Она достала из сумочки табак, скрутила тоненькую сигарету толщиной со спичку и жадно закурила. С момента несчастного случая с дедом прошла всего неделя, но она прожила ее тяжело: больница, полицейский участок, кладбище.
— А что же с белым «мерседесом»? — спросил Джимми.
По телефону она рассказала ему о последних словах деда и о своем визите в полицию.
— Какое все это имеет теперь значение? — вздохнула она. — Дед умер, понимаешь? И от того, что мы начнем гоняться за белым «мерседесом», он не оживет.
Тут она сделала глубокую затяжку.
— Тебе все-таки надо было пойти на похороны.
— Почему?
— Там было много поучительного. Пастор и эти железные старики. Я, например, усвоила, что нельзя слишком быстро сдаваться.
— Главное, что ты это усвоила, — подкольнул Джимми.
— Я — да, — сказала она вполголоса.
— Ну, а дальше?
— Что ж, давай выясним, кто этот человек на «мерседесе». — Помолчав, она добавила: — Но как?
— Предположим, — глубокомысленно начал Джимми, — что дед действительно был сбит этим человеком. Тут же возникает вопрос: кому нужно устранять человека в возрасте семидесяти пяти лет?
Он испытующе взглянул на Уллу.
— Говорите же, комиссар Шимански, — воскликнула она абсолютно серьезно.
Джимми скривился.
— Мы слишком мало знаем о твоем деде. Как он жил и всякое такое. Может, у него были враги.
— Я тебе рассказывала, как живет дед… как жил то есть, — поправилась она. — По утрам он чаще всего шел к врачу. Потом в магазин, покупал что-нибудь к обеду. Потом спал часа два-три и, наконец, садился на мопед. Покупал корм для кроликов, наведывался к старым друзьям, заглядывал в пивную Эрны. По вечерам смотрел телевизор или отправлялся на собрание.
Улла допила пиво.
— Так, может, с этого и начнем? — спросил Джимми.
— С чего?
— С пивной. Ты говоришь, он часто бывал там.
— Точно. Они даже были на похоронах. Но я туда не пойду.
— Почему?
— Из-за парней, что болтаются там целыми днями. Не люблю, когда пристают.
— Хорошо, пойду я, — сказал Джимми. — А ты куда?
— Я пойду в городской архив. Старики рассказали, что там есть записанное на магнитофон интервью с дедом. Для какой-то выставки. «Террор и сопротивление в Бохуме» или как-то так.
— А тебе не кажется, что с тех пор прошло уже много времени?
— Но с чего-то ведь надо начать, — решила Улла.
13
После двух холодных осенних дней вновь выглянуло солнце, и у входа в пивную появился народ. В компанию молодых парней с наголо обритыми головами затесалось несколько девушек.
Джимми медленно проехал мимо, поставил мотоцикл у пивной, подошел к окошку и спросил бутылку пива.
— Но открыть ее вам я не смогу, — сказала хозяйка, кивнув на картонное объявление в окне.
«Потребление алкогольных напитков возле пивной запрещено» написано было на нем кривыми печатными буквами.
Джимми уселся на свободное местечко возле стены. Солнце пригревало. Девушки искоса наблюдали за ним. Он протянул бутылку соседу.
— У тебя не найдется ключ семнадцатый номер?
Наголо остриженный парень извлек из кармана открывалку, рывком снял пробку, совсем не погнув ее, и снова аккуратно прижал к бутылке.
— Вот это школа, — восхитился Джимми.
— А ты как думал? — гордо сказал другой, наслаждаясь триумфом.
Он был того же возраста, что и Джимми, быть может, чуть старше. Между высокими ботинками парашютиста-десантника, в которые заправлены были линялые джинсы, стояла бутылка с пивом. Правой рукой парень вылил треть ее содержимого в себя, снова закрыл пробкой и поставил на старое место. Все это время левая рука помещалась в кармане летной куртки.
— Слышь, — начал Джимми, по достоинству оценив его искусство, — ты не знаешь Эмиля Штроткемпера, он бывает здесь время от времени?
Другой парень из группы, тоже бритоголовый, но чуть постарше остальных, отставил бутылку в сторону. Потом выключил кассетник. Громкая, шумная музыка резко оборвалась.
— Бывал, ты хочешь сказать, — ответил сосед Джимми. — Сейчас он в земле сырой.
— А откуда ты его знаешь? — осведомился старший.
— Это дед моей подружки.
— Надо же, у Эмиля была внучка, — удивился открыватель бутылок. — Я об этом не знал. И сколько же лет этой красотке, сорок?
Девушки, продолжавшие коситься на «сузуки», захихикали.
— Ну, ты даешь! — воскликнула одна, густая прядь волос падала ей прямо на левый глаз.
Один-ноль в пользу завсегдатаев.
— Ты бы к парикмахеру, что ли, сходил, — Джимми попробовал выравнять положение и незаметно вынул руки из карманов.
Движение это заметили бритоголовые, и девушки тоже.
— Нервный ты больно для своих лет, — сухо сказал владелец кассетника, утверждая тем самым свое превосходство.
Джимми сделал еще глоток, раздумывая, как бы получше подступиться к парню.
— Историю с несчастным случаем ты знаешь, наверное, лучше, чем я, — попытался он еще раз.
Ответ последовал незамедлительно.
— Можешь быть уверен, старина. В тот вечер я был здесь.
— Здорово, — кивнул Джимми. — Только ведь все это произошло по дороге домой. Или ты сидел на заднем сиденье?
Девушки прыснули, представив себе подобную картину. Счет стал два-один. Джимми продолжал наступление.
— Ты, наверно, уже слышал, что это был вовсе не несчастный случай?
— Говорят.
Бритоголовый вынул руку из кармана и закатал рукава куртки. Татуировка в виде креста натянулась на мускулах.
— Старой развалине ездить в такую погоду на мопеде — самоубийство.
Он кинул быстрый взгляд на девушек. Они по-прежнему хихикали. Равновесие сил было восстановлено.
— А ты в самом деле думаешь, его кто-то задавил? — спросил старший.
— Эмиль, во всяком, случае говорил именно так, — простодушно выдал Джимми. — Вроде бы это был белый «мерседес».
Парень внимательно взглянул на него.
— Я его видел.
— Значит, все-таки сидел на заднем сиденье? — театрально выдохнул Джимми.
Девушкам это, естественно, понравилось. Он снова вел в счете.
— Спроси лучше Пивную Бочку. Он-то был при этом наверняка, — съязвил бритоголовый.
— А это еще кто?
— Он был тогда на улице, — вмешалась одна из девушек, показав на скорчившегося пьяного в самом конце стены.
— А еще парочки столь же надежных свидетелей у тебя нет? — спросил Джимми.
Фырканье девушек подтвердило, что он набирает очки.
Но до победы было еще далеко. Он снова глотнул пива.
— Ну и где ты видел эту телегу? — спросил он уже вполне серьезно.
— Здесь, у пивной. Он проехал мимо и двинулся вслед за Эмилем, верно, как в аптеке.
— А номер не помнишь?
Бритоголовый почесал кончиками пальцев лысину.
— Во всяком случае, машина была не из Бохума, — сказал он наконец.
Спрашивать про водителя глупо, решил Джимми. Тогда было темно и шел дождь.
— А у тебя нет идей, кому это так хотелось придавить Эмиля? — спросил он вместо этого. — Он тебе ничего не рассказывал?
Бритоголовые переглянулись.
— Эмиль рассказывал много всякого, особенно когда заняться было нечем, — ответил старший. — Все басни прошедших времен.
— Ну а насчет настоящего как? Не мог же он все время рассказывать о прошлом?
— Он — мог! — небрежно бросил старший и снова включил музыку. Сосед откинулся назад и влил в себя остатки пива. Потом лениво направился сдавать пустую бутылку.
На обратном пути он остановился возле Джимми.
— Знаешь, из-за чего убивают чаще всего?
Джимми взглянул на него снизу вверх.
— Из-за ревности, — ухмыльнулся парень и, повернувшись к девушкам, дернул свисавшую на лоб прядь.
Джимми уселся на мотоцикл и на нем сорвал разочарование. Слишком сильно дал газ, и мотоцикл с ревом вылетел на проезжую часть.
Парень, которого называли Пивной Бочкой, подошел шаркающей походкой, чтоб допить оставшееся после Джимми пиво.
Старший из бритоголовых поднялся, направился к вокзалу и стал набирать в телефонной будке длинный номер.
14
Городской архив находился в уродливом кирпичном здании за биржей труда. От висящего над Руром смога красные когда-то кирпичи почернели. Должно быть, в здании мрачно и пахнет сыростью. Таким и должно быть место, где хранятся старые, списанные в архив дела.
Но первое впечатление оказалось обманчивым.
Архивариус, к которому ее направили, доктор Меерманн, совсем не походил на древнего иссохшего человека в сером кителе. Ему было самое большее тридцать пять, спортивная фигура, длинные черные волосы и юношеское лицо. Вместо бумажной пыли от него пахло хорошим одеколоном. Улле он понравился.
