— А это откуда? — Виола показала глазами на четыре длинные глубокие царапины, видимые в разрезе красной рубашки. Они наискось пересекали его грудь от плеча, подобно орденской ленте.
— Это? — Натал усмехнулся: — На вторую ночь в горах на нас волки напали. Костёр — не костёр, а один почуял кровь и сразу ко мне. Вот, оставил автограф, на память.
— Надеюсь, ты тоже не зевал, старик? — сверкнул глазами Гиацинт. — Шкуру покажешь?
— Да, там, в наших вещах. Здоровый зверюга!
— Не сомневаюсь, — вздохнул Джордано. — Глупо всё-таки: волк против волка…
— Почему, вполне законно, — проворчал Нат. — Это же был испанский волк и явно держал сторону Неро`, а я…
— А ты — расист! Из Бразилии, — хмыкнул Гиацинт. — Я тебе давно говорил.
Натал, сидя напротив него в шлюпке, погрозил другу кулаком:
— Я тебе покажу расиста!
Граф, смеясь, достал из кармана потрепанную шёлковую ленту и повесил свою правую руку на грудь, так же как у Натала:
— Старик, на зеркало обижаться глупо.
Друзья засмеялись, признавая справедливость его слов. Нат тоже расхохотался и махнул здоровой рукой:
— Ладно, живи, брат-близнец! Амариллис увидит, убьёт обоих. Гарантирую!
— И я вас защищать не стану! — сердито заверила Виола. — Она будет полностью права: вас лучше убить самим, чем ждать, пока это сделают другие!
— Хорошенькая логика! — возмутился Натал. — Это у всех женщин такая, или только у наших?
Гиацинт не знал ответа:
— Понятия не имею. Могу только сказать, нам с тобой повезло…
После знакомства с принцессой и её окружением и завтрака в их компании, новые пассажиры "Сирены" спустились в кубрик к матросам. Натал остался на палубе. Они с Гиацинтом сидели на корме, друг против друга, взяв вместо столика деревянный ящик для канатов, поставив на него бутылку вина и, якобы продолжая завтрак. На самом деле, обменивались впечатлениями от последних событий.
— Знаешь, — Гиацинт кивнул в сторону кают, где находились их друзья. — Эти тебя похоронить пытались. Я не дал.
— Ориентировался по себе?
— Угу. Ты тоже?
— Да. С тобой разве чего хорошего дождёшься, — усмехнулся Натал. — Я после свалки на берегу ещё сомневался, а после нападения волков сразу понял, что пропуск в рай мне пока не дают. Отсюда вывод, что и с тобой всё в порядке.
— Точно. Молодец, соображаешь.
— Ещё бы! — Нат опустил глаза и вздохнул: — Хотя, шансы были.
Гиацинт смотрел сквозь доски палубы. Ему виделась чёрная земля, залитая кровью.
— Из-за меня всё это, — шёпотом проговорил он.
— Ага, как обычно, — с полным спокойствием подтвердил Натал, жуя бутерброд. — Кроме вас, граф, на свете больше ни одного рычага движения Вселенной не наблюдается. Я, по крайней мере, ничего другого в жизни не видел! В Бразилии, незадолго до моего отъезда, случилось сильнейшее наводнение, а в Перу два извержения вулкана, так я всё думал, с чего вдруг? А оказывается, это исключительно твоя вина.
Гиацинт криво усмехнулся:
— Спасибо, утешил.
Натал налил ему ещё полстакана:
— Успокойся.
— Что "успокойся", нас — двое, а их — больше двадцати!
— А я слышал, в Японии при последнем цунами жертв было…
— Перестань. — Гиацинт, наконец, поднял голову и посмотрел на друга. Подавил вздох: — Ты прав, давай о чём-нибудь другом…
Натал серьёзно сказал:
— Чего теперь, этих из форта тоже порядком полегло… не считал. Так что у принца голова не меньше твоего болит.
— Ха, ещё насколько больше! Потом расскажу.
54.
Омела, стоя неподалёку, наблюдала за ними. Она не слышала разговора, а изумлённо рассматривала высокого загорелого незнакомца, сильно похожего на разбойника, появление которого повергло её новых родителей и друзей в столь безумную радость. Они даже не взяли её на берег, хотя сами катались на шлюпке, это нечестно! Хорошенько подумав и смутно припоминая его имя, девочка поняла, что известие именно о его смерти недавно повергло её друзей в не менее глубокое горе. Он, значит, живой? Тем лучше, он ей нравится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Натал заметил пристальный взгляд Омелы:
— Миленькая малышка. Дочка капитана?
Его друг засмеялся:
— Угадал, старик! Только не туда смотришь, капитан О`Хризантем тут ни при чём. Это — моя дочка.
Натал уставился на него и долго хранил молчание. Потом налил себе ещё вина.
— Знаешь, — проговорил он, — я уже и не удивляюсь. Хотя, так нечестно. Мы не виделись всего несколько дней, где ты её взял?
Гиацинт двинул плечом:
— Нашёл. Она мне понравилась, вот и украл. По-цыгански.
Друг нахмурился:
— А серьёзно?
— Она спасла мне жизнь. А потом, заодно, и нам всем.
— Хорошая девочка, — оценил Нат и обернулся к Омеле: — Иди сюда.
Она подошла и встала перед ним, засунув обе руки в кенгуриный карман своего платья:
— Здравствуй.
— Привет.
Омела посмотрела на них, сперва на одного, потом на другого. Обернулась к Гиацинту.
— Папа, это твой друг?
— Да, золотце.
— Лучший друг, — строго уточнил Натал, с интересом разглядывая её.
— Я так и поняла. — Омела о чём-то сосредоточенно размышляла: — Значит, тебя не убили?
Он усмехнулся:
— Нет, как видишь. Тебя как зовут?
— Омела Ориенталь.
— Боже, как официально! — Нат перевел искрящийся иронией взгляд на Гиацинта. Тот нахмурился:
— Ты мне глазки не строй! Я ж говорю, моя дочка!
— Да я вижу, вижу. Омела, ты как, очень вредная девочка?
Она сморщила нос:
— Не очень. Так, самую малость. — (Оглянулась на Гиацинта). — Папа, он — такой же крокодил, как и ты?
— Что ты, он значительно крокодилистее, — однозначно ответил Гиацинт.
— Чего? — не понял Натал.
Граф сделал успокаивающий жест:
— Я тебе потом объясню.
Омела подошла к новому знакомому. Он сидел на низкой скамейке, но Омеле всё равно пришлось смотреть вверх, чтобы разговаривать с ним. Выбрав его колено как удобную опору, она взялась за него.
— А ты можешь поднять меня одной рукой? — тоном вызова спросила она.
Натал поставил пустой стакан на крышку ящика.
— Ну, могу. А очень надо?
Его тон ясно свидетельствовал, чтобы встать, ему понадобится достаточно весомый аргумент.
— Очень, — Омела привстала на цыпочки, держась за его колено и доверительно сообщила: — Понимаешь, с высоты открывается такой вид…
Нат нашёл аргумент вполне убедительным. Он встал, подхватил Омелу правой рукой, как пушинку, и закружил в воздухе. Потом поднял повыше и посадил к себе на плечо.
Девочка нашла, что вид оттуда очень даже ничего и высота два с половиной метра — её любимая высота. Натал снисходительно усмехнулся:
— Можешь даже встать в полный рост, если хочешь. Будет — три метра.
— Старик, прекрати, — сказал Гиацинт. — Свалится ещё!
— Чего вдруг? — Натал двинул плечом, как обычно, выражая недоумение. То, что на этом плече сидела Омелка, его движению помешало не больше, чем если бы вместо шестилетней девочки Нат держал маленькую обезьянку.
Крепко держась за его руку, Омела встала в полный рост и взвизгнула от восторга. Видимо, она установила новый рекорд высоты, намного превосходящий все, известные ей до сих пор.
Натал вернулся вместе с ней к своему месту за столиком и сел, а Омела слезла вниз, поставив ножки в красных башмачках на его согнутое колено, как на ступеньку. А потом спрыгнула на палубу.
При этом (Гиацинт был уверен, доченька сделала это нарочно!) она скользнула рукой по груди Натала и зацепила раны от когтей волка. Тут же обернулась и обеспокоено воскликнула:
— Ой, тебе больно?
— Нет, — усмехнулся Натал. — Это просто царапина, ерунда.
Омела очень пристально посмотрела на него. Потом спросила:
— А тебя как зовут?
— Натал Кливи`.
— "Дядя" или так?
Натал серьёзно нахмурил чёрные брови:
— Можно "так".
— Ну и хорошо, — Омела снова вцепилась в его колено, не желая "выпускать из рук" новую игрушку. — А кто тебя поцарапал?
