Алана не нашлась, что ответить. Ей и в голову не приходило, что попадание в Приют было даже для одаренных людей зачастую неосуществимой мечтой. Всего двадцать человек каждые десять лет! Ей стало стыдно.
И все же быть собственностью Приюта… Объяснять Хелки, что просто не хочет быть рабом, Алана тоже считала неуместным.
Вообще-то она была права?
Привлекательная картина будущего промелькнула перед ее глазами. Келлан, Хелки, Приют, полная тепла и чудес жизнь. Директор Син сможет защитить ее от страшного Даора Кариона, и тогда…
«Нет, не сейчас, — остановила она себя. — Не когда я боюсь так, что сижу в кухне без света и разговариваю шепотом».
— Знаешь, что? — взвилась Хелки, так и не дождавшаяся от Аланы ответа. — Я сама найду директора Сина. Сама поговорю с ним. И скажу, что ты готова. Пусть он защитит тебя, а ты разбирайся. И про герцога Кариона ему расскажу.
— Нет, подожди! — Алана рванулась за подругой, но как всегда не успела, и вместо руки схватила только воздух.
Алана бросилась к двери, но в темноте споткнулась об отброшенную Хелки табуретку, потеряла равновесие и больно ударилась о край стола бровью. Глаз мигом залила и защипала хлынувшая кровь, и девушка зажала рану, чувствуя, как мерзко скользят пальцы. Она нашла на ощупь лоскут чистой ткани и прижала его к лицу, чувствуя, как волокна медленно тяжелеют. Не отнимая руки ото лба, Алана упала на кровать лицом вниз, надеясь, что придет Келлан.
И тут же представила себе, как в тесную кухоньку заходит огромный как скала черный герцог. Как он наклоняется к ней и снова убирает прядь волос за ухо… Алана коснулась своего виска там, где скользнули его пальцы, и зарделась: маленький кусочек кожи еще горел от его прикосновения.
62. Алана
— Встань, нужно поговорить, — знакомый тихий голос раздался, казалось, из ниоткуда, и Алана, только прикрывшая глаза, мгновенно оказалась на ногах. Директор Келлфер осветил кухню холодным голубым светом и натянуто улыбнулся, увидев заплаканное лицо и смятую постель. Алана пригладила руками волосы. Она знала, что ее лицо опухло, и ссадина, хоть и покрылась коркой и больше не кровила, выглядит ужасно, и прическа растрепалась, и платье наверняка помялось и было запачкано кровью. Она была жалким зрелищем, а отец Келлана и не думал уходить.
— Добрый вечер, мастер Келлфер, — поздоровалась Алана, придерживая самодельную повязку и пытаясь закрыться от внимательного взгляда волосами.
— Ожидала моего сына, — презрительно протянул Келлфер, оглядывая простую обстановку. — Да… И что они в тебе нашли.
— Келлана тут быть не могло, — почему-то начала оправдываться Алана, но Келлфер поднял руку, и она замолкла.
— Ты уже согласна обучаться? — спросил он.
Алана молчала.
— Твоя подруга сказала тебе про год на решение?
— Нет, — растерянно ответила Алана. — Какой год?
— Интересная у тебя подруга, — хмыкнул Келлфер, с брезгливым выражением на лице присаживаясь на стул у двери. — Я велел ей рассказать тебе историю о том, как один из послушников отказался давать клятву и поэтому проучился лишь год. И что его просто отпустили. Думал, это тебя убедит.
Алана не поднимала глаз. Да, эта история многое меняла. Но какое вообще Келлферу дело? И почему Хелки скрыла ее?
— Ты сейчас думаешь, зачем мне это, и почему же она не рассказала, — скучающим тоном проговорил Келлфер. — Не нужно быть моим сыном, чтобы читать твои мысли. Они все у тебя на лице описаны. Как у любой примитивной простачки.
Алана проглотила и это оскорбление. Она не понимала, что нужно Келлферу, и это пугало ее. Его приход был сродни появлению нечистой силы.
— Чем я могу быть вам полезна? — вежливо она обратилась к директору.
— Син почему-то хочет, чтобы ты осталась учиться в Приюте, — продолжил Келлфер, будто не услышав ее вопроса. — Он попросил моего сына убедить тебя, он попросил меня повлиять на твое решение, а я предложил поспособствовать этому твоей подруге. Но Хелки Рианон решила, что история — ложь, и, похоже, вознамерилась убедить тебя честно. Удивительно, сколько уважения ко вчерашней рабыне может быть у бастарда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я как раз не рабыня, — тихо возразила Алана. Где-то внутри закипала злость. — И я благодарна Хелки.
Это была чистая правда. Алана уже не впервые думала, что судьба, которая свела ее с таким другом, не может быть злой.
— Тем не менее, этот бывший послушник — мой хороший друг, — продолжал Келлфер, не обращая внимания на то, что Алана вообще открыла рот. — Он прибыл на праздник. И он хочет видеть тебя. Вила жена Ласа, — последние слова он выплюнул почти издевательски.
Происходящее становилось все более и более странным. Алана была в замешательстве. Что такого зависело от ее решения, что Келлфер так старается?
— Я бы хотела остаться в Приюте, — не соврала она. — И я…
— Хорошо, но меня не интересуют подробности, — отмахнулся Келлфер. — Об условиях говори с Сином.
— Тогда я могу не идти к вашему другу, раз меня не нужно убеждать? — спросила окончательно сбитая с толку Алана.
Келлфер выразительно огляделся. За весь разговор он впервые удостоил вопрос девушки ответом, но и им поставил ее в тупик:
— Да, пожалуй. Думаю, ему полезно будет увидеть это. Он сам заглянет.
— Он придет сюда?
Келлфер поднялся со стула так, будто дерево запачкало его.
— Тебе очень повезло, — сказал он бесцветно.
— Мастер Келлфер, — тихо сказала Алана. — Я под защитой Приюта?
Зеленые глаза, так похожие на уже родные ей глаза Келлана, недобро сверкнули.
— Разумеется. Никто сегодня не причинит тебе вреда, не бойся.
Алана склонилась в почтительном поклоне, но Келлфер уже вышел, оставив за собой открытую дверь.
63. Алана
Алана не стала зажигать свет. Она вышла из кухни через заднюю дверь и немного постояла, привыкая к холоду, а потом уверенно шагнула в сад трав. Она нечасто ходила сюда: одуряюще тяжелый запах можжевельника, смешанный с резкими нотами чабреца и горца змеиного, тонкий аромат кориандра и пряный морок тимьяна, и отзвуки других использовавшихся в готовке растений — все сливалось в месиво запахов, и от этой дисгармонии ныли виски. Алана обычно забегала в этот дикий огород лишь на пару минут, ища недостающую специю, и тут же возвращалась на свежий воздух. Впрочем, сейчас запах был не таким тяжелым: наверно, сказывалась погода.
Маленький пятачок шуршащей зелени, противостоящей надвигающемуся холоду, был отгорожен от морозов последнего осеннего месяца деревянными балками, на шершавой поверхности которых даже в темноте виднелись руны. Несмотря на близкую к морозу температуру воздуха, земля внутри оставалась теплой, и некоторые растения цвели, как и обычно. Алана с удовольствием ступила на узкую дорожку, ощущая под ногами не мерзлый песок, а мягкую почву. Она прошла мимо тихо шелестящих зарослей шалфея, провела рукой по острым листьям эстрагона, легко коснулась пальцами перьев лимонной травы, втянула носом воздух рядом с мелиссой и наконец остановилась у самого края, где под жмущейся к ограде калиной белели мелкие цветочки тысячелистника.
Алана развернула чистый лоскут ткани, и, перетирая в пальцах мелкие листья, сделала себе компресс. Вспомнилось, что мама называла тысячелистник порез-травой, и душу кольнула тревога: как она там?
Алана присела на теплую от магии балку и обняла тонкие стволы калины. Ранку щипало от сока тысячелистника. Девушка протянула руку и сорвала гроздь черных в темноте ночи плодов и поднесла это соцветие к лицу. Аромат от ягод почти не исходил. Алана раскусила ягоду и тут же выплюнула ее, поморщившись от горечи и сладости.
Где-то вдалеке разрывались блуждающие огни, веселя гостей, пришедших на праздник, но их мерный гул, как и отсветы вспышек, казались бликами другого мира. Алана дрожала от ветра, кусавшего спину, куталась в свою любимую шаль и смотрела сквозь ветки калины в глубокое небо. Впервые запах сотен трав не будоражил, а успокаивал ее, делая происходящее похожим на сон. Глаза закрывались.
