— Какое?
— Любое решение нужно обдумывать, — напомнил я. — На это у людей уходит день, иногда неделя, а иной раз и месяц. У вас, как понимаю, на обдумывание можно взять пару сотен лет.
Она вздохнула с облегчением:
— Да, это выход…
— Но вы возьмете на обдумывание пару часов, — сказал я напористо. — Ответите вечером, а то и за обедом.
— Конт?
Я сказал успокаивающе:
— Они придут с ерундой, сами увидите.
Глава 12
Даже я не чувствовал ее тревоги и волнения, по крайнем мере не замечал, когда мы вышли из спальни и величаво шествовали через залы к тронному. Вернее, величаво шествовала Синтифаэль, я шел сбоку и на шаг сзади, всем своим видом подчеркивая, что я всего лишь муравей-служащий.
Эльфов в залах втрое больше, я вообще не думал, что их столько, а это же только самые знатные и допущенные к лицезрению… хотя трудновато как-то представить себе существование эльфов-землекопов, углежогов или кожевников. Наверное, они все знатные уже по самой породе, а это, увы, ведет к измельчанию вида и всевозможному вымиранию этноса.
Тревога разлита даже в воздухе, я вижу ее на лицах придворных, что молча склоняются в поклонах, чувствую грозные взгляды на своей грубой нежной шкуре, а свет падает с потемневшего свода неприятно багровый, словно окрашенный кровью.
Синтифаэль с приклеенной улыбкой на лице прошествовала к трону. Я продолжал сопровождать, как мальчик-слуга, только что шлейф не держу, у ступеней молча поклонился и отступил к придворным, но тех от меня шарахнуло, словно у меня пена на губах и сейчас всех перекусаю.
К королеве справа и слева подошли очень осанистые и величественные эльфы, поклонились величаво.
— Ваше Величество…
— Ваше Величество…
Кто из них лорд-канцлер, а кто шут, пока не различаю, у эльфов и шутки, наверное, очень серьезные, что и не шутки, а если шутки, то больше похожие на некрологи, мудрые шутить не любят и уже не умеют, но это ко мне совсем не относится.
Синтифаэль сидит на троне прямая и гордая, королевская надменность во взоре, а у меня мелькнуло, что все-таки это святотатство, не оставляет ощущение, что осквернил Сикстинскую мадонну или Пизанскую башню. Человек не должен касаться святынь вообще, а уж тем более так, как накасался я, можно сказать, вдоволь и без малейшего соображения на три жизни вперед, да и вообще это как-то весьма и чересчурно.
Некое затмение нахлынуло, но сейчас, когда почти пришел в себя, начинаю чувствовать то ли осквернителем Венеции, то ли воином Чингисхана в Александрийской библиотеке Тадж-Махала.
Один из эльфов отступил, не поднимая головы, другой еще раз учтиво поклонился, уже иначе, а судя по его изящному склонению головы и позвоночника, учтивость родилась еще до человечества, хотя, на мой взгляд, практика, люди могли бы подхватить у эльфов что-то и более полезное для народного хозяйства.
— Ваше Величество, — произнес он, — до меня, как главы Совета Мудрых, дошли слухи, что Ваше Величество изволили соизволить принять в своих покоях конта Астральмэля несколько отличающимся от официального протокола образом.
Она надменно приподняла одну бровь.
— Только слухи?
— Ваше Величество, вы готовы опровергнуть или согласиться…
Я видел по лицу Синтифаэль, что ей очень хотелось бы опровергнуть, и сам мучился с нею, однако она лишь выпрямилась на троне еще больше, прекрасная и величественная.
— Вайдаэль, — произнесла она холодно, на меня не взглянула, но я ощутил, как крепко она держится за мою руку и черпает во мне силы. — Вы единственный у нас герцог, чей род старше моего, но мне ваш тон совсем не нравится. Сообщаю, что сегодня ночью я услышала священный зов Великого Дуба!
В зале ахнули, прошла волна смятения, все сперва смотрели с вытаращенными глазами на королеву, очень красиво, кстати, потом начали поворачиваться друг к другу и перечирикиваться.
Глава Совета Мудрых вздрогнул, но эльфа такого ранга, титула и положения не так просто сбить с избранной линии поведения, он спросил так же угрожающе учтиво:
— И что Великий Дуб… сообщил?
Синтифаэль ответила холодно:
— Он сказал, что пришла пора кое-что изменить в нашем освященном тысячелетиями укладе. Когда-то мы правили миром… но сейчас доживаем свой век, прячась по лесам. Великий Дуб велел мне спасать остатки моего народа, чтобы вернуть ему если не прежнюю славу, то хотя бы достойное место на земле.
Ее голос звучал уверенно и напористо, но я по себе знаю, что за внешней стойкостью часто прячется откровенный страх, а то и паника, умолял ее беззвучно держаться, выстоять, она же королева, ее приучали выстаивать в таких схватках, королевы даже на эшафоте держатся с холодным и высокомерным достоинством, не роняя себя ни жестом, ни словом.
В зале снова шум, писк и перепискивание, растопыренные в изумлении глаза, а Вайдаэль, как глава Совета, поинтересовался, тоже не дрогнув и не теряя напора:
— А чем же, позвольте поинтересоваться, Священный Дуб изволил…
Она ответила безразлично:
— Позволяю.
— Ваше Величество?
Она произнесла с холодком:
— Я соберу Совет и сообщу. И попробуем обсудить проблему.
Он предложил с церемонным поклоном:
— Мы могли бы обсудить это сейчас. Совет здесь в полном составе, достаточно уединиться в одной из комнат…
Я сказал ей взглядом, что же, соглашайся, мы этих старых пердунов сейчас раздербаним, лучшие доводы в споре у тех, у кого длиннее мечи и кто готов их применить, однако она ответила тем же ровным голосом:
— Обсудим, когда выберу для этого время.
Он выпрямился, вперил в нее прямой взгляд, острый, как заточенное для боя копье.
— Ваше Величество!
Она, демонстративно потеряв к нему интерес, перевела взгляд на одного из эльфов, что стоит в ряду придворных.
— Ламмеэль, что у вас?
Эльф поклонился, сделал шаг вперед.
— Ваше Величество, могу ли я снова поднять вопрос о направлении части подземных вод… малой части!.. в сторону Старых Камней в северной части леса?
Она подумала, медленно наклонила голову.
— Можете. Более того, я склонна полагать, что ваше предложение правильное и должно быть принято.
В зале снова заговорили, зашушукались и защебетали. Вайдаэль дернулся, в негодовании выпрямился так, что стал выше ростом.
— Но, Ваше Величество!
— Более того, — прервала она ледяным голосом, — ваше предложение, Ламмеэль, с которым вы носитесь последние сто семьдесят лет, очень своевременное, так как отвечает великому и священному зову Великого Дуба!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
