Ветерок тут же унесся дальше, я поднялся по ступеням, угадывая их под снегом, стукнул в двери.
С той стороны тут же попробовали распахнуть, но это непросто — отодвинуть целые пласты снега; я помог, ввалился в холл, слуги бросились стряхивать с меня снег и даже снимать сапоги.
— Ваше высочество!..
— Как можно?
— Зачем выходить, во дворце все есть!
— Ваше высочество, вам что-то нужно?
Ничего себе, мелькнула мысль, для меня прошла уйма времени, а для них как будто пять минут назад вышел и тут же вернулся. Тоже эльфы еще те, не спешат жить, неторопливые вы мои…
В залах еще пусто, придворные спят до обеда, мои лорды тоже все в делах, все-таки какой город ни громадный, но разместить в нем удалось только часть армии, остальные в селах и деревнях вокруг, а бриттские и ирамские лорды поставили свои войска на постой в двух соседних с Генгаузгузом городах, нужно постоянно следить за ситуацией, не допуская до взрыва и даже конфликтов ни с одной из сторон…
До своего кабинета добрался, отвечая только на приветствия стражей, поинтересовался, здесь ли граф Альбрехт. Зигфрид ухмыльнулся:
— Вице-канцлер?.. Как пчелка, ваше высочество!
— Что, — спросил я, — спит до весны?.. Или мед жрет?
— Работает, — пояснил он. — Никогда бы не подумал! Вокруг него все кипит…
— Передай ему, что я вернулся.
— Позвать?
Я покачал головой.
— Пусть работает. Когда освободится, тогда и явится.
Альбрехт явился буквально через десять минут, ровно столько хватило, чтобы спуститься со второго этажа левого крыла, пройти через двор и подняться ко мне, сбрасывая на ходу шапку и шубу.
На бровях и даже ресницах блестят капли тающего снега, щеки румяные, словно пробыл на морозе не меньше часа, в глазах суровая укоризна.
— Ваше высочество!.. — сказал он сварливо. — Ваши отлучки становятся все опаснее и опаснее. Мы в захваченном городе, помните?
— Садитесь, граф, — ответил я с неловкостью. — Что пить будете?.. Про город помню, но иногда приходится отдавать долги, которые вообще-то и не собирался заводить, но жизнь у нас какая-то слишком человеческая!
Он придвинул кресло ближе к камину, где полыхают березовые поленья, спросил настороженно:
— Это в каком таком странном смысле? Вы где были? Что-то от вас вроде бы серой пахнет… Или это не сера… гм, странный запах…
— Это значит, — пояснил я, — что всем должен! Хорошо хоть пока Отечества в списке нет. Надеюсь, за это время ничего не случилось?
Он со вздохом, словно старик, опустился в кресло, с удовольствием вытянул ноги, мол, набегался, покачал головой.
— Особенно ничего… Правда, намечался заговор в городе… Как вам такое?
— Ну наконец-то!
— Увы, — сказал он, — раскрыли вовремя. Ничего особенно, как и говорю. Показать себя героем не удастся.
Я наполнил вином серебряные чаши, подал ему одну, мы сейчас не принц и граф, а хозяин и его добрый гость.
— Ну вот и хорошо, — ответил я миролюбиво. — Я в герои не стремлюсь… я и так герой по самое некуда.
Он сделал глоток, зажмурился от удовольствия, продолжал тем же небрежным тоном:
— А еще было проникновение во дворец. Магия, как я понял. Но не в ваши покои, те в самом деле непрошибаемы. Вас никто не нашел, ни они, ни мы, если вы этого еще не знали.
— Значит, — сказал я, — вовремя я смылся.
— Вы всегда успеваете…
— И кто там был?
— Двое весьма странных людей… Но едва их схватили, оба тут же упали мертвыми. Даже допросить не успели.
Он смаковал вино, отпивая мелкими глотками, а я свою чашу отодвинул. Альбрехт вскинул брови, однако в моих ладонях появилась большая белая чашка с горячим и крепким кофе.
— Какие еще новости? — поинтересовался я. — Что с Аскланделлой? Еще здесь?
Он улыбнулся, посмотрел на меня тем понимающим взглядом, что любого взбесит, сказал сразу потеплевшим голосом:
— Ее высочество принцесса Аскланделла постепенно обживается.
Я насторожился.
— Это как?
— Разговаривает с лордами, — пояснил он, — общается со слугами и челядью, те от нее в восторге. И лорды, и челядь. Она умеет с теми и другими, не роняя себя. Правда, за обедом приходится сидеть одной во главе стола, но за эту неделю все как-то даже привыкли.
Я буркнул с понятной ревностью:
— Еще бы. На женщину всегда приятнее смотреть, чем на своего лорда, свиньи вы немытые. Ладно, какие бумаги за это время скопились? Важные, срочные или вовсе неотложные?
Он помедлил, взглянул с некой неуверенностью в глазах, очень для него нехарактерно, сказал чересчур успокаивающим тоном:
— Не волнуйтесь, пару самых важных указов, что нужно было подписать просто срочно, ее высочество Аскланделла милостиво изволила сама…
Я дернулся, застыл, как придорожный камень, о который кто только не соскабливает налипшую на подошвы грязь.
— Что?.. Что вы сказали, граф?
Голос мой прерывался от ярости; Альбрехт едва чашу не выронил, хотя вроде бы и был готов, сказал поспешно:
— Ваше высочество!.. Это совершеннейший пустяк!
Я проревел, повышая голос так, что он прокатился, как грохочущий валун, по этажу и скатился по лестнице, набирая скорость.
— Вы в своем уме?.. И как она посмела?
Он сказал торопливо:
— Ваше высочество, сперва она и не собиралась, но лорд Хельфенштейн так просил, говорил, что промедление смерти подобно, вот принцесса и подписала, сказав, что вы сделали бы то же самое.
— Что? — прокричал я. — Да у нас вообще мышление разное! Да чтоб я сделал хоть что-то такое, что одобрила бы эта императорская дочка? Да чтоб я одобрил ее дурости?.. Что там за указы она подписала?
Он сказал уклончиво:
— Поройтесь в ящиках своего стола.
Я проревел еще громче, так что это пронеслось по всему корпусу:
— Она подписывала прямо здесь? За моим столом?
Он блекло усмехнулся.
— И не мечтайте. Но она тут же велела отнести их сюда, где вы по возвращении увидите сразу же.
— Это чтоб меня позлить сильнее, — сказал я в бешенстве. — Еще бы, знает, как укусить так, чтобы я и заснуть не мог.
— Ваше величество!
Он смотрел с таким укором, что я запнулся. Похоже, Аскланделла уже успела если не очаровать многих, она не из тех, кто очаровывает, но сумела выказать себя компетентной в управлении, что не так трудно, даже если дура набитая: все предпочитают верить, будто императорская дочка с колыбели учится управлять государством.
Три ха-ха, как будто ей такое умение когда-то понадобится. От императорской дочки требуется только исправное рожание особей мужского пола, чтобы было кому передать корону.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
