид, наблюдавший за нами, когда мы были на рыболовном катере. Еще раньше я из-за него чуть не утонула в болоте.
- Мали, вперед! - шиплю я, но Мали только растерянно смотрит на меня. - Там! - я указываю в его сторону, и моя собака бежит вперед, но при этом не понимает, что я от нее хочу.
В не себя от ярости, я пробираюсь сквозь толпу навстречу Купиду. Увидев, как медленно я приближаюсь, его губы расплываются в издевательской улыбке. Широким жестом руки он указывает на толпу людей. И все еще преспокойно стоит, облокотившись на фасад дома, немного в стороне от происходящего, так чтобы была возможность в любое время убежать и при этом так спрятаться в толпе, чтобы не привлекать ничье внимание.
- Мали! - снова требую я и снимаю с нее поводок. - Хватай его!
Она по-прежнему не понимает, кого я предлагаю ей в качестве мишени. Ее нос дергается, когда она пытается унюхать врага. Однако затем она снова вопросительно смотрит на меня. Я пробираюсь дальше к Купиду. Со сцены раздаются приглушенные крики, и я заставляю себя не смотреть туда. Заметив, что я медленно, но верно приближаюсь к нему, Купид отходит от стены. Его поза выглядит напряженной, а гримаса на лице немного застывает. Когда я, наконец, добираюсь до края толпы, он быстро срывается с места. Я немедленно следую за ним, твердо решив в этот раз не упустить его. Мали наконец-то поняла свое задание и тоже рванула с места. Некоторые люди смотрят нам вслед, однако спектакль на сцене тотчас снова захватывает их.
Купид пробегает между двумя деревьями, перепрыгивает через забор и исчезает в парке. Я делаю тоже самое, но вместо того, чтобы снова вслепую бросаться за ним в темноту, я останавливаюсь и прислушиваюсь. Слева от меня я улавливаю тяжелые шаги по каменистому грунту. Я продолжаю преследование и через несколько метров действительно натыкаюсь на гравийную дорожку, тянущуюся через сад роз. Между большими цветами стоят лампочки, облегчающие мне охоту. Если Купид надеялся, снова отделаться от меня в темноте, то он просчитался. Я вижу его силуэт, исчезнувший между двумя кустарниками в форме медведя и льва, и ускоряю свой темп. Расстояние между нами уменьшается. Мне даже удается два раза дотронуться до рукава преследователя. И тут он делает решающую ошибку: он оглядывается на меня, теряет равновесие и падает. Издав стон ударяется о каменную лестницу и скользит вниз по ступенькам.
Мали тут же впивается зубами в его штанину, а я сажусь ему на грудь, чтобы удержать своим весом на месте. Затем я срываю с него очки.
Глава 44
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
