Матушка Линнор, лицом и фигурой более похожая на добрую бабушку из большой крестьянской семьи, в ответ на королевский взгляд застенчиво улыбнулась и поклонилась монарху. Настоятель Темпер, Хранитель Огня, Верховный Жрец митрианского ордена, напротив, смотрел на киммерийца с явным вызовом и единственный из всех не отвел глаз. Конан нахмурился.
— Вы можете сесть, — сказал он наконец.
Спутники варвара повели себя по разному. Монах, явно чувствуя себя неуютно, примостился на краешке одного из стоявших на возвышении кресел. Нейя по привычке встала сперва рядом с троном, но, опомнившись, поспешно отошла и присела на покрытую ковром каменную ступеньку, иногда обводя собравшихся диковатым взглядом только что проснувшегося человека. Зато одноглазый выглядел совершенно непринужденно. Устроившись в кресле военного советника, он с блаженным вздохом откинулся на высокую спинку, вытянул ноги в видавших виды сапогах, будто уставший с дороги путник, и даже прижмурил глаз, блестевший сквозь круглое отверстие в маске — ни дать ни взять, собрался немного вздремнуть.
— Я, Конан Канах, волею богов и людей властитель королевства Аквилония и ныне единственный представитель высшей власти на земле Пограничья, — тяжело начал киммериец, когда перестали шуршать одежды, смолкли покашливания и перешептывания и под сводами Круглой Залы повисла полная тишина, — собрал вас, родовитых и знатных, наделенных богатством и правом принимать решения, дабы судить, кому занимать отныне место сие.
Могучая ладонь короля-варвара крепко пристукнула по подлокотнику трона, будто поставив точку в краткой вступительной речи. При необходимости Конан умел излагать свои мысли четко, гладко и ясно.
— До сего дня корона Пограничья принадлежала Карающей Длани, военная же мощь зиждилась на союзе с двергами. Однако дверги ушли, и неизвестно, вернутся ли вновь. Во что превратились принадлежащие к Карающей Длани, вы видели. Итак, я говорю вам, лучшие люди королевства Пограничного: у вас нет более короля и нет наследника, и не сыщется силы оборонить свой край от скогров. Засим я, Конан Канах, король Аквилонии, — присутствующие в зале затаили дыхание, — беру земли Пограничья под свою руку и под защиту легионов своих, и объявляю их протекторатом Трона Льва, со всеми вытекающими отсюда для жителей сих земель привилегиями и повинностями. Если найдутся среди вас несогласные с таковым решением, пусть поднимут свой голос против прямо сейчас. За время ожидания собравшиеся успели обсудить и такой поворот событий, оттого заявление Конана не стало неожиданностью. Едва киммериец закончил, как со своего места воздвигся настоятель Темпер, едко осведомившись:
— Как понимать: «нет короля»? А что же сталось с законным монархом, с Эртелем Эклингом?
— Я мог бы сказать, что он погиб или ушел со скограми, — медленно произнес Конан. — Но это не было бы правдой. Сейчас вы увидите вашего прежнего короля.
Двери зала распахнулись. В зал вошел сотник Галтран, за ним двое гвардейцев — они с трудом удерживали растяжки, с которых, придушенно рыча, силился сорваться матерый волк. Перекрывая звериное рычание и испуганные возгласы вельмож, прозвучал голос киммерийца:
— Вот он, Эртель из племени Карающей Длани. Обращение постигло и его, но нам удалось удержать его в замке… скорее по случайности, чем намеренно.
Короткое замешательство среди собравшихся, и Верховный Жрец запальчиво выкрикнул:
— Откуда нам знать, что это — король Эклинг? Может, эту тварь доставили прямиком из Ронинского леса? Или отыскали на псарне?
Волк рванулся в сторону говорящего так, что едва не повалил обоих гвардейцев.
— Я подтверждаю, — Нейя Раварта откинула с бледного лица прядь волос. — Я тоже принадлежу к Карающим. Это Эрт… король Эклинг.
— Я тоже подтверждаю, — подал голос брат Бомбах. — Я видел, как он… обратился. Стигийская магичка успела запереть его в подземелье, и я оказался рядом.
— А поведай-ка нам, как ты оказался в подземельях! — вскричал Темпер, тыча в монаха узловатым пальцем. — Ежели кому неведомо, то сие есть звонарь из храма на Ветреном Холме, известный неумеренным к вину пристрастием и буйным нравом, коему лишний раз приврать — что сплюнуть! Что же до госпожи Раварты, так сами взгляните — бедняжка еле на ногах держится и вроде бы не в себе! Можем ли мы доверять ее свидетельству, братья?
— В подземелье я попал за изничтожение оплота гиперборейского чернокнижия и вижу в том не вину, но доблесть немалую! — взревел Бомбах, также вскакивая. — Касательно короля Эклинга сказал я вам чистую правду, в чем клянусь именем Митры и святостью Его! Вы же, отец настоятель, отсиделись в храме, покуда я вместе с братьями единоверцами стоял на стенах против тварей ночных! И скажу я вам, только тем все мы спаслись, что королевская дочка, дитя малое, себя за нас скограм на растерзание отдала и свела их прочь из города, да жива ли она теперь, неведомо!
— Ею закончилось, да не с нее ли началось?! — брызжа слюной, возопил Верховный Жрец.
В Круглой Зале сделалось шумно. Половина присутствующих повскакала с мест, наперебой выкрикивая вопросы и протесты. Волк остервенело рвался с привязи, на узком лице настоятеля Темпера блуждала ехидная улыбка, Нейя Раварта сжалась в комочек, испуганно закрываясь руками. Однако крики стихли мгновенно, когда король Аквилонии, стремительно встав во весь свой немалый рост, гаркнул, будто на поле боя:
— Тихо! — и, когда в наступившей тишине все лица обратились к нему, продолжал негромко и зловеще, чеканя каждое слово:
— Если вы забыли, как вести себя в присутствии короля — пускай не вашего пока что — я напомню вам, месьоры. Я приказываю вам сесть и впредь, если желаете что-то сказать, отрывать свое благородное седалище от скамьи не иначе как с моего позволения. Когда говорит один, остальные молчат. Это приказ короля. Нарушивший его повинен смерти, и мои гвардейцы исполнят приговор немедля. Ясно? Галтран! Уведите Эрт… волка. Я готов выслушать вас, благородные месьоры, но если кое-кто путает портовую таверну с залом собраний, то и я забуду об этикете и поступлю с нарушителем по-варварски. А теперь говорите. По очереди. Да не забывайте представляться, незнакомых лиц я здесь вижу втрое больше, чем знакомых.
* * *
— …Они, конечно, еще покуражились для виду, набивая цену и торгуясь за каждую мелочь. Местный Верховный Жрец метал громы и молнии, обвиняя сестренку Дис в самом наичернейшем ведьмовстве, а отца — в попытке узурпировать власть. Насчет последнего он почти угадал, но тут с почтеннейшим священнослужителем приключилась досадная неприятность, — Лаэг злорадно хихикнул. — Он так надсаживался, ратуя за справедливость, что его дряхлое сердечко не выдержало. Старика хватил удар — прямо посередине речи. После чего благородные дворяне как миленькие кинулись приносить присягу верности, едва ли не отпихивая друг друга локтями. Твой знакомец, этот жуткий магистр колдовских искусств с одним глазом, сидел, ровно в балагане на лицедейском представлении, — вертевшийся в большом деревянном кресле подросток весьма схоже передразнил Хасти Рабирийца, заменив кожаную маску подвернувшимся под руку шелковым платком, — и только эдак укоризненно покачивал головой, дивясь падению людских нравов.
